О чудо, искомая улица оказалась через два перекрёстка. Определить, в какой стороне находится участок номер двадцать пять, не составило никакого труда. Мы подошли к забору из старого, но выкрашенного свежей краской штакетника. Снег во дворе почти растаял, открыв нам выложенную плиткой дорожку, ведущую к небольшому аккуратному домику. У него имелась мансарда. Видно было, что в него вкладывали средства и душу. Выглядел он свежо и ухоженно.

Я открыл калитку.

– Надеюсь, душа бабули не возражает против нашего заселения. Кстати, что у вас на станции думают о потусторонних делах?

– Ничего особенного. Считается, что это непостижимое для человека дело.

– А религии есть?

– В том виде, как на Земле, нет. У нас религия, основанная на убеждении, что система лучше тебя знает, как тебе жить.

– Вместо бога система.

– Да. Всевидящая, всезнающая и карающая за инакомыслие.

– Я бы на месте вашей системы всех инакомыслящих отправлял к нам в ссылку, – посмотрел я на Айрис. – Как тебе такая идея?

Она замерла на месте и уставилась на меня, будто увидела впервые.

– Всё сходится, – произнесла она ядовитым шёпотом.

– Что… сходится? – не уловил я ход её мыслей.

– Всё. Я наивная дура, которая поверила, что ей удалось сбежать с корабля самостоятельно. Меня подтолкнули к этому. Земля и есть моё наказание.

– А как же твои искусственные вычислители? Неужели они не просчитали такого варианта?

– На то они и искусственные, что их можно контролировать извне. Их могли заглушить или заставить выдавать иной результат, чтобы подтолкнуть меня к нужному им решению. Вот я овца тупая! – Айрис села на чемодан и прикрыла лицо ладонями.

– Зато тебе не накинут за побег, – нашёл я положительный аргумент в этой истории. – Добро пожаловать на нары, в смысле на Землю.

– Ладно. Мне не обидно, что я попала сюда, обидно, что меня провели как ребёнка. Мне казалось, что я умная, изворотливая и нахальная, что смогу забавляться с системой в своё удовольствие.

– Ещё несколько дней назад я то же самое думал о тебе, – намекнул я Айрис о неудачном деле.

– Зат-кнись, – прошипела напарница. – Идём в дом.

Дверь закрывалась навесным замком на щеколду. Ключа на видном месте никто не оставил. Я пошёл искать какую-нибудь железку, чтобы сорвать его. Айрис покрутилась на месте, подошла к цоколю, выложенному кирпичом, и вытянула из кладки кирпич. В нише лежал ключ.

– Как ты догадалась? – удивился я.

– Ты теперь каждый раз будешь удивляться? – несерьёзно нахмурилась космическая гостья.

– Обещаю не каждый.

Замок открылся. Я потянул скрипнувшую дверь. В нос ударил въевшийся в стены запах корвалола. Внутри из-за зашторенных окон было сумрачно. Мы затащили свой багаж внутрь и принялись осматривать бабушкино наследство. Первый этаж представлял собой кухню размером примерно три на четыре метра. Вдоль одной стены расположился старый гарнитур с раковиной и газовой плитой. Напротив них стоял холодильник и стол с четырьмя стульями. Вдоль стены без окна вверх поднималась узенькая лестница с перилами, ведущая на второй этаж.

– Хоромы, – иронично оценил я новую жилплощадь.

– Уютненько. Интересно, здесь есть на чём спать?

Айрис поднялась по скрипучей лестнице вверх.

– Гордей, иди сюда, – позвала она меня.

Я осторожно поднялся. Шаткая лестница дала понять, что вдвоём на неё лучше не вставать. На втором этаже с двускатным потолком находилась хорошо освещённая большим панорамным окном спальня. Видимо, хозяйка давно ею не пользовалась и благоразумно обернула всю обстановку полиэтиленовой плёнкой. Здесь находилась кровать полуторного размера с подушками. Напротив – комод, на котором стоял кинескопный телевизор. Они тоже были накрыты плёнкой. Две табуретки. Самодельные полки с какой-то литературой. У потолка висела лампочка в тканевом абажуре весёлой расцветки. Я щёлкнул выключателем. Свет загорелся.

– Это уже намного лучше. – До сего момента я думал, что электричества не будет.

– А тут здорово. Уютненько. Очень хорошее место, чтобы собраться с мыслями. – Айрис приподняла край плёнки, накрывающей кровать.

– Мне кажется, что здесь не предусмотрено никакого отопления. Спать будет прохладно – домик был предназначен только для летнего использования.

– Что-нибудь придумаем, – отмахнулась от моих забот Айрис.

Пыль с плёнки поднялась в воздух и попала ей в нос. Она закатила глаза под лоб и громко чихнула.

– Точно. Будь здорова.

– Спасибо. – Айрис смахнула выступившие слёзы. – Как же у меня зудит поскорее навести здесь чистоту.

Наскоро перекусив, мы приступили к уборке. Во время неё нашёлся погреб. В полу первого этажа имелась крышка, визуально сделанная заодно с полом. Я поддел её ложкой и приоткрыл. Из погреба пахло сыростью. Свет здесь не был проведён, и мы осветили его свечкой, которых имелось в изобилии. В погребе стояли несколько банок консервации с почти проржавевшими крышками. Запасам этим, судя по состоянию, был не один год. После осмотра я признал бо́льшую часть пригодной для еды.

Затем я нашёл два пустых газовых баллона в пристроенном к дому с обратной стороны сарайчике. На каждом имелась наклейка службы доставки заправленных баллонов. Проблема с готовкой на долгое время отпадала. Ещё в сарае лежала куча садового инструмента, от совочков и грабелек до лопат и граблей. Огородник из меня был так себе, а из Айрис, наверное, совсем никакой. Что делать с землёй на даче, я не знал.

Водопровод ещё не работал. Всю воду, которую можно было использовать не для питья, мы собрали по кадкам и бочкам, имеющимся в огороде. Перемыли полы, окна, вытерли пыль со всего. Я упал без сил на закате дня. Мне уже было всё равно, в каких условиях спать, лишь бы скорее оказаться в кровати. Мы поужинали баклажанной икрой из припасов хозяйки, колбасой и сыром из своих. Запили водой из бутылки и отправились на второй этаж на ночёвку. Спать легли в одежде.

Айрис перед сном решила посмотреть телевизор. Он неплохо ловил с десяток каналов. Мне было плевать, что он показывает. Я обнял Айрис руками и ногами, согрелся и провалился в глубокий сон.

Мне показалось, что первый вдох я сделал, когда в большое окно заглянуло солнце. Тревога и плохое настроение остались во вчера. Расставшись с прошлым, вещами и местами, с которыми себя ассоциировал, я стал свободнее, стал другим. Вот так бегство, неожиданно для меня самого, открыло иные грани личности. Теперь я лучше понимал Айрис.

– С добрым утром, – произнесла она, не открывая глаз.

– С первым утром, – ответил я ей.

Глава 16

Первым делом на следующий день мы отправились в город, чтобы прикупить себе телефоны и кое-что по хозяйству. Решив, что электричкой перемещаться опаснее из-за линейной полиции и множества камер на городском вокзале, поехали автостопом. Нас подобрал ведомственный ПАЗик, водитель которого ехал на работу. От денег он не отказался, хоть и хвалил себя всю дорогу за миролюбивый нрав и прирождённый альтруизм.

Водитель высадил нас чуть ли не на самой окраине города. Мы с Айрис немного прогулялись, рассматривая красоты свежевыстроенного спального района. Во дворах нависших над головой многоэтажек звук разносился как в колодцах, многократно повторяясь эхом. Рядом с построенными домами возводились новые, а шум работающей техники наполнял пространство непередаваемой какофонией стуков, скрипов, свистов и рычания.

– Как же тут люди живут? – удивилась Айрис, недовольно зажимая ладонями уши.

– Это ты ещё в новой квартире не жила и не слышала впивающегося в стены перфоратора. Тебе повезло, что у нас был старый дом и ремонт там делался редко. Ничего, лет пять потерпят, потом будет легче.

– Дети, выросшие в таких условиях, будут немного того. – Она потрясла головой в такт звукам отбойного молотка.

– Не переживай, это будет поколение детей, засыпающих под звуки перфоратора, а не колыбельной, – успокоил я её. – Плата за прогресс.

– Это плохо, что за прогресс платят не те, кто его придумал. Мы все жертвы чужих идей, в основе которых лежало неуёмное желание осчастливить мир.

– Чем это плохо?

– По мне, так человек должен вначале сделать счастливым самого себя, а потом научить этому других. А то получается всё наоборот – недовольный человек пытается осчастливить себя, придумывая способ вначале сделать счастливыми других. А это не работает. Счастье должно распространяться, как и любая зараза, от заражённого человека к здоровому. Надеюсь, ты понял, о чём я?

– Вроде бы. Счастье – это инфекция, передающаяся воздушно-капельным путём, – сформулировал я мысль, как понял сам.

– Именно. Но этого не понимают даже космические цивилизации, пытающиеся познать психологию непостоянного характера звёзд. Э-э-эх, – Айрис пнула камешек, валяющийся на тротуаре. Он подлетел и ударился в машину, которая заорала сиреной сигнализации и заморгала огнями. Айрис на мгновение опешила.

– Валим. – Она схватила меня за куртку и потянула в проход между домами.

Мы не остановились, пока не миновали два квартала. Айрис рассмеялась, как ребёнок, который напакостил, но остался ненаказанным.

– Никак не привыкну, что у вас тут всё личное и охраняется. Столько машин, и все стоят без дела. – Она окинула взглядом пространство между домами, заставленное разноцветными личными авто. – Неэффективное использование вещей. Лучше бы они были общественными. Тогда бы их требовалось намного меньше, и они чаще были бы в работе.

– Ты не понимаешь психологию землян. Своя рубашка, как говорят у нас, ближе к телу. То есть…

– Я поняла, можешь не пояснять. Моё – это моё. Чем больше у меня есть вещей, тем я счастливее выгляжу.

– Ну, типа того. У кого-то эта идея возведена в абсолют. Самомнение у таких людей прямо пропорционально количеству денег на счёте и вещей в личном владении. Такие личности никогда не согласятся, чтобы вещи, говорящие о его статусе, стали общими. Возможность возвыситься над остальными посредством богатства – единственный способ скрыть свою недалёкую натуру.

– Значит, для тебя деньги обратно пропорциональны твоей внутренней гармонии? – подловила меня Айрис.

– Нет, я готов балансировать между нищетой и богатством, чтобы не впадать в зависимость от больших денег или их отсутствия, – обрисовал я комфортную нишу для своего статуса.

Мы миновали очередной дом и вышли к небольшому торговому комплексу. Судя по рекламе на фасаде здания, здесь было всё, что нам нужно. Первым делом мы зашли в салон сотовой связи и купили себе по новому недорогому телефону. Поинтересовались у продавца незарегистрированными сим-картами. Он понимающие подмигнул нам и продал две по пятьсот рублей каждая, предупредив, что на счёте будет ноль. Не отходя от кассы, мы проверили работоспособность телефонов и карт. Всё звонило как надо.

Затем мы зашли в супермаркет и купили всё, что было у нас в списке самых необходимых вещей – от продуктов питания до электрического обогревателя и резиновых сапог. В последних была огромная нужда, потому что туалет находился в дальнем углу от дома, и дороги к нему не было. Приходилось скакать по чернозёмной жиже, образовавшейся на глинистой почве. После такого ралли-трофи обувь приходилось отмывать от комьев налипшей грязи. Да и сама дорога от трассы до участка ещё долго могла быть непроходимой в обычной обуви.

Ещё нам была нужна чистая питьевая вода, но тащить её из города не хотелось. Рядом с дачами на трассе находились кафе, в которых можно было набрать её просто так в любую посуду.

Мы закончили свой шопинг после полудня. Плотно пообедали в блинной комплекса гречневой кашей с курятиной, блинами и кофе. Айрис сходила в туалет и там выпила бутылку водки. Основная часть накупленного добра должна была лечь на её хрупкие модифицированные плечи.

Пока её не было, меня узнал мой однокурсник, который, как назло, появился здесь в самое неподходящее время. Мне совсем не хотелось, чтобы меня узнавали за тысячу километров от дома.

– Горде-е-ей? – Он будто не поверил своим глазам.

– Николай? – Я тоже как смог выразил своё удивление.

– А ты как здесь? – присел он рядом без спроса.

– Да вот, – указал я на сумки, – проездом.