По закону подлости другие посетители ресторана тоже захотели уехать именно в этот момент, поэтому передо мной и за мной выстроилась приличная очередь из машин, создав пробку у ресторана.

Слушая тихую музыку и топая свободной ногой ей в такт, я медленно двигалась вперед, то тормозя, то снова осторожно надавливая на газ до тех самых пор, пока не ощутила удар сзади. Не сказать, чтобы сильный, но из-за него Роллс-ройс дернулся вперед и едва не ударился бампером о машину впереди.

– Вот черт, – пробормотала я, увидев, как из боднувшей Роллс-ройс машины неизвестной мне марки выходит здоровый бородатый дядька с очень и очень злым выражением лица. Вот только при виде него я почему-то подумала о том, что Ларский, наверно, будет в сто раз злее, когда увидит, что пострадала его дорогущая машина.

– Эй, дамочка, выходить думаешь? – закричал бородатый мужик, стуча по стекул Роллс-ройса. – Из-за тебя пострадала моя детка! – «Деткой», по всей видимости, он называл свою машину.

– Сейчас выйду, – ответила я, чуть опустив стекло.

– Давай резче. Надо решить проблему быстро, я спешу.

Дрожащими руками я принялась искать в сумочке водительские права. Еще мне нужен был паспорт транспортного средства, но он, скорее всего, у Ларского. Хотя, сомневаюсь, что инспекторы ГИБДД приедут до того, как Тирекс выйдет из ресторана и сожрет меня с потрохами.

Сунув права в карман плаща и взяв в руку телефон, я открыла дверь и осторожно вышла из машины. На месте ДТП уже скопилось несколько мужчин. Они стояли рядом с бородачом, курили и смотрели на причиненный урон.

Заметив, что я вышла, бородач кинулся ко мне и схватил за руку.

– Посмотри, что ты натворила, – выплюнул он, потянув меня к своей машине.

– Отпустите! – воскликнула я, упираясь. – Я и сама могу идти!

Но мужик меня будто не слышал. Руки моей он не выпустил и продолжил тянуть к машине, громко говоря при этом:

– Накупят любовники тачек своим тупорылым кралям, а потом нормальные мужики страдают от этих макак с гранатами.

– Да отпустите вы меня! – попыталась вырваться их хватки бородатого я, но, разумеется, не вырвалась.

Оступившись, я закачалась, но кое-как устояла на ногах, а вот мой каблук – тот самый, который был приклеен, – решил, что больше ему держаться нет смысла, и отвалился.

Во второй раз я уже не смогла устоять и повалилась на землю, лишившись при этом даже «поддержки» бородача – он, похоже, наконец-то услышал мою просьбу и решил меня отпустить.

Ударившись коленями об асфальт, я зашипела от боли. Телефон выпал из рук и, конечно же, угодил прямо в лужу.

– Эй, клуша, поднимай свой зад! – раздался надо мной противный голос бородача. – Посмотри на мою детку: ты мне как минимум тридцатку должна.

Бородач заржал, а у меня на глазах вдруг навернулись слезы. Я сидела на асфальте, содранные в кровь колени болели, телефон плавал в луже и к долгу за вазу мне еще добавится долг за две разбитые машины.

Жить в этот момент не хотелось настолько, что…

– Что здесь происходит? – послышался знакомый стальной голос.

Вот и все. Сейчас меня еще и Ларский добьет.

– Что случилось? – стальной голос приближался, и от этого мне хотелось плакать еще больше. – Аня?

Мне было очень страшно поднять голову и посмотреть на Ларского, который, судя по голосу, был почти рядом со мной.

– Чё ты расселась-то, рева-корова? Думаешь, ты меня так разжалобишь? Может, что получше предложишь? – Бородач с мерзкой улыбочкой уставился на мои ноги.

– Эй, ты, олигофрен заросший, – рявкнул на всю округу Ларский, привлекая к себе внимание не только стоящих рядом зевак, но и мое.

– Чего? – не понял бородатый, переведя взгляд на Ларского.

– Что слышал. Ты ее толкнул?

– Не толкал я ее, она сама завалилась. Упилась в хламину, походу. А чё переживаешь? Твоя что ль шкура?

– Она не шкура, а моя женщина! А ты, гнида, ее толкнул!

