Его красивые глаза цвета фисташкового мороженого горели воодушевлением, а брови то поднимались, то сходились на переносице – он явно очень эмоционально проживал всё, что записывал. Смеющемуся не мешало даже то, что Снежок уже давно запрыгнул на койку и сейчас топтался по хозяину, восторженно вылизывая его лицо. Тот только посмеивался, жмурился и свободной рукой ласково трепал волка по макушке – но не переставал переносить сновидения на бумагу.

Психованный Дахху. Не знаю никого целеустремлённее него, если дело доходит до науки. Преграды? Неудобства? Он не знает, что это такое.

Но при этом Дахху всегда был заботливым парнем с золотым сердцем, и я точно знала, что, поставь ему кто-нибудь выбор «Потерять важную информацию или расстроить друзей?», он бы, не сомневаясь, указал на первое.

Видимо, в данный момент он просто не осознал всю серьёзность ситуации. А значит…

– Ты ничего не помнишь о случившемся, да? – цокнула языком я.

– А? Что? – Смеющийся наконец-то удовлетворил свой приступ под названием Сдохну-Но-Запишу и посмотрел на меня.

И тотчас вскрикнул:

– Боги, Тинави! Что у тебя с носом?!

– Это называется конспирация, – вздохнула я.

– Но зачем она тебе? – моргнул Дахху.

А потом, соизволив-таки осмотреться, поперхнулся:

– Почему я… в Лазарете?!

– И впрямь не помнишь, – резюмировала я. – Что ж, если максимально кратко, то лично твои новости таковы: тебя чуть не убил Анте Давьер, после чего ты пролежал без сознания три недели, на протяжении которых Кадия заботилась о тебе каждый день.

Глаза Дахху, и без того большие, изумленно расширились. Писчее перо выпало из его пальцев, и даже Снежок, уважая хозяйский шок небывалой степени, замер.

– Грёков прах, – после паузы только и выдохнул Смеющийся.

А ведь он ругается очень редко.

* * *

Наступил вечер. Солнце скрылось, на улице запели соловьи, а упоительный запах цветущей сирени, проникающий сквозь окно, как будто стал ещё сильнее.

Мы с Дахху успели сочинить и отправить «объяснительную» птичку-ташени для Кадии. Узнав, что её драгоценный друг не «циничная сволочь, а всего лишь беспамятный остолоп», она быстро сменила гнев на милость. Но не смогла вернуться в Лазарет, так как уже сообщила командору Финну, что его угрозы подействовали и она бежит на работу.

Так что мы с Дахху сидели вдвоём.

Мы начали с того, что обменялись новостями: в моём случае это был очередной пересказ моих приключений плюс краткая сводка о происходящем в Шолохе. А в случае Дахху – кое-что из загадок древности, которые ему раскрыли бокки-с-фонарями: частично во время ритуала «Ночной пляски», частично во снах.

Во время его рассказов я, устроившись в кресле-качалке, вынужденно играла в парикмахера. «Клиентом» был Марах, вдруг вообразивший, что он – птица, которая любит ласку. Я уже не раз и не два разгладила все его пёрышки, а филин всё ухал и ухал, требуя дальнейших нежностей, и, стоило мне отдёрнуть руку, лапкой цеплялся за моё запястье. Мол, продолжай! А то обижусь!

Дахху в свою очередь то и дело тискал Снежка, который улыбался гораздо шире и счастливее, чем это делают некоторые люди.

– Дахху, в письме, которое ты прислал мне после «Ночной пляски», ты сказал, что узнал нечто экстремально важное о богах и мире… Как я понимаю, ты имел в виду не то, что «Анте Давьер равно Теннет», а «Карл равно Карланон», а нечто более сенсационное. Что именно?

Смеющийся поколебался. Его глаза, обрамлённые невероятно длинными ресницами, встретились с моими. Ох, я знала этот взгляд.

Непреклонный.

– Прости, но я не могу сейчас рассказать тебе это, – покачал головой Дахху. – Сначала мне нужно кое-что проверить и кое в чём убедиться.

Я посмотрела на него скептически.

– В прошлый раз подобная тактика довела тебя до того, что ты чуть не стал жертвой серийного убийцы.

