Тебе, должно быть, не сегодня стало понятно, что наша жизнь не ладится.

Я влюблена в Джона Бивера и хочу получить развод и выйти за него замуж Если бы Джон Эндрю не погиб, может быть, все пошло бы иначе. Трудно сказать. А так я просто не могу начать все сначала. Пожалуйста, не очень огорчайся. Нам, наверное, нельзя встречаться во время процесса, но я надеюсь, что потом мы снова станем близкими друзьями. Во всяком случае, для меня ты всегда останешься верным другом, что бы ты обо мне ни думал.

С наилучшими пожеланиями

Бренда.

Когда Тони прочел письмо, он решил, что Бренда сошла с ума.

– Насколько мне известно, она видела Бивера всего два раза, – сказал он.

Позже он показал письмо Джоку, и тот сказал:

– Жаль, что все так получилось.

– Но ведь это же неправда?

– К сожалению, правда. Все давно знают.

Однако прошло еще несколько дней, прежде чем Тони полностью осознал, что это значит. Он привык любить Бренду и доверять ей.

4. Английская готика II

I

– Ну как старикан это переносит?

– Плохо. И оттого чувствуешь себя такой скотиной, – сказала Бренда. – Боюсь, он очень переживает.

– Если бы он не переживал, тебе было бы неприятно, – сказала Полли, чтобы ее утешить.

– Да, пожалуй.

– Что бы ни случилось, я останусь твоим другом, – сказала Дженни Абдул Акбар.

– Пока все идет гладко, – сказала Бренда. – Хотя и были кое-какие gêne^[19] с родственниками.

Тони последние три недели жил у Джока. Миссис Рэттери уехала в Калифорнию, и Джок был рад обществу. По вечерам они большей частью обедали вместе. В Брэтт-клуб они больше не ходили, не ходил туда и Бивер. Вместо этого они зачастили в Браун-клуб – там Бивер не состоял. Бивер теперь проводил все время с Брендой то в одном, то в другом из полудюжины знакомых домов.

Миссис Бивер была недовольна поворотом событий: ее мастеров выставили из Хеттона, не дав закончить работу.

В первую неделю Тони имел несколько неприятных бесед. Аллан попытался выступить в роли миротворца.

– Подожди недельку-другую, – сказал он, – и Бренда вернется. Бивер ей быстро надоест.

– Но я не хочу, чтобы она возвращалась.

– Я прекрасно понимаю твои чувства, но сейчас, знаешь ли, не Средние века. Если бы Бренда не была так расстроена смертью Джона, до разрыва дело не дошло бы. Да год назад Марджори повсюду таскалась с этим оболтусом Робином Бизили. С ума по нему сходила, а я не обращал внимания, что бы она там ни вытворяла, – и все рассосалось. На твоем месте я бы сделал вид, что ничего не случилось.

Марджори сказала:

– Ну конечно же, Бренда не любит Бивера. Да разве его можно любить? А если ей и кажется сейчас, что она его любит, твой долг – помешать ей свалять дурака. Ты должен не давать развода, по крайней мере, до тех пор, пока она не подыщет кого-нибудь поприличнее.

Леди Сент-Клауд сказала:

– Бренда поступила очень, очень неразумно. Девочка всегда была крайне возбудимой, но я уверена, что ни на что дурное она не способна, абсолютно уверена. На Бренду это не похоже. Я не знакома с мистером Бивером и не имею ни малейшего желания с ним знакомиться. Насколько я понимаю, он во всех отношениях неподходящая пара для Бренды. Не может быть, чтобы Бренда хотела выйти замуж за такого человека. Я вам объясню, Тони, как это получилось. Бренда, должно быть, чувствовала, что вы ею пренебрегаете, ну самую чуточку, – так часто бывает на этой стадии брака. Мне известно множество подобных случаев – и, конечно же, ей польстило, что в нее по уши влюбился молодой человек. Вот и все – ничего дурного тут не было. Но потом этот чудовищный удар – несчастье с маленьким Джоном – выбил ее из колеи: она просто не отдавала себе отчета в том, что говорит и что пишет. Через несколько лет вы еще посмеетесь над этим недоразумением.

Тони не видел Бренды со дня похорон. Один раз он говорил с ней по телефону.