От раскатистого крика Ларского у меня затряслись поджилки. Господи, какой же он страшный. Красивый и страшный одновременно, прям оксюморон. То ли от страха, то ли от шока я даже не сразу поняла, что Ларский назвал меня своей женщиной, а когда поняла, то вообще забыла, как дышать. И как-то сразу плавающий в луже телефон, боль в коленях и стыд ушли на второй план, уступив место громкому и озлобленному Ларскому.

– Да не толкал я ее, говорю же…

Бородач не успел договорить, потому что Ларский вдруг сделал пару быстрых шагов вперед и, замахнувшись, ударил его кулаком прямо в челюсть. С разных сторон послышались аханье и оханье. Бородач застонал, схватившись за лицо, и крикнул:

– Эй, мужик, ты чё, больной?

Голос его звучал уже не так уверенно, как раньше. Видимо, теперь он начал опасаться Ларского, который с жутковатым выражением лица снова подступал к своему противнику, медленно и неспешно, словно он – палач, а бородатый мужик – его жертва. Удивительно, что бородач даже не пытался дать Ларскому сдачи. То ли он был дерзким только на словах, то ли дьявольского вида мужчина, который подходил все ближе и ближе, пугал настолько, что он не хотел с ним связываться.

– Разбитая морда за разбитые колени, – вдруг произнес Ларский, остановился и достал из кармана телефон. – Здравствуйте, Петр Андреевич. Как ваши дела? Хорошо? Прекрасно. А у меня вот проблемка небольшая нарисовалась: ДТП. Нет, все целы, но настроение подпортилось. Пришлите, пожалуйста, своих ребят для составления протокола. Кто виновник? – Ларский стрельнул зелеными глазами в бородача. – Разумеется, не я. Хорошо, жду. Адрес скину в сообщении.

Завершив вызов, Ларский убрал телефон в карман брюк, и сказал бородачу:

– Даже не думай сбегать, понял? Тут камеры у ресторана и куча свидетелей. Я тебя из-под земли достану.

Не знаю, что там ответил ему бородач, потому что мой желудок вдруг пронзила такая боль, что я ахнула и схватилась за живот. Сразу же заныли содранные колени и вдобавок закружилась голова.

Ларский повернулся в мою сторону и в несколько коротких шагов оказался рядом.

– Аня, где болит? – громко воскликнул он, но совсем не тем жутким голосом. Сейчас в его интонациях отчетливо слышалось волнение и… испуг?

– Живот, – пробормотала я, готовая скрючиться от боли.

– Живот?! Он тебя по животу ударил?! – голос Ларского опять уподобился тому, каким он орал на бородача.

Он уже повернулся в сторону виновника ДТП с намерением вновь начать разборки, но я схватила его за рукав пиджака и пробормотала:

– Не бил он меня, это от китайской еды, будь она неладна.

– Точно?

– Угу.

Я избегала смотреть в лицо Ларскому, потому что чувствовала себя чертовски неловко в этой ситуации. Но когда он попросил меня подняться и аккуратно придержал за локти, я невольно скользнула взглядом по его лицу и очень удивилась. Ларский выглядел одновременно растерянным и обеспокоенным. Все еще придерживая за локти, он осторожно подвел меня к машине и усадил на переднее пассажирское место.

– Извините, что так вышло, – пробормотала я, немного расслабившись в уютном салоне автомобиля. – Я оплачу расходы на ремонт.

– Их оплатит страховка этого оленя. Если, конечно, она у него есть, – сказал Ларский.

Сунув правую руку в карман брюк, левой он оперся о крышу Роллс-ройса и поглядывал то на меня, то на бородача, который топтался у своей машины.

– А если ее нет? – поинтересовалась я. Желудок почти перестал меня мучить, но голова и колени все еще болели.

Ларский перевел взгляд на меня и сказал:

– Значит, заплатит из своего кармана.

– А кто заплатит за его ремонт? Вы?

– С чего вдруг?

– Я просто не знаю, как все это работает, – виновато произнесла я.

Хмыкнув Ларский с неохотой пояснил:

– Виновник он, а не ты, а значит, за все платит он. И за ремонт моей машины, и за ремонт своего барахла.

– Барахла? – переспросила я. Судя по беспокойству бородача, он не считает свою машину барахлом.

– В сравнении с моей – это барахло. И вообще, зачем ты вышла из машины? – Ларский вдруг повысил голос и сейчас был похож на учителя, который отчитывал нерадивого ученика. – Надо было заблокировать двери и позвонить мне.

– Я испугалась, – призналась я, отведя взгляд в сторону.

– Меня?

Я кивнула. Посмотрела на Ларского из-под ресниц – он выглядел растерянно. Как будто новость о том, что его боятся, стала для него сенсацией.

Мечущийся взгляд Ларского остановился на моих коленях, зеленые глаза расширились, а рот чуть приоткрылся. Я сделала вид, что не заметила его реакции на мои содранные колени. Сунула руку в карман плаща, и, не нащупав там телефона, вспомнила, что он остался в луже.

– Вот же блин!

– Что такое? – сразу же среагировал Ларский.

– Телефон в луже остался, – жалобно произнесла я.

При мысли о том, что придется покупать новый телефон, стало еще хуже.

Бросив хриплое «щас», Ларский отошел от машины, а спустя некоторое время вернулся с моим телефоном, который брезгливо держал двумя пальцами.

– В бардачке есть сухие и влажные салфетки, – сказал он и, скользнув взглядом по моим босым ногам – обувь я сняла сразу же, как села в машину, – взял туфлю с отвалившимся каблуком и посмотрел на ее подошву.

– А каблук мой не видели? – с надеждой спросила я. – Приклеить бы его…

Ларский одарил меня надменным взглядом, вернул туфлю и сказал:

– Я отойду ненадолго. Закройся и ни с кем не разговаривай. Жди ребят в форме.

Я кивнула, закрыла дверь и зафиксировала замки. Глядя на удаляющуюся спину Ларского, я подумала о том, куда он вдруг намылился. Может, проводить инвестора? Кажется, из ресторана он вышел один. Хотя, в этой суматохе я могла и не заметить Кайла Чо и его спутников.

Как только Ларский ушел, бородач сразу же подбежал ко мне и начал стучать в окно и требовать разговора. Я же сделала вид, что не только не слышу его, но еще и не замечаю. Очистила телефон от грязи, протерла сухими салфетками и попыталась включить – не получилось. После четвертой попытки я сдалась и, краем глаза поглядывая на курящего в стороне бородача, включила тихую и спокойную музыку.

Вскоре приехали инспекторы ГИБДД, а чуть позже из-за угла ресторана показался Ларский. В руках у него было несколько пакетов, которые он, подойдя к машине, сунул мне.

– Что это? – удивилась я.

– Разберешься, – буркнул он и направился к инспекторам.

Один из пакетов – самый маленький – был из аптеки. В нем лежали перекись водорода, ватные диски, пластыри, йод, куча средств от изжоги и боли в желудке, а также два вида обезболивающего и бутылка воды.

– Вы что, умеете заботиться? – произнесла я, глядя на стоящего рядом с инспекторами Ларского.

Следующий пакет был значительно больше. В нем лежала коробка, а в коробке – аккуратные кожаные балетки лилового цвета. Они абсолютно не сочетались с одеждой, что была сейчас на мне, и вряд ли будут сочетаться с остальным моим совершенно неярким гардеробом, но факт того, что Ларский купил их для меня, чтобы я не мучилась со сломанными туфлями, вызвал во мне огромное чувство благодарности.

Откинув в сторону ненавистные туфли, я обула мягкие балетки и удивилась тому, как идеально они подошли мне по размеру.

– Не такой уж ты и ужасный, – произнесла я, глядя на то, как Ларский уверенно отвечает на вопросы инспекторов.

Когда все было улажено, он вернулся в машину и сел на водительское место. Взглянул на мои колени, которые я лишь полила перекисью водорода, Ларский нахмурился и спросил:

– Почему не обработала ссадины?

Стыдно признать, но я с самого детства до ужаса не любила жжение от йода или зеленки. Все мои ссадины и порезы всегда обрабатывала мне мама, осторожно, едва касаясь кожи и всегда дуя на больное место.

– Боюсь, – тихо сказала я.

– Чего? – не понял Ларский.

– Жечь будет сильно…