– Но я же не дурак, я учусь на своих ошибках, – вспыхнул Дахху.

– М-да? Зачем же тогда повторяешь тот же сценарий?

– Вильну в сторону в последний момент, – он вскинул брови.

– Что за лихачество? – проворчала я.

– Ну у меня, знаешь ли, отличные учителя. Их зовут Тинави и Кадия, может, ты слышала о них? Своенравные такие леди, слегка с сумасшедшинкой, но очень… Ай! – воскликнул он, потому что я подошла и стукнула его по голове ребром ладони.

А потом мы рассмеялись и сменили тему.

Ведь я знала, что Дахху, этого упрямца, мне не переубедить. А ещё что он действительно никогда не повторяет своих ошибок (в отличие от меня, эх: вспомним, как меня дважды провёл Мелисандр Зараза Кес).

– Хотя кое-чем из новых знаний я бы хотел с тобой поделиться, – какое-то время спустя протянул Дахху. – Тинави, как ты думаешь, из чего сделаны фонари бокки?

Я двинула бровью. Сами по себе лесные бокки были бестелесными, но, как и многие духи, они носили при себе вполне материальные артефакты. В случае бокки это были, как несложно догадаться по названию, фонари.

– Наверное, из стекла и дерева, – я пожала плечами.

– А что внутри?

– Огонь.

– Не-а. Не угадала.

Смеющийся улыбнулся. Глаза его буквально лучились светом, когда он, прикрыв рот ладонью, будто боясь, что нас подслушают, хитро проговорил:

– В своих фонарях бокки носят искры.

– Искры как души? – я расширила глаза. – Души живых существ?

– Некогда живых. Бокки-с-фонарями – это призраки наших предков, срединников.

– Что?!

Я так и подскочила на месте. Ну приплыли!

Дахху уточнил:

– Тех срединников, кто жил и работал в Прибрежном легионе в год падения Срединного государства. Ни для кого ни секрет, что их кости похоронены под курганом. Но только я и теперь ещё ты знаем, что искры тех исследователей остались в нашем мире. Не угасли, чтобы возродиться на другом конце вселенной, а продолжили гореть – здесь, в Лесном королевстве. И дважды в месяц катаются по городу в комфортабельных фонарях вместо кэбов, – подмигнул он.

– Боги-хранители, – пробормотала я, изумлённо глядя на Дахху. – И это не главная тайна, которую тебе поведали?

– Даже не десятая её часть.

Смеющийся был очень рад тому, какой эффект на меня произвёл его рассказ. Я действительно была поражена. И потому, что, помнится, всё детство и половину юности пыталась узнать, кто же такие бокки-с-фонарями – читала десятки научно-популярных статей на этот счёт и сама придумывала сотни версий. И потому, что второй раз за недолгое время в мою жизнь врывается информация о Прибрежном легионе.

Сначала Мелисандр рассказал мне о том, что мой прадед Хинхо служил в нём и, единственный из всех, выжил в 1147 году. Теперь Дахху открыл секрет того, что стало с душами погибших.

Зная, как причудливо и изысканно судьба всегда ткёт свои гобелены, чувствую, что всё это не просто так.

Как следует насладившись тем, что кто-то разделил с ним тайну бокки, Смеющийся задумчиво побарабанил пальцами по подбородку.

– А сейчас давай вернёмся к более насущным делам. Ты сказала, что тебе нужна помощь с Полынью. Какая?

Я встрепенулась, мгновенно переводя себя из лирического режима в чуть ли не боевой.

– Для начала отправь, пожалуйста, ташени одной Ищейке из Иноземного ведомства… Её зовут Андрис Йоукли. Если кто-то и знает, что происходит с Внемлющим, так это она.

10
Я верну тебя

Мы сами решаем, как реагировать на те или иные события. Ничто не может заставить вас расстроиться, или обрадоваться, или разозлиться – это всё лишь ваш выбор. Только вы выбираете то, каким видите мир.

Пайветри из Дома Созерцающих, мастер Лёгких Мыслей

Ищейку^[6] Андрис Йоукли я уже давно мысленно называла «девушкой-отверткой».

Основанием для такого прозвища стала её самозабвенная любовь к магическим артефактам и всевозможным опасным игрушкам вроде гномьих гранат и раскладных ножей с потайными пружинками.