Шла вторая неделя, когда он особенно тосковал и совершенно потерял голову от разнообразных советов.

У него долго сидел Аллан, склоняя его к примирению.

– Я говорил с Брендой, – сказал он. – Ей уже надоел Бивер. Она только и мечтает, как бы вернуться в Хеттон и зажить с тобой по-прежнему.

Пока Аллан был у него, Тони решительно отказывался его слушать, но потом его слова и воспоминания, которые они пробудили, не выходили у него из головы. И он позвонил Бренде, и она говорила с ним спокойно и серьезно.

– Бренда, это Тони.

– Здравствуй, Тони, в чем дело?

– Я только что говорил с Алланом. Он сказал, у тебя переменились планы.

– Я что-то не понимаю, о чем ты.

– Он сказал, что ты хочешь бросить Бивера и вернуться в Хеттон.

– Аллан так сказал?

– Да, а что, это неправда?

– Боюсь, что нет. Аллан – осел и лезет не в свои дела. Он был у меня сегодня. Мне он сказал, что ты не хочешь разводиться, но готов разрешить мне жить в Лондоне и делать все, что мне заблагорассудится, лишь бы избежать скандала. Мне это показалось разумным, и я как раз хотела тебе позвонить, поговорить. Но, наверное, это тоже дипломатический ход Аллана. Как бы то ни было, боюсь, что сейчас вопрос о моем возвращении в Хеттон не стоит.

– Понимаю. Я не сомневался… Я просто так позвонил.

– Да ладно. Как поживаешь, Тони?

– Спасибо, хорошо.

– Вот и отлично, я тоже. До свидания.

Это был их последний разговор. Они избегали мест, где могли бы встретиться.

Сочли, что в роли истца удобнее выступить Бренде. Тони поручил процесс не семейным поверенным в делах, а другой, менее почтенной фирме, специализировавшейся на разводах. Он скрепя сердце готовил себя к тому, что столкнется с профессиональными циниками, склонными к фривольности, но поверенные, к его удивлению, оказались людьми мрачными и подозрительными.

– Насколько я понимаю, леди Бренда ведет себя неосмотрительно. Не исключено вмешательство королевского поверенного…^[20] Более того, встанет вопрос о деньгах. Вы понимаете, что, раз по настоящему соглашению леди Бренда считается стороной невиновной и потерпевшей, она вправе просить у суда весьма существенных алиментов?

– Об этом не беспокойтесь, – сказал Тони. – Я уже все обсудил с ее зятем и решил положить ей пятьсот фунтов в год. У нее четыреста фунтов своих, и, я полагаю, у мистера Бивера тоже есть какие-то деньги.

– Жаль, что нельзя оформить ваше соглашение письменно, – сказал поверенный, – это могут квалифицировать как тайный сговор.

– Сло́ва леди Бренды для меня вполне достаточно, – сказал Тони.

– Мы стремимся оградить наших клиентов от самых непредвиденных случайностей, – сказал юрист с видом человека, выполняющего свой долг: у него, в отличие от Тони, не выработалось привычки любить Бренду и доверять ей.

Для измены Тони был намечен четвертый уик-энд после отъезда Бренды из Хеттона. Был снят номер в приморском отеле («Мы всегда посылаем туда наших клиентов. Тамошние слуги прекрасно дают показания») и оповещены частные сыщики.

– Вам остается только выбрать партнершу, – сказал поверенный, и ни намека на игривость не было в его унылом голосе. – В некоторых случаях мы оказывали помощь клиентам, но имели место нарекания, и мы сочли за благо предоставить выбор самим клиентам. Недавно мы вели чрезвычайно деликатное дело, в котором ответчиком выступал человек строгой морали и довольно робкий. В конце концов его собственная жена согласилась поехать с ним и предоставить материал для свидетельских показаний. Она надела рыжий парик. Все прошло весьма успешно.

– Не думаю, чтобы это годилось в моем случае.

– Разумеется. Я просто привел это как любопытный пример.

– Наверное, я смогу кого-нибудь подыскать, – сказал Тони.

– Не сомневаюсь. – Поверенный учтиво поклонился.

Но позже, когда Тони обсудил эту проблему с Джоком, она оказалась далеко не такой простой.

