Новый 1805 год наш герой 22-летний капитан Воронцов встретил в селении Дзау, куда наши войска прибыли после похода в горы. Он опять заболел от переохлаждения, и генерал Цицианов отпускает его в Россию, через Горис, Кутаис и Поти. В июне прошлого года его отец Сергей Романович Воронцов получил разрешение от Императора «о возвращении в Отечество, дабы окончить последние дни в покое и между родными». Международная обстановка не дала ему уйти от дел, и он до конца года находился в Англии. В Париже состоялась церемония коронации Императора Наполеона I Бонапарта. Воронцов приложил много усилий к заключению Петербургского союзного договора между Российской Империей и Великобританией. Эти страны обязались содействовать восстановлению династии Бурбонов и договорились привлечь к этим усилиям другие государства. В апреле Император Александр просит его продлить ещё немого своё пребывание в Англии.

К этому времени в начале марта капитан Михаил Семёнович Воронцов прибыл в «загородный каменный дом на 8 версте Петергофской дороге, позади дворца есть большой плодоносный и увеселительный сад с теплицами, оранжереями, каналами, увеселительными домиками, беседками». Конечно, он был принят Императором, где они вели разговор по поводу войны на Кавказе.

Отец Семён Романович ему рекомендует по поводу заболевания обратиться к доктору Крейтону, так как «друг мой Роджерсон в Шотландии». Он так же просит навестить Николая Николаевича Новосильцева (президента Академии наук), который желает подружиться с Михаилом Семёновичем. Именно сюда в загородный дом пришло письмо от дяди Александра Романовича, который находился уже в отставке и жил в имении «Андреевское» на пол пути из Москвы во Владимировскую губернию. Он приглашал его приехать. Сохранилось в архиве письмо, которое получил Михаил Семёнович уже в дороге 16 марта находясь в Москве: «прошу пожертвовать несколькими вечерами ради меня и рассказать в деталях о Грузии и соседних странах и особенно о Ериване и Персии. Кто ими управляет и где проживают? Раскажи про Испахан и старый Софис, где Ширас и как там Керим-хан. В состоянии ли мы начать войну с Персией?». После посещения родного дяди Михаил Семёнович съездил в имение Конь-Колодезь на Дону (Воронежской губернии) которое принадлежало деду адмиралу Синявину и где жил его двоюродный брат Григорий Алексеевич Синявин. Михаил увидел тот замечательный дом выстроенный как корабль. Он так же встретился с отставным генералом Николаем Алексеевичем Татищевым бывшим командиром Преображенского полка в его имении в Туле.

Своё 23-летие он отмечает бучи уже на службе в своём полку. Он получил в командование роту в 3 батальоне Преображенского полка (комбат полковник Яков Иванович Дедюлин). После того как французы расстреляли молодого герцога Луи Антуана Энгиенского Россия объявила войну Франции. В день полкового праздника приехал Император Александр, Цесаревич Константин Павлович и объявили всем что отряд из 10 батальонов, 27 эскадронов отправляются на войну. Командиром от лейб-гвардии Преображенского полка был граф Пётр Александрович Толстой. Войска направлялись в Померанию под командование шведского короля Густава-Адольфа. Капитан Михаил Семёнович Воронцов выступил в поход со своей ротой 13 августа из Красного села. Двоюродный 20-летний брат Лев Александрович Нарышкин выполнял обязанности адъютанта при генерале Толстом. Мать его Мария Алексеевна Нарышкина была дочерью адмирала А. Н. Синявина. Часть войск в том числе артиллерия была отправлена морем из Кронштадта.

