– Тебя или волка?

– Нас обоих!

– Не испугаюсь!

Катя замерла в предвкушении. "Эх, была не была…" Наконец-то в ее жизни происходило что-то по-настоящему загадочное и мистическое. Показалось, что если она сейчас отступит, то шанс узнать больше никогда не вернется. Здесь, в незнакомом лесу, на берегу темного озера в компании странного парня она бросала вызов сама себе, своим страхам, сомнениям, комплексам. Всей привычной системе обыденных представлений о реальном мире.

Она остро чувствовала, что в это мгновение где-то совсем рядом находится та самая грань между сказкой и былью, что манила ее с детства, и не хотела терять возможность хотя бы заглянуть за эту черту между мирами. Если она и впрямь существует… Так хочется верить в чудо.

А Хати не сводил с гостьи потемневших глаз с расширившимися вдруг зрачками. По его позвоночнику вниз от шеи медленно полз легкий холодок. Сердце начало отчаянно разгоняться, словно перед решающим броском на ускользающую добычу. На секунду ему показалось, что он и впрямь способен превратиться в Зверя. Ведь его будущая женщина, кажется, действительно этого хотела. Она ждала…

И Хати сделал то, что в самом деле отлично умел. Да проще простого! Он настежь открыл окно в кухне, прыжком взобрался на широкий подоконник и, глядя на белый шар луны над озером, громко и протяжно завыл. Ему тотчас ответили несколько пар голосов далеко в лесу. Но его-то песня была особенной, что прекрасно понимали остальные, сейчас это был торжествующий клич дерзкого, самца в расцвете сил наконец-то отыскавшего свою самку.

Это был вопль победителя, выигравшего смертельную схватку с врагом. Песня любви и отваги… Катя должна была оценить. Но, когда он повернулся с торжествующим видом, то увидел, что она сидит, обхватив себя дрожащими руками, смертельно бледная с огромными испуганными глазищами. Хати тряхнул головой, приходя в себя, а потом метнулся к ней.

– Нн-не подходи, – прошептала Катя, поднимаясь и начиная пятиться от него к дверям.

Она неловко зацепилась за стул и покачнулась в сторону. Хати тут же поймал ее, подхватил на руки и вышел с ней вместе в гостиную. Там он запрыгнул на диван, усадил дрожащую девушку себе на колени и начал, как мог, успокаивать ее, ругая себя в душе последними словами.

«Надо же мне было поддаться на ее уговоры! Она сама не верила, просто дразнила меня, уж мог бы все перевести в шутку, а сейчас она и вовсе не захочет общаться. Сам все испортил, дубина!»

– Катюш, прости меня. Прости, пожалуйста. Сам не знаю, что за блажь, я удивить тебя хотел, не думал, что так все получится…

Обнимая его за шею, Катя плакала как ребенок, который заплутал в чаще и после долгих мытарств выбрался к теплому жилью.

– Так люди не умеют, ты и правда оборотень, я теперь точно знаю, что они где-то есть. Я больше не буду тебя просить, это я виновата, а не ты. Я глу-у-пая…

Видеть ее слезы Волку было совершенно невыносимо. Желая еще больше утешить, Хати ласково гладил ее волосы, целовал в макушку, в щеку, а потом их губы неожиданно встретились…

Они потянулись друг к другу, словно Адам и Ева в райском саду, когда у них наконец-то открылись глаза. Словно единственные люди на всей планете – мужчина и женщина. Словно две половинки одного целого, которым уже невыносимо было оставаться разделенными. Слова подобрать не удалось, а детальный разбор своих ощущений Катя решительно оставила «на потом».

Сейчас хотелось наслаждаться каждым моментом, чувствовать руки и губы Хати на своей коже, упиваться его дыханием. В ней будто проснулась совершенно другая Катя – смелая и откровенная, щедрая на ласки, жадная до прикосновений. Желающая непременно получить всю радость близости.

Хати видел ее опущенные ресницы, слышал частое дыхание на своей щеке и понимал, что эта нежная, теплая девушка готова ему полностью принадлежать. Но когда Катя почувствовала, что он уверенно располагается сверху, то немедленно напряглась, готовясь встретить привычную боль. Даже ласковый шепот не сразу исправил ситуацию.