– Не каждую об этом попросишь, – рассуждал он, – как ни подступись. Сказать, что это юридическая формальность, – оскорбительно, а с ходу предложить закрутить на всю катушку – большая наглость, если до этого не обращал на нее никакого внимания и впредь не собираешься… Правда, в крайнем случае всегда можно рассчитывать на старуху Сибил.

Но даже Сибил отказалась.

– В любое другое время – всегда пожалуйста, – сказала она, – но сейчас мне это ни к чему. Если слухи дойдут до одного человека, он может неправильно понять… Есть у меня на примете страшно хорошенькая девушка – Дженни Абдул Акбар ее зовут. Не знаю, знаком ли ты с ней.

– Знаком.

– Ну и как, она не подойдет?

– Нет.

– О господи, тогда не знаю, кого и предложить.

– Пожалуй, придется изучить рынок в «Старушке Сотняге», – сказал Джок.

Они обедали у Джока. В последнее время им было довольно неуютно у Брауна: когда люди несчастны, их норовят избегать. И хотя они осушили огромную бутыль шампанского, легкомысленное настроение, в котором они в последний раз посетили Синк-стрит, не вернулось.

– А не рано туда ехать? – спросил Тони.

– Попытка не пытка. Мы же туда не для развлечения едем.

– Разумеется, нет.

Двери в доме № 100 по Синк-стрит были распахнуты настежь, в пустом танцзале играл оркестр. Официанты обедали за маленьким столиком в углу. Две-три девушки топтались у игорного автомата – проигрывали шиллинг за шиллингом и кляли холод. Они заказали бутылку вина разлива винодельческой компании Монморанси и сели ждать.

– Из этих кто-нибудь подойдет? – спросил Джок.

– Все равно.

– Лучше взять такую, которая нравится. Тебе придется провести с ней довольно много времени.

Немного погодя в зал спустились Милли и Бэбз.

– Так как насчет почтальонских шапок? – спросила Милли.

Они не поняли намека.

– Вы ведь были здесь в прошлом месяце, мальчики, нет, что ли?

– Боюсь, мы тогда здорово надрались.

– Да ну?

Милли и Бэбз крайне редко встречали вполне трезвых мужчин в рабочее время.

– Подсаживайтесь к нам. Как поживаете?

– У меня вроде насморк начинается, – сказала Бэбз. – Погано себя чувствую. Вот сквалыги: ни за что не хотят топить эту трущобу.

Милли была настроена бодрее, она раскачивалась на стуле в такт музыке.

– Танцевать хотите? – спросила она, и они с Тони зашаркали по пустому залу.

– Мой друг ищет даму поехать вместе к морю, – сказал Джок.

– В такую-то погоду? Да любая девушка ухватится за его предложение с руками и ногами. – Бэбз фыркнула в мокрый скомканный платочек.

– Ему для развода.

– А, понятно. Чего бы ему не взять Милли? Она не боится простуды. И потом, она умеет вести себя в гостинице. Из здешних девушек со многими можно приятно погулять в городе, но для развода нужна дама.

– Вас часто приглашают для разводов?

– Бывает. Оно, конечно, неплохо отдохнуть, только приходится все время разговаривать, а джентльмены как заведутся о своих женах, так конца-краю нет.

За танцами Тони не мешкая приступил к делу.

– Вам не хотелось бы уехать из города на уик-энд? – спросил он.

– Отчего бы и нет, – сказала Милли. – Куда?

– Я бы предложил Брайтон.

– А… Вам для развода?

– Да.

– Вы не против, если я возьму с собой дочку? Она нам помехой не будет.

– Ну что вы.

– Так я понимаю, вы не против.

– Нет, я решительно против.

– А… Вы бы не подумали, что у меня восьмилетняя дочка, верно?

– Нет.

– Ее Винни зовут. Мне едва шестнадцать стукнуло, когда я ее родила. Я была младшей в семье, и отчим нам, девчонкам, проходу не давал. Вот почему мне приходится зарабатывать на жизнь. Винни живет у одной дамы в Финчли. Двадцать восемь шиллингов в неделю ее содержание мне обходится, не считая одежи. Она ужас как любит море.