Минут через двадцать Владиславу позвонили и сообщили о каких-то неполадках на работе. Извинившись перед Катей, он оплатил счет и спешно покинул кафе.

Допивая заказанный после кофе молочный коктейль, девушка гипнотизировала спину Никиты, которая в простой серой толстовке выглядела широкой и надежной. Кате хотелось, чтобы Никита обернулся. Тогда она сделает вид, что только что заметила его и небрежно помашет.

Но Подольский был полностью сосредоточен на работе.

Состроив недовольную гримасу, Катя двумя большими глотками допила молочный коктейль, надела плащ и вышла из кафе, демонстративно игнорируя ту сторону зала, где сидел Подольский.

Однако далеко уйти с гордо поднятой головой у нее не получилось – снаружи вдруг полил дождь, да такой сильной, что находящихся на улице люди промокли в считанные секунды.

Послышался визг и шлепанье ног по мокрому асфальту. Несколько человек, прикрывая голову ладонями, забежали под козырек кафе, где стояла Катя, и принялись отряхиваться.

– Вот блин, – пробормотала девушка, недовольно глядя на усиливающийся дождь.

– Нет зонта? – послышалось сзади.

Обернувшись, Катя увидела Подольского. Сердце, которое уже давно угомонилось, вновь начало биться быстрее, чем обычно.

– Да. Не взяла, – сказала она и закусила губу.

Родители воспитали Катю так, что она всегда морально возвышалась над всеми своими собеседниками. Девушка получила хорошее образование и воспитание, была остра на ум и язык, быстро соображала и почти никогда не тупила. Имея такие качества, она ни разу в своей жизни не чувствовала себя морально ущемленной. Знаете, бывает так, что стоящий перед тобой человек в чем-то тебя превосходит, и ты ощущаешь это настолько остро, что морально подгибаешь перед ним колени. Так вот, с Катей такого никогда не было. Она всегда возвышалась, либо была на одном уровне.

Однако с Никитой Подольским Катя остро чувствовала его преимущество над ней. При нем почему-то она путалась в словах, произносила что-то неправильно или могла долго соображать над чем-то очень простым. Почему это происходило, девушка не понимала, и это ее страшно злило. В свою очередь эта злость на ситуацию перешла на Подольского, и Катя стала его недолюбливать.

И вот сейчас он стоял перед ней, возвышаясь как морально, так и физически, но почему-то Катя не чувствовала раздражения или злости. Единственное, о чем она могла сейчас думать – это то, как хорошо сочетается серые толстовка и пальто с цветом глаз Подольского. Она даже забыла о ливне и о том, что у нее нет зонта. Остались только глаза человека, стоящего рядом с ней. Серые, чистые и прохладные глаза, похожие на сумрачное осеннее небо.

– А я взял. – Никита продемонстрировал сложенный салатовый зонт. – Могу проводить до метро.

– О, спасибо, – выдавила из себя Катя, дивясь тому, куда делось ее красноречие.

Никита протиснулся через стоящих рядом людей, открыл зонтик и, повернувшись к Кате, молча предложил ей свою руку, согнутую в локте. После недолгого колебания, девушка взяла Подольского под руку, и они шагнули под проливной дождь.

Крупные тяжелые капли отбивали по зонту быструю барабанную дробь. Зонт был не очень широким, поэтому Катя плотнее прижалась к Подольскому, чтобы не намочить плечо, на котором висела дорогая сумочка.

– Может, ускоримся? – предложила Катя, наблюдая, как дождь только усиливается. Если еще и ветер задует, то зонт уже их не спасет, а в апреле месяце промокать очень опасно.

Никита угукнул и зашагал быстрее.

Вскоре они добрались до метро, миновали турникеты и спустили в подземку.

– Тебе куда? – спросила Катя, стрельнув глазами сначала направо, а затем налево.

– На Электрозаводскую. – Никита махнул рукой направо, подошел к лавочке, сел на нее и привалился спиной к мраморной стене. Вид у него был уставший, а ведь они даже не бежали. Такой слабенький.

– Устал? – спросила Катя, встав напротив.

– Есть немного, – ответил Подольский, прикрыв глаза.

– Надо больше спортом заниматься, – посоветовала девушка, внезапно ощущая преимущество над Подольским. Правда, не моральное, а физическое. – Я вот четыре раза в неделю спортзал посещаю.

– Приму к сведению, – тихо отозвался Никита.

Приехал поезд и Катя, которой было по пути с Подольским, подошла ближе к краю платформы. Двери открылись, и из вагона повалил народ. Катя обернулась, думая, что Никита стоит рядом, но, увидев его все еще сидящим на лавочке, удивилась.

– Эй, ты разве не едешь? – крикнула она ему.

– На следующем, – ответил Подольский.

Пожав плечами, Катя шагнула в вагон. Оставшись у дверей, она снова посмотрела на Никиту и только сейчас заметила, что левая сторона его пальто намокла из-за того, что он наклонял зонт ближе к девушке. Что-то ёкнуло в Катиной груди, и на фразе «осторожно, двери закрываются» она выскочила из вагона и подбежала к Подольскому.

– Не нравится мне твое состояние, – произнесла она, вспомнив, как видела его недавно в больнице. – Может, вызвать скорую?

Никита приоткрыл один глаз, нахмурился и пробормотал:

– Я просто устал.

Катя недоверчиво посмотрела на парня, пожевала нижнюю губу и решительно плюхнулась на лавочку рядом с ним.

– Тогда буду сидеть с тобой, пока ты не отдохнешь.

Никита закатил глаза, вздохнул и встал с лавочки.

– Я в норме, смотри. – Он попрыгал на месте и изобразил искусственную улыбку. – Поехали.

Засунув руки в карманы джинсов, он подошел к краю платформы и уставился в тоннель, откуда должен был приехать поезд.

Катя послушно встала и подошла к Никите.

– Тебе до какой? – спросил Подольский, когда они уже вошли в вагон и заняли свободные места.

– Измайловская, а тебе?

– Дальше.

Размеренный стук колес и легкое покачивание вагона баюкали лучше всякой колыбельной. Не спавшая полночи из-за сериала Катя то и дело впадала в легкую дремоту, но сразу же просыпалась, так как боялась завалиться на Никиту или на сидящую с другой стороны грозного вида женщину. Однако в какой-то момент девушка потеряла бдительность и уснула. Ей даже успел присниться сон, в котором она шла под зонтом с мужчиной, лица которого не видела. Катя крепко держала этого мужчину под руку и всей душой ощущала счастье.

– Станция Измайловская, – донесся до Кати голос из реальности.

Открыв глаза, она поняла, что все это время лежала на плече, которое принадлежало Подольскому. Плечо было удивительно мягким, удобным и приятно пахло свежестью кондиционера.

– Твоя станция, – сказал Никита, коснувшись Катиной руки.

– А, да, точно. – Она резво вскочила, накинула на плечо сумочку и, попрощавшись с Подольским, выскочила из вагона. Затем обернулась, поймала на себе взгляд Никиты и зачем-то помахала ему. Поколебавшись, Подольский медленно поднял руку и тоже ей помахал.

Двери закрылись, и поезд увез Никиту дальше, к станции Первомайская. И когда вагон скрылся в темном тоннеле, Катю как громом поразило: Подольский говорил, что ему надо выйти на Электорзаводской, которая располагалась перед Измайловской.

– Он что, тоже уснул или… – пробормотала Катя, так и глядя в тоннель.

Мысль о том, что, возможно, Никита решил проводить ее, вызвала улыбку на губах девушки. Конечно, это всего лишь домыслы, но ведь он предложил проводить ее до метро и держал зонт так, чтобы на нее не попадал дождь.

Когда Катя вышла из метро и медленно пошла к дому, ее телефон издал звук входящего сообщения.

«Это Влад. Прости, что пришлось так быстро завершить наше свидание. Если ты не против, то давай встретимся в следующие выходные».

