– Отлично, Севастьянов, – снова сказала я. – Так понимаю, с транскрипцией у вас проблем нет. Но что за избирательность? Вы перепутали всего Соломона.

– Это как посмотреть… Я старался выбрать самые красивые строки, – сказал он своим низким голосом, от которого завибрировали все мои внутренности.

(Второй вариант).

Я еле смогла отвести взгляд от Севастьянова. Он меня точно гипнотизировал. Наглец! Мне слабо вывести его на чистую воду. А может, Севастьянов на самом деле выбирал самые красивые строки, а я влюбилась и ищу повод, чтобы поверить, что и он в меня влюблен. Это, к сожалению, очень похоже на истину. Но помечтать – то можно. К тому же, определенно точно, Севастьянову я нравлюсь. Значит, шанс у меня есть. Только вот какой этот шанс?.. Надеюсь, шанс забыть прошлое…

И все оставшиеся сорок минут я томилась на медленном огне, ерзала, бросала из-под ресниц взгляды, и еле дождалась звонка.

– Тетради на стол. До понедельника, – с облегчением воскликнула я сразу после звонка.

– Эльга Сергеевна! – моментально подскочил ко мне очкарик Крылов. – А многих поэтов вы знаете?

– Достаточно, а что?

– А есть такие, которых не знаете?

– Крылов, все на свете знать нельзя. К тому же, это вредно для здоровья.

– Я запомню это, Эльга Сергеевна!

И пока я разговаривала с Крыловым, Максим Севастьянов исчез. Вот что ты за человек, Крылов!

Две следующие лекции я думала о Севастьянове. И совсем без восторга. Дура ты, Казакова! Навоображала себе! Ну, написал Севастьянов красивое стихотворение, но ты-то тут при чем?

На большой перемене зашла Сусанна и мы пошли с ней пить кофе.

– Что случилось, красавица? Лица на тебе нет, – завела Сусанна, но тут зазвонил мой мобильный.

– Алло, – сказала я, не посмотрев на дисплей.

– Я знаю, какой недостаток у твоего принца Севастьянова, – прокричала Ирка. – Если он еще и не женат, то будь уверена, Казакова, какая-нибудь девица у него имеется. Хороший мужик одиноким не бывает. Это точно.

– В прошлый раз ты говорила, что у него протезы, – огрызнулась я.

– Так ведь это не страшно, – фыркнула Ирка. – Подумаешь, железная нога. Или рука. Какая там у него травма, я забыла. А вот девица – это кранты.

– Спасибо, Ир, ты так мила, – прошипела я.

– Короче, Казакова, живи с Левой, трахайся с юношей и не парься! – Ирка бросила трубку. Подруга, называется!

– Кто это? – спросила Сусанна.

– Подруга Ирка. Она тоже психолог.

– Плохой психолог? – сморщила нос Сусанна.

– Может, и хороший, не знаю, она моя подруга.

Сусанна рассмеялась. На этот раз она не предлагала раскидывать карты. А я вдруг подумала, что хочу сделать Сусанне подарок. И даже знаю, какой. Я знаю один замечательный кукольный магазин и я знаю, что найду там куклу-цыганку. Вот, правда, этот магазин расположен на Кутузовском проспекте… Но нельзя же всю жизнь игнорировать этот чертов проспект! Чертов проспект – к черту, – я решительно кивнула головой. Поеду в этот магазин и куплю Сусанне куклу. Она будет в восторге.

А мне… Мне надо привыкать спокойно ездить по этому чертовому проспекту. Жизнь-то продолжается!.. А еще мне нужно понять, что я не окончательно спятила и не боюсь кукол…

…А когда на следующей неделе Севастьянов не пришел на общую лекцию, я позвонила Петракову.

(Жизнь продолжается).

– Лева, ты все еще хочешь быть со мной?

– Конечно, котик, о чем речь!

– Тогда давай жить вместе, надоело набегами.

– Как скажешь, зайчик.

Сегодня у Петракова было прекрасное настроение. Он всегда называл меня всеми животными подряд, если у него было прекрасное настроение. В остальные дни Петраков предпочитал острить.

– Сегодня же приезжай ко мне с чемоданами, – нервно выкрикнула я.