– Тш-ш, ты чего так дрожишь, я же осторожно, не бойся… У тебя вообще это было?

Он напряженно замер, ожидая ее ответа.

– Да, только уже давно и мне это не очень нравилось обычно, – тихо призналась Катя, сгорая от нахлынувшего вдруг стыда.

– А ты сейчас хочешь?

– Хочу… с тобой хочу, правда, я постараюсь… я буду, – шептала она, удерживая Хати за плечи, как будто он собирался сбежать от нее, – только у меня ничего не получается, прости… я не умею настоящее удовольствие получать.

– Так чего тут уметь-то? – искренне удивился он, не совсем угадав истинное значение ее слов, – особенно тебе… ты успокойся да лежи себе тихонько, я же все сам сделаю. Ножки подними вот так повыше, а теперь впусти меня, откройся и все… Уметь она чего-то собралась! Мне уметь надо, я же мужик.

Хати тихо рассмеялся и снова поцеловал Катю в губы. Он сказал все это легко и просто, вел себя насколько естественно, что ей вдруг стало спокойно и она полностью ему доверилась. Особенно помогли его слова, что надо всего лишь открыться и принять…

А потом Катя почувствовала его в себе и это оказалось настолько не похоже на то, что было у нее прежде, так удивительно приятно, что она тихо застонала, прижимаясь лицом к твердой груди Хати. И он тут же откликнулся на ее робкую ласку горячим срывающимся шепотом:

– Здорово, да? А мне-то как с тобой хорошо…

От неожиданного одобрения Катя, привыкшая лишь к недовольным возгласам Антона, вдруг вся сжалась внутри, и Хати почти сейчас же опустился на нее всем телом, резко вздрагивая.

– Ах, ты-ы… сладкая… а говоришь, не умеешь. Я же не собирался так быстро, ты что творишь со мной? Я прямо как пацан отстрелялся. Раз-два и готово.

Улыбаясь во весь рот, Хати тяжело дышал, а потом принялся осторожно покусывать ее за шею, и Катя поняла, что "это" закончилось.

«Антон обычно целый час меня мучил, неужели все бывает так волшебно-приятно и даже сразу еще хочется. Но что теперь подумает Иван…».

– Я плохо поступила? – осторожно поинтересовалась Катя, в то же время ужасно боясь чем-то обидеть его.

– Что быстро все получилось? Ну, и так бывает… Да ведь я же не на один раз. Сейчас снова тебя любить буду, и тебе тоже сладко сделаю, – со смехом пообещал Хати, – давай, только диван разберу и принесу еще одеяло.

– До рассвета, знаешь, еще столько всего можно успеть… и быстро и медленно… и как захочешь. Да и после рассвета тоже, куда нам спешить?

Он ласково улыбнулся и подмигнул ей, а Катя смутилась.

«Как он может так запросто все объяснять, будто речь идет о самых обычных вещах, о стряпне какой-нибудь или прогулке за руку…» – поразилась Катя.

Они уснули только под утро, когда над озером уже сошел туман и заалела ранняя зорька.

* * *

Катя проснулась первой и некоторое время с удивлением рассматривала окружающую ее обстановку, особенно большого обнаженного мужчину, развалившегося рядом. «Что же я вчера натворила, улеглась в постель с первым встречным – в лесу, и мы даже не использовали никаких специальных средств… Ну и ладно, дети у меня все равно не получаются, а Хати, наверняка, ничем плохим не болеет».

И все-таки ее мучило немалое чувство вины и досады. Вся жесткая система моральных принципов трещала по швам.

«Отдаться мужчине на первом же свидании, даже не на свидании, а просто так… при случайном знакомстве. Из воды вытащил, рыбкой накормил и я уже на все согласилась.

Просто потеряла голову как…" – Катя отчаянно желала вспомнить какой-нибудь достойный пример из классической литературы, – как героиня в рассказе И. Бунина «Солнечный удар».

– Да, точно! Только в моем случае удар был лунный. Ого! Вот это сравнение! В таком случае, может, не следует себя так уж сильно корить за произошедшее?

Бунинская-то героиня – замужняя дама и с детьми, а я кто? Без пяти минут свободная женщина – «разведенка».