Влад почти полностью соответствовал требованиям Кати. Он был бизнесменом, который не тараторил без конца о своем деле, интересовался самой девушкой, выглядел красиво и статно, имел хорошее чувство юмора и, кажется, не был жадным. Но почему же он не вызывал у Кати никакого интереса, в то время как какой-то далеко не приятный ей коллега всего за пару часов заинтересовал ее настолько, что она только о нем теперь и думала, да еще и с улыбкой!

Владу девушка не стала отказывать. Написала, что согласна на встречу в выходные, а сама в этот момент думала о невероятно красивых глазах Подольского, которые были так похожи на мрачное осеннее небо.

Глава 14

Девушкам не нужен добрый и хороший парень. Девушкам нужен злой

как собака мужик, который будет добрым и хорошим только с ней.

Цитата из сообщества «Female memes»

Так незаметно прошел еще один месяц моей работы в «Элли». И, надо признать, что был он не таким уж и ужасным. Напряженным – да, но не ужасным. Несмотря на задержку выпуска новой продукции, Ларский пребывал в хорошем настроении, потому что утроенную прибыль начала приносить продукция первых линеек. А случилось это из-за смены упаковки, над которой потрудилась я. После объявления об успешных продажах в первые дни я была уверена, что это мой счастливый билет в ряды дизайнеров, но Ларский не спешил переводить меня.

– Это еще не показатель. Ты должна зарекомендовать себя, – неизменно ответил он на мой очередной вопрос о переводе.

– Я вам, можно сказать, прибыль повысила, и где благодарность? – с досадой произнесла я.

– Премия тебе будет, довольна?

– Довольна, но я хочу быть дизайнером! Александр Сергеевич, ну зачем я вам тут нужна, а? От меня же одни проблемы. Вчера я отправила в шредер несколько важных договоров, а на той неделе нечаянно смахнула со стола ваши наушники и наступила на них…

– Хватит ныть! Лучше скажи, ты принесла мне оладьи?

Я закатила глаза к потолку. После того, как Ларский «погостил» у меня дома, то приобрел отвратительную привычку заказывать у меня еду. Напрасно я напоминала ему его же слова о том, что я работаю не в столовой. Ларский твердо стоял на своем и грозился даже уволить меня, если я не приготовлю ему что-нибудь вкусное. Правда, просьбы эти были не такими уж и частыми – примерно раза два в неделю, – да и к тому же он всегда позволял мне уйти в эти дни пораньше на час или даже два.

– Да, принесла, – ответила я. – Встала на час раньше, чтобы их приготовить.

– Значит, сегодня уйдешь на час раньше, – великодушно произнес Ларский.

– Спасибо.

Блин, надо было сказать, что проснулась раньше на два часа…

О том, что я иногда готовлю для Ларского, знал один Никита. Каждый раз, видя, как я несу в его кабинет контейнер, Подольский загадочно улыбался, что мне очень не нравилось.

Этот раз не стал исключением.

– Что лыбишься? – не выдержав, шикнула я.

– Ничего, просто, – ответил Подольский.

– За тебя, между прочим, работу выполняю.

– В мои обязанности не входит готовить еду начальнику, – тихо, чтобы не услышали Жанна и Оксана, произнес Никита.

– Ты говорил, что всегда следишь за его питанием. Что-то в последнее время это не заметно, – сощурила глаза я.

– Потому что в последнее время Ларский подсел на домашнюю еду, которую раньше ненавидел. Интересно, из-за чего?

– Ой, да ну тебя! – обиженно произнесла я и вошла в кабинет Ларского, чтобы отдать ему контейнер с оладьями.

Я прекрасно знала, на что намекает Подольский. Он друг Ларского, а тот наверняка рассказал ему о том, где он провел ночь после своей глупой попойки. Загадкой для меня лишь было то, что Ларский после этого почему-то стал любить домашнюю еду.

Несколько дней спустя после завтрака у меня дома, Ларский внезапно попросил сделать тот злополучный сэндвич, но я отказывалась, аргументировав это тем, что он снова полетит в меня. На день Ларский от меня отстал, но потом снова изъявил желание откушать сэндвич и даже пообещал отпустить меня пораньше с работы, если я ему его приготовлю. Пришлось согласиться.