Пора взрослой женщине жить взрослой жизнью. Не питать себя иллюзиями, а жить в реальности. И моя реальность – Петраков. Муж, быт и все фривольные мысли усвистят из моей головы.

– Нет, лисенок, лучше уж ты ко мне!

Ага, лучше уж вы к нам! Хотя… так, наверное, лучше. Не так ответственно. Для меня. Захочу, опять соберу чемодан – и домой! Отлично.

– Ты поможешь мне?

– Мышка, сегодня у мишутки болит спинка. Может, котеночек сам справится?

– Ладно, котеночек справится! – рявкнула я.

– Ну, не сердись, киска. Да что, блин, случилось, Казакова?

И вот с ним я собираюсь жить! А что? Не самый плохой вариант. Проверенный, простой, и очень любит животных.

Глава 6

Я ехала по Кутузовскому проспекту. Вечер. Темно. Огни. Рекламы. Все так же. Но уже изменилось. Богаче. Современней. Проспект приобрел другую форму. Изменилось время – изменилась форма. «Жизнь – форма времени».

Я перестроилась в правый ряд. Ехать медленно и аккуратно. Дышать глубоко. Не думать о Нем. Тебе нужна кукла – цыганка. Тебе же нужно, в конце концов, просто привыкнуть проезжать этот проспект. Проспект как проспект.

А еще мне нужно посмотреть на кукол. Надеюсь, мой кошмар рассеется. Не хватало еще бояться кукол… Но… Что я затеяла? Зачем? Почему сейчас?.. А может, как раз и надо сделать это сейчас. Провести черту… И я поехала дальше, ни разу не затормозив. Надо жить. Надо жить. Перестать бояться и жить.

«На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его.

Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его, и не нашла его»…

В магазин я зашла с опаской, прошла вглубь, осмотрелась по сторонам и затряслась, как в ознобе… Все-таки, это ужасно! Как-будто я не в магазине игрушек, а в кунст-камере. Правда, кукла, которая приснилась мне в кошмаре, была из советских времен. И она была старая. А тут куклы были современные. Но все – равно – куклы! Я покачнулась, чтобы не упасть, ухватилась за одну из полок… Полка накренилась, игрушки посыпались на меня, а я закричала.

Подбежала продавец, затем администратор, а я замолчала. Стало ужасно стыдно.

– С вами все в порядке?

– Да. Простите… Просто я испугалась… Я вам полку сломала?

– Не беспокойтесь, слабые крепления, игрушки-то невесомые. Вы что-то хотели купить?

– Я видела, у вас тут продавалась кукла-цыганка. Мне бы хотелось ее приобрести.

– Ах, кукла-цыганка! Конечно! Сейчас принесу! Проходите на кассу!

Покупку я сделала быстро. Вот и все! Обычная кукла… Правда, до машины я бежала, а не шла, и бросила куклу в багажник… Да, я идиотка… Я захлопнула крышку багажника и задышала ровнее. Ненавижу кукол! Я потрясла руками и даже сорвала с ближайшего деревца чахлый осенний листик, вытерла пальцы.

Нужно пройтись. Успокоиться. Это совсем не страшно, оказаться как бы в прошлом. И я пошла… Вот тут нужно свернуть. Подальше от дороги. Вздохну свежим воздухом… Ладно, кого я обманываю?..

Не смотря на легкую дурноту, очень тянуло пройтись дальше. Я прошлась. Вот эта арка. Я прошла арку. Дворик. Тянуло, так тянуло туда…

Вот этот дом. В окнах горит свет. Интересно, может быть так, что Он там? Я прислушалась, играет ли музыка? Раздаются ли голоса? Нет, я ничего не слышала. Было тихо. Окна были закрыты.

Я стояла и смотрела на окна. Не может быть, чтобы Он был там. Прошло столько лет… столько лет без Него…

Я опять почувствовала дурноту и быстро пошла обратно к машине. К черту. Забыть.

В машине я включила радио. Положила руки на руль. На руки – голову. И сидела так некоторое время, слушая музыку.

