Несколько часов назад я стояла на площади, провожая взглядом корабли и надеясь на скорую встречу с Фредериком, и вот передо мной жених, с которым я проведу всю оставшуюся жизнь.

Марциус слегка коснулся моего подбородка.

– Тебе здесь будет хорошо, – пообещал тихо. – Я о тебе позабочусь.

– Спасибо.

Принц показал мне дворец, однажды богатый и роскошный, как и сама столица, а теперь пришедший в сравнительный упадок. Потом вывел меня на балкон над головами вооруженных гвардейцев. Рассказал про красоту Плессии, которую помнил с детства. Про трудные времена, проклятие и разрушение его земли. В его голосе звучала искренняя боль, и, повинуясь сочувствию, я взяла Марциуса за руку и пообещала, что мы вместе постараемся спасти Плессию. Он благодарно кивнул, и в его глазах блестели слезы.

Очень хотелось его ненавидеть, презирать и жаловаться на тяжкую долю. Глотать горячие слезы, вспоминая Фредерика. Печалиться о горьком заточении вдали от родины замужем за уродливым и противным принцем.

Однако все не так. Меня встретили как дочь. Нарядили, как любимую куклу. Меня боготворят, защищают и радуют. Вдобавок ко всему, принц Марциус оказался приятным человеком. Красивым, искренним и неглупым. И относится он ко мне замечательно.

На такое не пожалуешься. Да и кому? Равнодушному ветру?

– Пожалуйста, прими еще один подарок, – Марциус улыбнулся, подал знак слуге, и на балкон вынесли очередную корзину. Под клетчатым пледом в ней копошились три разноцветных котенка.

М-да, ситуация крайне серьезная, если потребовалась тяжелая артиллерия в виде котят.

– Спасибо, Марциус, но тебе необязательно так стараться. Мне нравится во дворце, и ты… – Я замялась. Принц воспрянул и посмотрел на меня с надеждой. – Ты очень… привлекательный и добрый.

Марциус поднес мою руку к губам.

– Ты сможешь меня полюбить?

Полюбить?!

Ну и денек выдался! Такими темпами у нас к ужину родятся внуки.

Смогу ли я полюбить Марциуса…

– Если оценивать твой вопрос с точки зрения статистической вероятности, то возможно, – усмехнулась неловко.

– Что? – не понял принц.

Сказать ему, что я с пятнадцати лет решаю финансовые вопросы отца и прекрасно разбираюсь в математике? А еще, что в неловких ситуациях предпочитаю отшучиваться.

Марциус непонимающе смотрел на меня и теребил лацкан камзола. Волнуется, жених!

– С математической точки зрения все возможно, – пояснила.

Он так и не понял моего ответа.

Хорошо, что не спросил про мою личную точку зрения, потому что ответ отрицательный.

И не только потому, что у моего жениха отсутствовало чувство юмора.

***

Следующее утро не принесло облегчения. За завтраком Гертруда объявила, что с утра состоится традиционное в Плессии состязание за руку принцессы. Так как из дворца меня не выпускали, да и кроме Марциуса, других претендентов на мою руку не было и быть не могло, грандиозное и, увы, обязательное действо проводили в бальной зале в очень сокращенной форме.

Первым состязанием стала стрельба из лука. Меня усадили на почетное место рядом с королевской четой, а за нашими спинами на низких скамьях примостились самые приближенные лица. Марциус галантно поклонился и стал в ряд с двумя молодыми мужчинами, которые, судя по хмурым лицам и нервным движениям, бороться за мою руку не хотели и очень боялись выиграть. Стреляли они куда попало, хотя, надо отдать честь Марциусу, он оказался неплохим стрелком. Единственное, что отвлекало, так это мой очередной портрет на стене. На нем меня изобразили на утесе над бушующими водами, а над головой молнии рассекали мрачное небо. Тем не менее, в моей позе не чувствовалось страха, и создавалось впечатление, что я управляю стихией.

Далее началось состязание в красноречии, и мне пришлось выслушать три поэмы, восхвалявшие мою красоту. Все прошло на «ура», если не считать одного четверостишия, в котором упоминался «свет моих изумрудных очей». Портить праздник я не хотела, поэтому прикрыла отнюдь-не-изумрудные глаза, чтобы не разоблачать поэтическую ошибку.

