Катя была девушка вежливая и воспитанная. Поразмыслив немного, она сняла с пояса рубашку и, оставшись в длинной футболке Хати, тихонечко пролезла под одеяло, надеясь еще немного подремать, пока хозяин дома спит. Однако ее намерениям не удалось сбыться. Видимо, почувствовав движение девушки, Хати немедленно открыл глаза и тут же притянул на себя немного ошеломленную Катю. Голос у него был грозный:

– Ты что задумала, отвечай? Сбежать от меня хотела?

– Я за одеждой ходила…

– Ой, ручки-то замерзли у нас, и носик тоже… Зайчик ты мой маленький, давай-ка я тебя согрею! Снимай уже эту тряпку, – он решительно стащил с Кати футболку, а потом уверенно опустил ладонь чуть ниже поясницы.

– Трусики-то зачем надела, мы же сейчас опять любиться будем…

– А это, чтобы тебе добраться труднее было, дяденька Серый Волк, – Катя чувствовала, что хмелеет от одного только голоса "спасителя", – он делал ее невероятно раскрепощенной и жадной до новых интимных экспериментов.

– Добраться? – искренне удивился Хати, а затем одним резким движением разорвал тонкую эластичную ткань, после чего быстро перевернул Катю навзничь на постель и оказался сверху.

«… где впервые глазами волчьими ты нацелился мне в лицо», – пару секунд Катя смаковала в голове фразу из стихотворения Марины Цветаевой, а потом и вовсе потеряла способность думать и что-то вспоминать, подчиняясь древнему ритму, что испокон веков направляет танец двух тел – женского и мужского по дороге блаженства.

Потом Катя лежала на руке Хати, прижавшись спиной к его груди, улыбалась, чувствуя, как свободной рукой он поглаживает ее волосы, голое плечико, мягко сжимает грудь…

– Мой нежный хищник, – тихо прошептала Катя, неизвестно откуда пришедшие на ум слова. И тут же вздрогнула от неожиданного видения, яркой вспышкой промелькнувшего в ее голове:

«Луг, заросший невысокой травой и голубенькими полевыми цветами, узенькая извилистая тропинка, а по ней идут двое – стройная девушка в охотничьем костюме времен Робин Гуда и рядом с ней волк. А впереди очертания средневекового замка…»

Вдруг в одно невероятное мгновение Катя «увидела» весь сюжет книги, с самой первой главы до эпилога. Это был любовно-фантастический роман в готическом стиле. Роман – сказка, красивая, чувственная история… Фэнтези…

У нее перехватило дыхание, она даже зажмурилась и тотчас снова «увидела»… На сей раз именно книгу, новенькую, только что из типографии. Кате даже показалось, что она чувствует этот волнующий запах краски на еще никем не читаных страницах.

И глянцевая обложка… почти та самая первая картинка-видение, где русоволосая героиня в нарядном женском платье, присев на колени, протягивает руку волку, склонившему перед ней лохматую голову.

И название золотыми тиснеными буквами: «Мой нежный хищник». И автор: Екатерина Пермякова. Задыхаясь от волнения, она повернулась к Хати:

– Слушай, у тебя дома есть ручка и бумага, мне нужно срочно что-то написать!

– Нет… нет, кажется… а зачем? – смачно зевнул он.

– Хати, мне нужно скорее вернуться к себе в комнату! – настаивала она.

– Да что случилось-то, сон приснился плохой?

– Напротив, замечательный сон, – Катя рассмеялась и, не сдерживая больше эмоций, страстно поцеловала его в губы, а потом еще и еще раз, – ты даже не представляешь, как я хочу это все записать и напечатать на ноутбуке, а потом оформить как книгу. Настоящую книгу, и если мне повезет…

– А я тебя хочу, каждый день и каждую ночь…

– Это будет история про волка. Моя история, понимаешь? Именно моя! Вставай, пожалуйста, нам скорее нужно добраться до письменного стола.

– Ну, раз надо… я всегда готов, – Хати, правда, не очень понимал зачем понадобилась спешка, но ведь Катя просит, значит, придется доставить ее в поселок на другом берегу.

Уже выходя из дома, Волк обратил внимание на сумочку, что надела она на плечо.

– Это что же у тебя – кораблик?

– Да-а… это «алые паруса», знаешь такую сказку?