«Время больше пространства.
Пространство – вещь.
Время же, в сущности, мысль о вещи.
Жизнь – форма времени»…

Сейчас я чувствовала себя человеком из стихотворения Бродского, когда он писал:

«…человек есть конец самого себя и вдается во Время»…

Когда-то я испытала конец самой себя, когда думала, что умираю. Но я не умерла. А сейчас я снова вернулась как бы в прошлое. Я была вписана в это время, но чувствовала себя в нем чужой, как инородное тело.

Кого я обманываю? Иногда я приезжаю на этот чертов Кутузовский проспект, ставлю машину у арки и сижу вот так, – руки на руле, голова на руках, и слушаю радио…

«То, чего нету, умножь на два:
в сумме получишь идею места»…

Я была на этом самом месте. На этом проспекте. По которому мы ходили с Ним. Рядом. Или взявшись за руки. И этого уже нет…

Вдруг я увидела, как по проспекту идет мужчина. Длинное черное пальто нараспашку… Это было чисто инстинктивно – выбежать и догнать этого мужчину в пальто…

Это был не Он.

Я долго извинялась.

Добежала до машины и рванула с места. Уже не тошнило.

Кутузовский проспект не такой уж большой. Вернее, от арки до метро Кутузовская не так уж далеко. Дальше воспоминания заканчиваются.

Я быстро и уже уверенно вела машину. Перестроилась в левый ряд… Дарить Сусанне куклу-цыганку почему-то расхотелось. С какой стати? В смысле, по какому поводу? Просто так? Лучше подарю ей эту куклу на Новый год. Осень быстро закончится. Все быстро заканчивается… Но кукла останется в багажнике. Я ненавижу кукол…

В детстве я мечтала о плюшевых мишках и зайчиках, но бабушка была непреклонна. Пара пупсов и чемоданчик Айболита. Это все, на что хватило бабушку. Потому что бабушка хотела сделать меня взрослой как можно скорее. Ни одной плюшевой игрушки у меня не было. Бабушка учила меня делать уборку и готовить еду. Мне в самом деле было не до игрушек…

«Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его, и не находила его; звала его, и он не отзывался мне».

Неужели бы я могла пойти с Ним? Я думала, я уже никогда не пошла бы за Ним… А вот оно как, оказывается, – увидела знакомый силуэт, – и рванула, ни о чем не думая… Кого я обманываю?..

Как же хочется любить этого молодого мальчика, Максима, так любить, так сильно, так, чтобы забыть Его!..

С Петраковым уже ничего не получится. В смысле, страсти уже не будет. У нас уже готовая история, как остывший домашний пирог. Да, пирог, да, домашний, но… Просто запасной вариант для меня. Мне так надоело одиночество! Я так хотела научиться жить вдвоем… Не получается… Не хочется… И еще этот мальчик… Этот замечательный мальчик, к которому так неудержимо тянет… Как хочется его любить! Почему я не могу его любить? Любить так, чтобы уже воспоминания о Нем не причиняли мне боль.

Все, больше я по Кутузовскому проспекту ездить не буду. Если только по необходимости. Если мне так плохо здесь, зачем себя мучить?

И я больше не буду ставить машину под арку и сидеть, слушая радио. Зачем я вообще это делала? Чтобы ощутить себя частью прошлого?

«Да, я знаю, я часть, но не этой вселенной»…

И снова эти мысли о Нем. Меня мучила мысль: могла бы я снова вернуться к Нему? И если бы могла, то зачем?..

Я хотела любить Максима и ни о чем не думать. Имею я право быть счастливой?

Люби меня, мальчик, люби, ты даже не представляешь, как я к тебе тянусь…

Где-то по пути к дому моя машина заглохла. Я усмехнулась.

«…черна я, но красива…
Не смотрите на меня, что я смугла;
ибо это солнце опалило меня:
поставили меня стеречь виноградники, —
моего собственного виноградника я не стерегла»…

Глава 7

Стоило только переехать к Петракову, начать жить с ним семейной жизнью, уставать и спать без сновидений, отдохнуть морально, как на лекциях вновь объявился Севастьянов. И снова разбередил мне сердце всем своим видом. И вообще фактом своего существования. Нет, это хорошо, что я живу у Петракова. Это держит в узде.