В результате Марциуса единогласно признали победителем, его соперники удалились, облегченно вздохнув, а я официально согласилась выйти замуж за коленопреклоненного и очень счастливого принца.

Иногда самым мучительным испытанием является то, что тебе не на что пожаловаться.

Я хотела спасти отца и спасла. Более того, своим согласием на брак я спасла целое королевство, хотя и не знала, каким образом. Я искренне хотела им помочь.

Принц, красивый и умный, склонил передо мной голову, предлагая счастливое совместное будущее. Его семья смотрела на нас с восторгом и умилением. А мне хотелось выть в голос. А чего выть, спрашивается? Фредерик мне ничего не предлагал и не собирается. Более того, он так и сказал, что ему нечего мне предложить, да я и сама об этом знала. Нам не по пути. Так откуда такое уныние?

Заперли бы меня в темнице. Было бы легче, честное слово.

Принц не отставал от меня до пяти вечера, и это было воистину невыносимо. Мне то и дело доставляли подарки, Марциус заходил поцеловать руку или просто повидаться. Временами в коридоре мелькали его взволнованные родители. Складывалось впечатление, что они что-то скрывают.

Вскоре я узнала что.

Ровно в шесть вечера меня, наряженную в роскошное белое платье с обилием украшений, отвели в королевскую часовню. В Виалии такие «часовни» называют другим словом – склеп. От сырости и тошнотного запаха кружилась голова. За решетчатым окном виднелась одинокая сизая туча. Старец, опознавший меня при встрече, взмахнул руками над каменным алтарем, и в чаше загорелось пламя. Значит, он маг, причем не слабый.

Вокруг часовни выстроился плотный круг гвардейцев. Король и королева остались у входа, а нас с Марциусом старец пригласил подойти к алтарю.

Меня ломало от мучительных сомнений. Казалось невыносимым добровольно обручиться с чужим человеком, даже если это обеспечит безопасность моего отца и поможет народу Плессии.

– Великое таинство обручения произойдет только в случае, если у невесты любящее сердце! – объявил маг и, увидев мою скептически изогнутую бровь, добавил: – В противном случае церемония будет перенесена на завтрашний день.

Интересно… Значит, если не любишь сегодня, то завтра тебя наверняка проберет? И так будут проверять каждый день?!

Теперь стали понятны ухищрения Марциуса – променады, цветы и котята. Тяжелая романтическая артиллерия нужна была с целью заставить меня влюбиться. Извини, мой принц, но у тебя ничего не вышло, зато я могу порадоваться столь желанной отсрочке. Если повезет, мне вообще не придется выходить замуж, потому что шансы того, что я полюблю Марциуса, ничтожно малы. Даже выражаясь статистически.

По наивности решив, что старец ждет моего ответа, я сказала.

– Принц Марциус мне нравится, но…

– Любящее сердце! – громко объявил старец, царапнув меня недовольным взглядом.

Траульд подошел ко мне, неся на бархатной подушечке кулон с цепочкой. Красивый сапфир в форме капли. Сотни граней вспыхнули, отражая огонь алтаря.

Несмотря на серьезность момента, я улыбнулась. Эх, Фредерик, знал бы ты, что третий камень, Любящее сердце, так близко! Давно бы его украл, получил могущество и поквитался с Элиасом.

Следуя указаниям старца, я надела цепочку и наклонилась над чашей алтаря, чтобы сапфир окунулся в огонь. Жар облизывал шею, но маг не позволил отстраниться. Делал пассы над моей головой, потом отошел в сторону и замер. Секунда, другая, и чаша вспыхнула синим огнем. Пламя взвилось до потолка, омывая меня, но не касаясь кожи.

– Магия огня и камня подтвердила, что у невесты любящее сердце! – провозгласил старец, и королевская чета откликнулась, восторженно восклицая и обнимая друг друга.

Видели бы вы моего жениха! От изумления Марциус распахнул рот и хлопал глазами. Видимо, не ожидал подтверждения моих чувств.