– Слышал, мне рассказывала Маша, – улыбнулся Хати.

При упоминании о Марии Русановой, Катя вдруг ощутила небольшое раздражение, ее радужное настроение, кажется, начинало вянуть, как черемуховые кисти, проведшие ночь на окне.

«Что у него может быть с женой Игната? Но вдруг Ваня тайно любит Машу, а она недоступна, вдруг я только развлечение от тоски, от невозможности быть с настоящей возлюбленной?»

Эти вопросы мучили ее всю дорогу до лагеря.

Не радовала уже ни долгожданная поездка на лодке, не веселая болтовня спутника. Наконец, Хати почувствовал Катину замкнутость и тоже надолго замолчал, бросая пытливые взгляды на спутницу. До берега оставалось совсем недалеко, когда он бросил весло на дно лодки и заговорил снова.

– Что происходит? Почему ты молчишь? В чем я виноват?

Она со стыдом вспомнила сколько раз задавала подобные вопросы бывшему мужу, пытаясь расколоть его ледяную отстраненность.

«Что же я делаю, дрянь! Не успели познакомиться, уже вместе легли, а теперь и себя и его мучаю из-за своих комплексов. Я не имею права его ревновать… Если Хати любит Машу, все пойму. Я всегда всех понимаю и готова помочь, а что у меня на душе – это лишь мое дело. Со своими чувствами разберусь сама, ни на кого вешаться не буду. Подумаешь, провели ночь в одной постели голышом, что же теперь и любовь до гроба? Ничегошеньки он мне не должен, только пусть скажет правду».

– Ваня! – она строго посмотрела в серые глаза напротив, – ты Машу любишь?

– Конечно, люблю, – немедленно ответил он, и Катино сердце на миг перестало биться. – Да, она же мне как сестра или теперь как мамка, наверно. Я там немного учудил в их доме.

Хати вдруг расхохотался, зажмурившись, и качая головой. Катя совсем растерялась. Вообще-то о любимых женщинах так не говорят – мамка… сестра какая-то.

– Нет, скажи, ты ее по-другому любишь? – допытывалась Катя. – По-настоящему, как мужчина? Ты страдаешь из-за нее?

На короткое время Хати задумался.

– Ну, пришлось поволноваться, конечно, она же выгнала меня и сказала, что видеть не хочет… – он грустно вздохнул, и в Катиных глаза защипало от непрошенных слез.

– А со мной тогда зачем все это? Просто под руку подвернулась?

Она закрыла лицо руками, всхлипывая. Хати на миг остолбенел, а потом лодка накренилась от того, как быстро он кинулся на другой конец.

– Катюш, ты чего, а? Маша тут при чем? Мы же с тобой вместе… Кать! Я люблю тебя, больше жизни люблю… ты моя Луна, я вечность тебя ждал, только о тебе и думал, мечтал о тебе, представлял перед сном, как встречу на озере. Меня Лиза научила, что надо представлять нашу встречу и тогда она непременно сбудется. И когда ты появилась, я даже не понял сразу, а потом… луна, разговоры про волков, наша ночь и утром твой кораблик. Это же все сошлось, все приметы. Ты моя судьба!

– А – а, М-маша кто? – пробормотала Катя, пытаясь уловить смысл в его сбивчивом рассказе о каких-то предсказаниях.

– Маша – друг, – горячо убеждал он и вдруг вспылил:

– Да не знаю я, что еще про Машу сказать, ну, поцеловал я ее разок втихаря, самому стыдно вспомнить. Хочешь, я Броку признаюсь, он меня поколотит, я сопротивляться не буду, хочешь – скажу? Вот прямо сейчас приедем и пойду к нему. Попрошу только, чтоб по лицу не бил… и ниже пояса тоже, а то как я тебя потом любить-то буду…

Катя не выдержала и смущенно рассмеялась сквозь слезы.

– Душа нараспашку… Что ж ты такой откровенный?

– А чего кривить, что думаю, то и говорю. Кать, ты же мне веришь?