Слово это больно кольнуло грудь в области сердца. «А ведь думала раз и навсегда замуж… и верна до гроба, жизнь все по-своему устраивает. Хати чудесный… никогда мне прежде не было так свободно и хорошо с мужчиной. И что же теперь… А теперь, милая, вылезай из теплой постельки и беги за своей одеждой, что сохнет на улице».

Катя прислушалась к веским доводам разума, скользнула с дивана, отыскала среди брошенной на коврике одежды свою вчерашнюю футболку и клетчатую рубашку, – торопливо оделась. Потом, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить Хати, выбралась во двор.

Но не успела она и пары шагов ступить по направлению к веревке, на которой покачивались на ветерке ее вещи, как взгляд Кати наткнулся на внушительную фигуру Брока. Тот сидел на огромном бревне у берега и обтачивал ножом ивовый прутик.

– Д-доброе утро! – вежливо поздоровалась Катя, поежившись от утренней прохлады.

– Ну, раз доброе, значит доброе, – неопределенно проговорил гость, прищурившись на нее.

– Не обидел тебя хозяин? – Брокивнул головой в сторону домика.

Катя молчала пару секунд, обдумывая его слова – «елки-палки, какие же они тут все прямолинейные!».

– Нет, у меня все хорошо…

– А почему же не отлично? – широкие брови Брока поползли вверх, во взгляде стояла снисходительная усмешка.

– И отлично скажу, не ошибусь, – в тон ему почти беззаботно ответила Катя.

– А ты хозяина не обидела часом?

– Если только самую малость, – она сузила глаза, быстро освобождая с веревки свое белье, джинсы и кофточку.

– Домой-то когда? – Брок двинул головой в сторону базы.

– Мы потом вместе придем… или на лодке приедем, – Катя старалась говорить уверенно.

– Ну, если на лодке, тогда конечно, – открыто усмехнулся Брок, – а, может, прямо сейчас со мной вернешься? Ох, и наделала переполоху, знала бы какой Ольга шум подняла… ты же в своей комнате не ночевала.

– Мне ужасно неловко за ваше беспокойство, но вчера все неожиданно получилось, я по берегу ушла далеко, а потом… эм-м… провалилась в воду на мостике, и Ваня меня спас. Возвращаться было поздно, а тетя Оля сказала, что будет у Алексея Викторовича, вот я и подумала, что меня не хватится до утра, – скороговоркой выдохнула Катя.

– Да-а-а, – протянул Брок со вздохом, – это он умеет… красных девиц спасать. Угодил хоть тебе?

– Э-эм, в смысле угодил? – Катя вдруг начала стремительно краснеть, не зная как правильно понимать двусмысленный вопрос.

– Ладно! – потягиваясь, Брок поднялся с бревна, – заходил я к вам, пока вы спали, двери вообще-то запирать следует на ночь, учти на будущее. И еще… имей в виду, если что не так, сразу говори мне, я с ним живо разберусь, мало не покажется.

Катя быстро закивала головой, со всем соглашаясь, ей было очень неловко стоять перед изучающим взглядом Медведя, прижимая к груди свое скомканное нижнее белье и остальные вещи.

– Ладно-ладно, – обреченно повторил Брок, – я пойду – народ успокою, скажу, что жива и здорова наша Катерина, ждите только к вечеру.

– Спасибо, Игнат! Я думаю, раньше доберемся…

– Да уж отдыхайте, чего там… Кстати, чуть не забыл, сумку свою возьми, нашел возле мостика в кустах.

Катя восторженно пискнула и принялась благодарить. Наедине с Броком она всегда чувствовала себя немного скованно, как первоклашка перед строгим завучем. Наконец широкая спина гостя скрылась в зарослях, а Катя вернулась в дом, аккуратно развесила свою одежду на стуле и с нескрываемым удовольствием натянула трусики.

«А что теперь делать?», – на мгновение она от души пожалела, что не пошла с Игнатом в поселок. Но с другой стороны рассудить, вот Хати проснется, а ее нет. Так тоже поступать некрасиво… Он ее вечером спас, накормил… полюбил так приятно, а она утром сбежала, ни слова не говоря. Нет, так нельзя!