– Александра… спасибо… – Страстно поцеловал мои руки и отошел к родителям. Все трое обнялись, король похлопал сына по плечу со словами: «Молодец, сын!». Семья радовалась, что принц справился с задачей государственной важности – влюбить в себя чужестранку.

Однако возмутиться я не успела.

– Приступаем к обряду обручения! – объявил старец и снова подозвал нас к алтарю.

– Э-э-э… подождите…

Как объяснить потактичнее, что мое любящее сердце любит совсем не жениха, а преступника, разыскиваемого в двух королевствах? И по совместительству, дальнего родственника королевы Гертруды.

Я и сама не знала, что влюбилась в Фредерика, но раз уж обряд подтвердил сей факт, то кто я такая, чтобы спорить? Вы бы тоже поверили, если бы ваше тело вспыхнуло синим огнем. Что скрывать, Фредерик застрял в моем сердце. И в печенках тоже.

Если не признаюсь, что люблю другого, то священный ритуал будет основан на лжи, и… кто знает, что случится дальше?

А если признаюсь, будет еще хуже.

Была не была.

Высвободила руку из цепкой хватки Марциуса и прошептала магу на ухо.

– Дело в том, что я люблю не принца, а другого мужчину.

Маг отстранился и подтолкнул меня обратно к Марциусу.

– Мы получили подтверждение любящего сердца! – повторил, сверля меня предупреждающим взглядом.

– Но…

Маг взмахнул рукой, и меня повело в сторону. Перед глазами поплыл дым, губы занемели. Слова путались, отказываясь вставать в строй, да и язык не слушался. Спорить я больше не могла. Доигралась!

Марциус придержал меня за талию, пока остальные зажигали факелы на стенах часовни. Разноцветный огонь вспыхивал, подчиняясь беззвучному ритму обряда.

Марциус позаимствовал у меня сапфир, надел на шею и склонился над чашей. Вокруг моментально взвился синий огонь. По спокойствию присутствующих стало очевидно, что принца уже проверяли и были уверены в результате. Любит он явно не меня. Вполне возможно, что Плессию.

Сапфир снова надели на меня, и я стояла, как кукла, бессловесная и покорная. Не сводила глаз с могущественного старца. Наверняка он и есть помощник древнего мага, выживший после нападения Элиаса. Кто еще способен на такую магию? Фредерик прав, Любящее сердце действительно у него. Вернее, теперь уже у меня. Неудивительно, что маг относится ко мне с неприязнью, ведь я наследница и родственница короля-убийцы.

Вокруг танцевал огонь.

Королевская семья стояла рядом, удерживая меня на ногах.

Маг что-то бормотал, брызгал пахучее масло в огонь, соединял наши с Марциусом руки. Я следила за этим как сквозь пелену воды. Даже чувства притупились, отодвинулись на задний план. Никогда бы не подумала, что магия может сотворить такое с человеком!

Закончив приготовления, маг открыл книгу и зачитал певучий текст.

– Годы раздора измучили Плессию, демоны проклятия испили ее магию. Спасение Плессии возможно, если наследница с кровью врага добровольно прибудет на страждущую землю…

Склонившись, маг нарисовал узор на моем лбу. Говорить я не могла, но про себя отметила слово «добровольно». Вот и объяснение тому, почему Плессия похитила отца, а не меня. Зная Элиаса, Гертруда понимала, что тот не согласится на мой брак и на обмен тоже. А о моем строптивом характере хорошо известно, вот они и решили, что я найду способ бежать и добраться до Плессии, чтобы спасти отца. И на обручение я тоже согласилась добровольно. Они все отлично рассчитали.

Закончив рисовать на лбу, маг провел кистью по моим щекам и спустился к шее, где поверх других украшений красовался сапфир.

– Таинство обручения и поцелуй наследника Плессии пробудят древнюю магию, но освободить ее может только Любящее сердце. Любящее сердце, желающее помочь мятежному народу. Наследница с любящим сердцем заснет, запирая в себе проклятие. Пока спит она, спят и демоны проклятой земли…

Да, я хочу помочь Плессии и даже соглашусь на поцелуй, чтобы пробудить древнюю магию. Однако неприятно осознавать, что Марциус манипулировал мной, вызывая сочувствие к его земле. Я бы и так помогла…

Минутку… наследница заснет?