Катя кивнула, стирая соленые дорожки со щек. Следующие несколько минут они с Хати горячо целовались в лодке, и он уже представил, как они будут сейчас ласкать друг друга, покачиваясь на воде, но с берега все это действие было бы как на ладони. Кате могло не понравиться…

Она скромная и немного застенчивая. Хати уже это хорошо понял, а значит, нужно поскорее причалить и отвести "луну" к коттеджу. Возможно, там им удастся побыть наедине. А еще бы неплохо, в самом деле, пообщаться с Броком. Катя сообщила, что он приходил утром, значит, пора нанести ответный визит и уже выяснить, наконец, отношения с семейством Русановых.

К тому же Волк откровенно соскучился по их ребятишкам…

Глава 7. В привычное русло

Брок отложил рубанок и пару минут любовался своей работой, разглядывая гладко оструганное бревно. Вот уже неделю они с Брисом строили баню неподалеку от берега. Материалы им привезли еще в начале мая, а теперь благодаря стараниям двух мужчин сруб был почти готов. Осталось крышу приладить и печь сложить. Внутреннее убранство – мелочи, доски для полка давно готовы.

Брок и сам не понимал, откуда в нем проявилась строительная сноровка – умение добротно и основательно прилаживать к дереву рабочие инструменты, которыми, кстати, снабдил полковник Коротков. Так еще и обычную косу где-то раздобыл, будто чуял в подопечном крестьянскую ухватку.

Водитель Белоногов тоже часто захаживал в гости, наблюдал за тем, как растет в вышину просторный сруб, давал дельные советы, а то и сам брался за пилу, похваливая:

– Золотые у тебя руки, парень, и голова на месте. Жду, когда париться пригласишь!

Сейчас Брок отодвинул ногой горку золотистых стружек, чей запах привычно радовал сердце, вызывая смутные воспоминания из самых сокровенных глубин памяти, и вытер пот с разгоряченного лица. Вдруг внимание его привлекла пара молодых людей, направлявшихся к нему со стороны берега. Похоже, что Хати тащил девушку за собой, а она упиралась и совершенно не желала двигаться вперед.

"Что творит, паразит!"

Узнав вредного Волчонка, Брок нахмурился, а уж когда расслышал сердитые возгласы девушки, стиснул зубы и сжал кулаки.

– Не пойду, пусти, не хочу сейчас, – хныкала Катя, тщетно пытаясь освободить руку из лапищи Волка.

– Нет, я тебе докажу… – твердил тот, и завидев товарища, направился прямо к нему.

Тогда Брок с силой загнал топор в искромсанный березовый чурбачок и коротко приказал:

– Ну-ка оставь ее! Сейчас же отпусти, голову оторву! Слышишь?

Волк нехотя выпустил Катину ладошку и остановился, сосредоточенно глядя на разъяренного Медведя. Но Брок и не думал начинать с ним какой-то разговор, все его внимание почему-то переместилось на растрепанную гостюшку.

– Катюша, миленькая ты моя, как же я соскучился-то по тебе, солнышко ненаглядное! Что так редко показываешься…

На мгновение Хати застыл на месте, ведь поведение старого приятеля явно выходило за рамки обычного. Но дальше случилось что-то и вовсе невероятное, Брок шагнул вперед, подхватил Катю за талию, приподнял над землей и смачно поцеловал в сомкнутые губы. А потом бережно поставил на место, чуть виновато заглядывая в ее растерянные глаза.

Такой лютой засады нельзя было ожидать… Хати окончательно рассвирепел и бросился вперед. Отталкивая Катю одной рукой, он метил кулаком левой в лицо Брока. И ведь даже попал, но слегка покачнувшись, тот устоял на ногах и рявкнул, схватившись за челюсть.

– Ах, ты щенок паршивый! Ну, держись!

Хати вообще-то повезло. Он каким-то чудом увернулся и удар Медведя пришелся по скуле вскользь, однако этого хватило, чтобы парень полетел на траву носом вниз. Брок двинулся было к нему, но неожиданно перед ним выросла разгневанная Катя. Глазищи ее сверкали, ладошки сжались в кулачки.

– Не смей его бить, не смей… Дур-рак!

Пожалуй, это было единственное допустимое ругательство в ее богатом арсенале осуждающих выражений русского языка. И вряд ли ей вообще доводилось его применять, разве только в детстве, когда мальчишки в первом классе дергали Катю за длинные косы и дразнили каким-то непонятным «пермяком» из-за фамилии.

Хати быстро поднялся с явным желанием взять реванш, но Брок отступил назад и уже почти спокойно сказал: