Малкольм ощутил, как сознание начинает плыть, и сосредоточился из последних сил. Сноп огня сорвался с рук и устремился в сторону блестящей твари. Огненный поток оторвал одну из лап процитоида и повредил другую. И тот, вереща, повалился на землю, но инерция тащила его вперед. Кувыркаясь и махая смертоносными лапами и клешнями, бестия рухнула на Малкольма.

Еще несколько секунд поляну озаряли яркие вспышки, а по лесу неслись крики боли, безумный стрекот и скрежет стали. Но вскоре все стихло. Лишь изредка похрустывал на ветру сломанный усик над почерневшим глазом неподвижного процитоида, а уцелевший мертвый зеркальный глаз отражал то, что осталось от Малкольма Стоуна.

Глава 5. Дуглас.

Мираж, который он заметил, при первом облете неизвестной территории оказался реальностью. Ковролет замедлился, когда под ним замелькали обломки странных конструкций, торчащих из песка. Дуглас озирался, пытаясь охватить взором всю картину. Но самое главное он хотел понять, что за странное строение или механизм раскинулся посреди песков.

Гигантский полуистлевший остов, похожий на скелет кашалота, лежал чуть в стороне от места, где Дуглас остановил ковролет. Хвост странной “рыбины” едва виднелся над барханом. Юноша развернул аппарат и приблизился к торчащим из песка, покрытым коричневой коркой, железным ребрам. Вокруг стелился темно-коричневый песок, расплывающийся причудливой кляксой далеко в стороны.

В отдалении, стройным полукругом зарывались в песок рыбоподобные скелеты поменьше. Словно стая мальков послушно окружила родителя и ждала наставлений. Вот только их стальные ребра имели явные повреждения, а кое-где и вовсе отсутствовали, словно вырванные каким-то невероятным хищником.

Похожая картина, так или иначе, повторялась, куда хватало взгляда. Конструкции большие и маленькие, полукругом, неровными рядами, почти зловещим узором, утопали в песках, создавая гнетущее чувство неотвратимости смерти. Именно это слово пришло на ум, когда Дуглас, глотая густую слюну, вертел головой. Недвижимые скелеты мертвых металлических “рыб” растянулись подобием границы, отсекая от наступающей пустыни, еще более зловещие нагромождения мертвой стали. Там, за этой почти иллюзорной границей, из песков прорастал мрачный город, целя в небеса подобием башен и навивая тошнотворное чувство дугами арок и корявых соединений.

Если перед ним лежал древний город, то архитекторы имели свое, чуждое человеку, чувство прекрасного. И все же, сквозь тягучую пелену, внезапно нахлынувшего страха, прорывались смутные догадки.

Дуглас подлетел вплотную к стальным ребрам, лежащего на земле “кашалота”, и опустил ковролет у широкой дыры в боку загадочной “рыбины”. Смутные намеки, едва уловимое ощущение понимания, того, что перед ним, крутились в голове, когда он ступил в тень древней конструкции. Многочисленные проломы и разрывы в оболочке загадочного сооружения позволяли хорошо рассмотреть внутренности утопающего в песках гиганта.

– Ты раньше летал, – прошептал Дуглас, осматривая почти знакомые обводы ферм и перекрытий.

Он не хотел испытывать судьбу и применять свой дар, чтобы разобрать в воображении конструкцию по винтикам. И без этого он уже понял, куда попал. Дуглас двинулся по широкому проходу в нос “рыбины”. Похоже, при создании летательных аппаратов, инженерная мысль обычно движется в одном направлении, по крайней мере, сначала. Он шел коридорами и узкими проходами, поднимался все выше, пересекал разломы и люки, пока не замер возле входа в рубку пилотов.

Да, не сразу, но Дуглас понял, что попал внутрь очень большого зурайнака. По его прикидкам, в “брюхе” стальной “рыбины” легко бы разместилось с десяток “рыбешек” поменьше. Как раз таких, что полукругом лежали где-то снаружи. Весь путь до пилотской кабины он замечал серьезные внутренние повреждения, что для такого гиганта становились фатальными только по мере накопления, а вот “мелочь” могли погубить сразу.