Другой яркой характеристикой Андрис было то, что она великолепно ориентировалась на тёмной стороне Шолоха. Она знала многих «сумеречных» торговцев и контрабандистов, преступных авторитетов, беспринципных наёмников и других людей, которые умели добывать запрещённые, но очень полезные товары… И, конечно, сведения. Так что я не без причины надеялась, что Андрис сможет рассказать мне о том, почему Полынь до сих пор находится в тюрьме.

На встречу с ней меня подвёз Патрициус.

Я почему-то была уверена, что он – из племени жаворонков, бодрых поутру и вялых ночью, но нет… Оказалось, Цокет донельзя болтлив и деятелен в любое время суток.

– «Ухо и Копыта»… «Ловкость и Перевозки»… «Езжай и Стражди»… О. «Езжай и Стражди»! Как вам, мадам? – Патрициус ухватился за это словосочетание и словно покатал его на языке, стараясь распробовать. – Прекрасное название для нашей команды!

– Немного упадническое, как считаешь? – двинула бровью я. – Куда езжай? Почему стражди?

– Зато как звучит!.. О, мы приехали. Мне подождать вас?

Оглядевшись и оценив обстановку, я прищёлкнула языком.

– Да, пожалуйста! Иначе я вряд ли отсюда выберусь.

– Ваша правда, мадам. «Езжай и стражди» друг без друга не могут! А если серьёзно: кричите, если кто-нибудь к вам пристанет. Я пару дней назад переподковался, так что смогу быстро и звонко выбить из наглецов всю дурь, – Патрициус воинственно топнул копытом. – Даже если на вас набросятся все обитатели рынка разом, извращенцы эдакие!

Я содрогнулась, представив себе это зрелище.

– Патрициус, не хватало только, чтобы из-за меня твои ноги оказались по колено крови!

– Нет, ну я не настолько сильно бить буду… – стушевался он. – В общем, вы там поаккуратнее.

Пообещав быть осторожной, я направилась к ночному рынку, раскинувшемуся впереди. Он назывался Рокочущие ряды.

Составлявшие его одинаковые шатры тёмно-зелёного цвета выстроились в несколько линий, занимавших пространство между набережной Топлого канала и улицей Весёлого Висельника. Тут и там в землю были воткнуты факелы, горящие магическим лиловым пламенем, а на столбах висели фонари с пляшущими внутри болотными огоньками.

Пологи в большинство шатров были откинуты. Внутри в ожидании клиентов сидели мастера-татуировщики, картёжники, кальянщики с густо подведёнными глазами, сумасбродные предсказательницы и, конечно же, торговцы. На прилавках было разложено диковинное оружие и таинственные артефакты. Но по-настоящему ценные товары хранились в опутанных цепями сундуках, возле которых обязательно стояла охрана.

Рокочущие ряды – опасное место. Простым горожанам тут делать нечего. Под опущенными капюшонами покупателей может скрываться кто угодно – кошкоголовый степной ассасин, съехавший с катушек некромант, эльфийский мастер-отравитель… Толкнешь такого случайно – и всё, прощай, жизнь, было приятно познакомиться.

Меня занесло сюда в те дни, когда я самостоятельно бегала по всему Шолоху, решая дела для Полыни. Нужно было стребовать налог с равнинного торговца эликсирами. Я думала, что не выберусь живой, когда он, не обрадовавшийся такой гостье, оскалил на меня три ряда клыков. Да ещё и зашипел, выпустив зелёные когти. Правда, налог всё-таки отдал. После этого я вернулась в наш кабинет, и Внемлющему пришлось стерпеть моё краткое, но эмоциональное выступление на тему «гори оно всё синим пламенем, я больше никогда не пойду туда одна». На словесные утешения Полынь скупился (подозреваю, он меня вообще не слушал), но кофе подливал исправно.

И вот месяц спустя я снова оказалась в Рокочущих рядах. И снова одна.

Но на этот раз я гораздо лучше вписываюсь в обстановку: как и большинство местных торговцев, я сейчас живу вне закона. Именно поэтому Андрис предложила ночной рынок как место встречи: она считала, что никто из местных точно не заинтересуется нашим разговором и не захочет выдать нас властям.