Путь лейб-гвардии лежал, через Лугу, Порхов, Великие Луки, Витебск, Минск, Слоним в Брест-Литовск, куда они прибыли 9 октября. Немного передохнув, наши части двинулись в путь по Польше до Кракова. Именно в этом походе поручик Марин сочинил гимн Преображенского полка марш «Пойдем, братцы, за границу, бить Отечества врагов. Вспомним матушку-царицу, вспомним, век ее каков!». Гвардейские корпуса соединились с армией Кутузова у городка Ольмюц (Оломоуц, Чехия). Бригадный майор Михаил Воронцов сопровождал своего начальника на встречу с королём Швеции Густавом IV. Присутствуя на параде, все высокие начальники остались довольны выправкой батальонов. Затем наш гвардейский отряд вышел на блокировании крепости Гамель. Цесаревич Константин 20 ноября с 7 батальонами расположился на левом берегу небольшой речки Литавы на господствующих высотах. Правый и левый фланг наших войск отстояли с разрывом в несколько вёрст от центра. Наполеон ранее распустил слух, что будет отступать к Вене и многие в это поверили. Император Александр I во всю доверился австрийскому генералу Вейротеру, который хорошо знал местность. Михаил Кутузов был против неподготовленного наступления, а Александр его не слушал. Гвардейские батальоны ставились в резерв, а наступление планировалось 5 колоннами. Погода в ту осень стояла холодная, шли дожди, и все ожидали мороза. Великий князь Константин Павлович с батальонами, не дождавшись кавалерии князя Лихтенштейна переправились через ручей и пройдя около версты заметили какие-то войска и подумал, что это союзники. Он развернул свою пехоту фронтом в 2 линии и не опасаясь приказал войскам снять ранцы и разрядить оружие. Французы перед Аустерлицем окончив свои перестроения открыли артиллерийский огонь по нашим войскам. Константин отправил вперёд егерский батальон, но что он мог сделать, ведь противник наступал тремя дивизиями. Преображенские батальоны перешли ручей, выстроились в «каре» и стали отбивать атаки конных мамелюков. Михаил Воронцов, исполняя должность начальника штаба координировал построения. Первая шеренга встала на колено и, уперев приклады в землю, направила ружья с примкнутыми штыками вперед под углом в 45 градусов, задние 3 шеренги изготовились к стрельбе. Противник летел на лошадях во всю мощь и после нескольких наших залпов вынужден был отступить. Французы готовились к новой атаке, но Цесаревич отвёл свои войска за ручей и вышел из боя. Наполеон тут же встал на Праценские высоты и колонны генерала Дмитрия Дохтурова, Александра Ланжерона и Игнатия Пршибышского оказались окружены с 3 сторон и могли отступать только к Меницкому озеру между двумя речушками неся огромные потери. Проходя через озеро с тонким льдом, многие русские пехотинцы и конница потонули. Наши войска отступали всю ночь под сильным ветром и дождём, раненый Кутузов еле спасся от плена. Победоносный настрой русского Императора сменился полным отчаянием.

Вся свита Александра разбежалась в разные стороны и вернулась к нему только наутро «… первые же часы после катастрофы царь скакал несколько вёрст лишь с врачом, берейтором, конюшим и двумя лейб-гусарами, а когда при нём остался лейб-гусар, царь, по словам гусара, слез с лошади, сел под деревом и заплакал». Только 22 числа переправившись через реку Мораву наши уставшие части смогли передохнуть. Союзные войска потеряли убитыми 16000 человек и более 20000 было взято в плен. Было заключено постыдное перемирие и 24 ноября Александр уехал в Санкт-Петербург.

В декабрьском письме к своему дяде Михаил Воронцов с грустью писал: «…проигранная битва не имеет большого значения, но мир заключённый сразу же после этого, – это на мой взгляд, в высшей степени душераздирающее и бесчестное дело. Либо не ввязываться в войну, либо активно её поддерживать. Я не понимаю, как после этого русский может смотреть в глаза французу, не умирая от стыда»²⁵. Миша писал это письмо к своему дяде Александру Романовичу не зная, что тот умер два дня раньше в своём имении «Андреевское», в котором они виделись весной этого года. Друг Воронцова поручик Сергей Никифорович Марин в этом сражении был тяжело ранен. Картечь ему попала в голову, а затем 2 пули в грудь и одна навылет в руку. Миша Воронцов спасал друга и вывозил его в Аустерлиц, где были медики. Только благодаря ему этот знаменитый в то время человек остался жить. Сейчас мало кто о нём знает, а вот музыка-марш гимна исполняется почти на каждом военном параде.

С. Н. Марин. Художник О. А. Кипренский.

После стоянки в Синицком лагере, был дан приказ возвращаться назад в Россию. Михаил Воронцов отпрашивается у своих командиров и получает отпуск для того, чтоб навестить своего больного отца.

Новый 1806 год Михаил Воронцов встретил в Берлине. Отец Семён Романович не имел сведений про смерть своего брата и только 8 января узнал про проигранное сражение русских войск. В это время его сын был уже в Ниенбурге в Нижней Саксонии. В середине января Михаил находился в Бремене, про это можно судить, где он получал письма от отца. Только в конце января Семён Романович узнал, что его брат умер и он просит сына: «…я умоляю приехать ко мне и поддержать своего отца и сестру и которым нужно ваше присутствие. У меня нет сил писать больше». Узнав о смерти дядюшки Михаил Семёнович ещё быстрее продолжил свой путь. В феврале он приехал в Лондон, где его встретил отец и сестра Катя. Он там пробыл до конца июля.

В это самое время, когда Михаил находился в Лондоне на Кавказе был предательски убит его бывший начальник князь Павел Дмитриевич Цицианов. Приняв ключи от города Баку, он зашёл во дворец Хуссейн-кули-хана и после того, как последний подал кальян, стоявший позади него приближённый к хану Ибрагим -бек выстрелом из пистолета убил Цицианова, а затем и князя Эристова. Отрезав голову, этот басмач увёз её в Тавриз (Тебриз) и отдал персам. Вслед этому войска хана напали на русский отряд в 200 человек. Тело генерала закопали у ворот крепости.

В Санкт-Петербург Миша Воронцов вернулся в конце сентября, где его ждал Петр Толстой для участия в военно-дипломатических переговорах, с прусскими королем Фридрихом-Вильгельмом III в Грауденце. Он находился при короле, когда прусско-саксонская армия потерпела поражение в битве при Йене и Ауэрштеде. Немцы так же, как и наша армия при Аустерлице потеряли большее количество своих солдат. Они считали свою армию непобедимой, за что и поплатились. Вот как говорил Михаил Воронцов про немцев: «…король сам мало знает, что в 20 верстах от него. Шпионов у них совсем нет, а когда что и узнают, то не умеют решиться, что по тому делать надлежит. Всё здесь весьма худо, и я весьма боюсь, что будет ещё хуже. Я писал о сем Будбергу, говоря, что не имею права давать советы при Кулькрейте и других генералах, я никому ни слова говорить не буду, но что если король сам со мной заговорит, то я возьму смелость представить ему, что надо иметь армию, могущую противостоять Французам, что надо стараться армию Бениксона, Буксгевдена и Прусскую здешнюю (15000) как можно скорее соединить. Приезжайте (П.А.Толстому), Бога ради, поскорее с фельдмаршалом (Каменским) и не оставляйте нас здесь под игом запутанных идей короля Прусскаго»²⁶.

В итоге 27 октября Наполеон с триумфом въехал в Берлин. Через месяц сдались почти все крепости Пруссии, включая Штеттин, Шпандау и Эрфурт. Генерал Толстой и майор Воронцов вынуждены были покинуть Пруссию и вернуться к нашим частям находившимся в Польше. Он просил у графа Толстого «пришлите ко мне в ночь казака, который бы меня завтра к вам привёл; здесь проводников найти нельзя».

Наша армия под командованием Михаила Каменского располагалась в городе Пултуске севернее Варшавы. Погода, как и год назад была очень неприятная шел мокрый снег и дороги полностью превратились в сплошное болото. Майор Михаил Воронцов поступил в подчинение генерала графа Леонтия (Левина) Беннигсена. Два дня французы и русские вели обоюдоострые бои и в итоге французы потеряли 7000 человек, а русские 5000 солдат. Все атаки противника были отбиты. Боясь окружения наши войска отступили к Остроленке. В одном из переходов разорвавшийся недалеко снаряд испугал лошадь, и она встала на дыбы. Михаил Семёнович, хоть и был хороший наездник, но упал на землю, где лошадь наступила ему на ногу ниже колена. Он получил перелом кости.

Наступил очередной 1807 год, который Михаил Воронцов встречал в госпитале в Белостоке стоящем на реке Бяла. Ему наложили тугую марлевую повязку, пропитанную яичным белком со спиртом (гипсовая повязка появилась позже) и так нога зажила. За отличие в последних боях он был представлен командующим к награждению и получил 12 января внеочередное звание полковника.