– Значит ты пал в бою, – произнес Дуглас, берясь за ручку люка. – Ну что же посмотрим, какие секреты ты еще скрываешь.

Люк со скрипом подался. Кабина оказалась пустой. Ни скелетов, ни праха хозяев грозной машины он не нашел. Лобовые стекла отлично защищали кабину от солнца.

Дуглас присел в кресло капитана, так хотелось думать – лучший обзор, шире панель управления. Он взялся за штурвал. По рукам прошла дрожь узнавания. Потянул, ожидая сопротивления, но ошибся.

– Или ”летающая крепость” потеряла управление перед падением, или я ничего не смыслю в механике, – буркнул он. – Хотя . . .

Дуглас осмотрел панель управления. Похоже, большинство приборов, до сих пор показывали последние секунды жизни упавшего зурайнака. Он постучал по индикатору масла. Стрелка дрогнула и ушла к нулю. А вот поврежденная обшивка, покрытая пленкой для сбора солнечной энергии, все еще пыталась заряжать полудохлые аккумуляторы.

Он повертел головой, отмечая четкость иллюзорной границы, которую видел, когда подлетал к этому зловещему месту. Из кресла пилота все проступило с кристальной ясностью. Дуглас понял, что видел по бокам и, самое главное, впереди.

Перед ним лежал не город, а чудовищное по своим масштабам поле боя, а вернее, место падения двух, а может и более, воздушных армад, которые сшиблись в безумной лобовой атаке. Других мыслей на ум не приходило, когда Дуглас откинулся в кресле и затылком коснулся подголовника.

“Военной стратегией у нас ведает Мэл, – подумал он, поднимаясь из кресла. – Думаю, он согласится, что эти ребята, кто бы они ни были, перестарались. Может, шарахнули чем-нибудь, и порешили всех сразу и себя заодно”

Он вылез из кресла, отвесил прощальный поклон приборной панели и двинулся на выход.

* * *

Дуглас осмотрел малые зурайнаки. Он бы не удивился, узнай, что именно эта мелочь, в итоге, и стала причиной падения похожего на кашалота гиганта, из которого он выбрался полчаса назад. Но ни там, ни здесь он не смог найти нужные запчасти.

– Похоже, старички, древнее, чем кажутся, – буркнул он и глянул на чудовищную мешанину обломков, вздымающуюся к небесам. – Какой простор для поисков.

Он поежился, вспоминая первые ощущения, когда только увидел это кладбище воздушных кораблей. Чувство опасности вновь поскребло где-то в груди. Дуглас сделал пару вдохов, успокоился и вернулся к ковролету. Делать нечего, придется лететь.

– Долг или страх, кто победит? Кто поведет меня к победе? – буркнул он и поместил руки в систему управления ковролета. – Безрассудство, быстро тяпнуло саке, прокричало – “Банзай!” – и потащило неизвестно куда . . .

Летающий ковер устремился к мрачной громаде. Красноватая пыль клубами разлетелась в стороны, отмечая направление. Дуглас опасался, что размеры свалки сыграют с ним злую шутку и лететь придется дольше, чем предполагалось. Он прибавил скорости и чуть набрал высоты, чтобы не зацепиться случайно за торчащую железяку. Он забавлялся, ловко маневрируя меж обломков присыпанных песком зурайнаков, пытаясь прогнать назойливое беспокойство.

Граница гигантской свалки приближалось. Ее тень уже давно скрывала жаркие лучи солнца. Дуглас еще поддал газу.

* * *

Удара он не почувствовал и ничего не заметил. Только вдруг понял, что куда-то летит и, самое странное, что одежда, почему-то остается позади. Словно, невидимые и ловкие руки раздели его парой отточенных движений и бросили на россыпь камней.

Все это Дуглас вспомнил, когда очнулся накрытый чем-то тяжелым и косматым. Он с трудом приподнял край увесистого покрывала и почувствовал, будто лежит на куче детских кубиков, которые своими острыми углами впиваются в спину и ягодицы.

– Что за дела? – буркнул он, толкаясь голыми пятками и царапая кожу. – Почему я голый?

Наконец он выбрался и, морщась, выпрямился во весь рост. Осмотрелся. Ярдах в двадцати от себя Дуглас заметил разноцветную гору, сплошь покрытую изломами, впадинами и навесами. Но больше всего, внимание привлекал гигантский светло-коричневый ботинок, с высоким голенищем на шнуровке, лежавший на боку, чуть в стороне от странного нагромождения разноцветных пластов неизвестного материала.

Ничего такого он не видел, перед тем, как потерял сознание. Во что он врезался, тоже оставалось загадкой. Он вспомнил, как система управления погасла, а ковролет обмяк и, безвольным полотнищем, резко пошел вниз.

Мелькнула мысль, что невидимое защитное поле окружает кладбище погибших кораблей и, именно оно стало причиной его падения. Но откуда взялись эти гротескные инсталляции, куда делся ковролет, почему он стоит голышом в тени непонятного циклопического сооружения без конца и края, Дуглас не понимал. Ощущение пугающего узнавания наползало медленно и сдавливало грудь.

Он подошел к лежащему ботику. Из раструба, в нос, ударил аромат прелого печенья, словно обувку совсем недавно скинул неведомый великан. Знакомый цвет и форма, каблук, стоптанный по внешнему краю. Дуглас обошел ботинок и чуть не задохнулся. Он редко видел шнуровку ”Хвост скорпиона” или ”Коса русалки”, которая крепко держала стопу в ботинке и применялась им в сочетании с двойным простым узлом.

Дуглас понял, что перед ним его ботинок, только загадочным образом, выросший в десять раз. Он узнал свой носок, что лежал неподалеку и походил на просторный нестиранный спальный мешок; различил узор рубашки и дырку на вороте куртки, которые стали для него складками странного холма.

– Я превратился в лилипута, – прошептал он, икнул и звучно втянул воздух.

Ноги подкосились. Он не устоял, и ягодицами ощутил всю твердость, когда-то сыпучего и мягкого песка. Из оцепенения его вывел пронзительный женский крик:

– Беги!

Он поднял голову и увидел стремительно приближающегося к нему варана, на спине которого восседала девушка, держа в руках бердыш⁸ странной формы. Только тут он расслышал нарастающий шум справа от себя и заметил еще пару оседланных рептилий. Свирепые ящеры, с грозной решительностью, мчались на него и, точно, не собирались останавливаться или отворачивать в сторону.

На спинах нападавших варанов сидели мужчины. Забавно одетые они все равно имели грозный вид и тоже сжимали в руках сверкающие широкими лезвиями бердыши. Вдруг один из них направил своего зверя в сторону девушки. Другой же – продолжил стремительное наступление на голого и безоружного Дугласа. Тот вскочил, кинулся под защиту ботинка и краем глаза заметил, как сшиблись ящеры девушки и нападавшего. С яростным хрипением завязалась драка.

Долго размышлять не приходилось. Дуглас понял, что варан легко перескочит лежащий штиблет, и кинулся в черноту горловины. Он уперся спиной в стельку и надеялся, что голова варана не пролезет внутрь. Мысль казалась почти удачной, пока в полумраке не блеснуло лезвие бердыша.

– Выходи, – раздался грубый окрик. – Умри как мужчина! Или ты предпочитаешь сдохнуть, как трус, в своем же собственном ботинке.

– Да, чего я вам сделал? – выкрикнул Дуглас, почти задыхаясь от аромата стелек.

– Мы не любим чужаков, – раздалось в ответ и лезвие метнулось вперед, но не достигло цели.

– Ну, так я сам уйду. Зачем убивать? Я уважаю право частной собственности.

Лезвие бердыша еще раз метнулось вперед и снова едва не коснулось груди Дугласа. Он сполз ближе к носку, продолжая прижиматься к стельке. Ну и вонь, мелькнула мысль, надо ноги чаще мыть.

И тут снаружи раздались крики, ворчание и возня. Дуглас выглянул и никого не заметил. Он коснулся рукой язычка ботинка и высунул голову. Девушка наездница, яростно работала своим топором с длинной рукоятью и теснила, прочь от ботинка, косматого мужчину в забавных лохмотьях. Но тот не уступал ей в ловкости и превосходил в свирепости, только оставшись без варана, он потерял преимущество. Его ящер грозно шипел в стороне, но не нападал и не пытался защитить хозяина.