Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время (страница 15)
Минут двадцать Вольф торчал возле гостиницы. В гостинице властвовала предсонная тишина, гасли окна. Вывод, полезный и для Москвы: оказывается, он способен легко ускользнуть от слежки. Это был обнадеживающий итог – если люди Вайскруфта проворонили его в гостинице, как им отыскать Мессинга в огромном городе?
Это предположение следовало немедленно проверить.
Вольф двинулся в сторону рейхстага. Никто не преследовал его, в чем можно было легко убедиться. Улица, названная по имени старины Фрица (Фридриха Великого)[28], просматривалась на большое расстояние, прохожих было мало. Признать в них охотников на такую крупную дичь, как Вольф Мессинг, по меньшей мере глупо.
Мессинг ускорил шаг. Мысли Ханни долетали все отчетливее, исходили они с северо-западной стороны, из Моабита. В них не было и следа незримой червоточинки, о которой упомянул Вайскруфт. Это обнадеживало, придавало неодолимую сладость зовущему из-за реки голосу. Перебравшись через Шпрее, он, ни на минуту не теряя бдительности, двинулся по набережной. Здесь было многолюдней, и все равно никаких следов скрытой угрозы.
На набережной Мессинг подхватил подвернувшееся такси и, указав направление, более уверенно двинулся на зов. Остановил машину, когда обнаружил, что Ханни где-то рядом. Вышел из такси и, заметая следы, направился в противоположном направлении. Свернув за угол, обнаружил, что ментальный голос заметно ослабел, затем прервался. Он постоял и, убедившись, что такси скрылось из вида, двинулся в обратную сторону.
Мессингу не надо было оглядываться, бросать взор на витрины, наклоняться, чтобы завязать шнурки на ботинках. Он замечал все, что происходило на сотню шагов вокруг. Он был волен делать в этом огромном городе все, что захочет. Даже обнять Ханни.
В Моабите ночные улицы были тусклы и невеселы. Редкие ночные заведения откровенно экономили на электрическом освещении, отчего город превратился в некое подобие кладбища. Очередное падение марки вогнало горожан в уныние, редкие прохожие походили скорее на тени, машины – на катафалки.
Властелином этого погоста был он, Вольф Мессинг, дрянной еврейский мальчишка, отказавшийся от веры отцов; вундерман, прибившийся к тевтонам, пролетариям и прочим научным работникам. Он мог, взяв за руку каждого зрителя, довести его до счастья. Он мог отыскать всеобщую радость и подарить ее всем, ощущавшим себя униженными и оскорбленными. В этом ему не было равных. У него не было соперников! Где вы, следопыты и загонщики? Зачем вы попрятались, это бесполезно. Он разглядит вас в любой подворотне, обнаружит в любой щели, усилием мысли заткнет ваши грязные пасти. Выходите, не трусьте, покажите себя.
Мессинг не заметил, как его шаг стал упругим, равномерным. Он ступал в ногу с судьбой, в такт громыхавшей где-то поблизости американской джаз-банде. Не сразу до него дошло, что он марширует под звуки ненавистного фокстрота, название которого напрочь испарилось из памяти. Когда Вольф осознал, под чью музыку марширует, его охватила ярость – Вольф Мессинг не позволит так поступать с собой. Его словно ударили ножом в сердце, боль была нестерпимой, и он вошел в неприметную дверь.
Подъезд был обычный, берлинский, какие устраивают в дешевых домах для рабочих. Сразу за вестибюлем обшарпанная стойка, за ней не менее ободранная и заплеванная лестница. За стойкой Вольфа встретила чрезвычайно накрашенная дама, предложившая любые услуги за пятьсот миллионов марок.
Это были даже не копейки, гроши.
Мессинг облокотился локтями на стойку и спросил:
– Фрау, подскажите, как называется фокстрот, который исполняют музыканты?
Дама посмотрела на него как на сумасшедшего.
– Господину угодно танцевать? Ему нужна партнерша?
– Нет всего-навсего название фокстрота.
Из бокового прохода выскочила стриженная под мальчика девушка и, высоко подобрав юбку, торопливо полезла вверх по лестнице.
Дама окликнула ее:
– Лили, что они наяривают?
Девушка вздрогнула, замерла, затем торопливо, не опуская юбку, полезла вниз. Вольф с ней был примерно одного роста, возможно, поэтому она не обратила на него внимание у стойки. Поправив прическу, Лили с ходу бросилась в атаку:
– Мужчине скучно? Мужчине не спится? Пойдем, дорогой, я утешу тебя. Лили готова утешить всякого, кого мучает бессонница.
Она схватила его за рукав. Вольф отшатнулся, вырвался.
– Я не страдаю бессонницей. Я страдаю оттого, что не могу вспомнить название этого фокстрота. Эта мелодия завязла у меня в мозгах.
Лили подозрительно глянула на него.
– Ты не хочешь подняться наверх? – спросила она.
Он отрицательно качнул головой.
– Тогда вали отсюда, бродяга! – решительно заявила Лили. – Если тебе негде переночевать, не надо думать, что здесь живут дурочки. Название фокстрота узнаешь, когда заплатишь.
В расстроенных чувствах, под басовитый раскатистый хохот красавицы, сидевший за стойкой, Мессинг выскочил на улицу. Музыканты, словно насмехаясь над ним, грянули во всю мощь. Из окон третьего этажа обрушилась такая лавина звуков, что он зажал уши и бросился наутек.
Отступать было поздно и горько. Скоро Вольф замедлил бег, двинулся степенным шагом, стряхнул невидимую пылинку с добротного костюма, поправил шляпу. Восстановив душевное равновесие, нехотя прикинул, не напустить ли на посетителей этого паскудного заведения толпу призраков. Пусть они, черепастые, костлявые, окружат стойку и посмеются над бандершей, а кто-то из очевидных паранормальных мертвецов составит компанию Лили.
В этот момент Мессинга вновь окликнула Ханни. Ее голос проклюнулся на противоположной стороне улицы. Удачным месторасположение явочной квартиры не назовешь. От звуков музыки можно сойти с ума, но это были такие пустяки по сравнению с тем, что она была рядом, она помнит о нем, она скажет, как называется этот проклятый фокстрот.
Свернув за угол, Вольф обнаружил дом, откуда доносился ее зов. Мрачная пятиэтажная громада в общем строю других таких же громад, более похожих на коммунальные гробы.
Пятый подъезд.
Некоторое время Вольф постоял под арочным проходом. Вынюхивал, высматривал, изучал. Пошли они к черту, этот Рейнхард вкупе с Вайскруфтом! Пусть охотятся друг за другом. Мессинга им все равно не поймать. Неужели он не может побыть часок с любимой женщиной?
Он поднялся на третий этаж.
Позвонил.
Дверь открыла Ханни. Она вздрогнула, на ее лице начертался ужас.
– Что ты здесь делаешь?! Немедленно отправляйся в гостиницу!