– Ладно, создам в голове целый мир, который будет называться «То, что сказала Хильд» и добавлю «Не связывать ни с какими другими словами».

– Хм, мне нравится.

– Порой твои слова и правда стоят отдельного внимания. Я половины не понимаю.

– Придет время и поймешь, главное – просто запомни.

– Ты меня поражаешь. Сколько тебе сейчас?

– Двадцать четыре. Но все детство я проводила в месте, которое ты даже не можешь представить.

– Это многое объясняет. Я думаю, что сейчас самое время закончить этот вечер. – Орм тяжело встал, подавая руку Хильд.

– Тогда мне пора. – она улыбнулась, спокойно высвобождая свою руку.

– Мне по пути. – он тут же спохватился, догоняя уже уходящую домой Хильд.

– Только не говори, что ты остался у Акселя. – настроение, которое еще совсем недавно дарило желание спрятаться и никогда больше не выходить к людям, стало гораздо лучше. Возможно, что вино ударило в голову, правда так не вовремя.

– Будто у меня был выбор.

Уже возле дома он неожиданно произнес: «Надеюсь, ты больше не исчезнешь», на что она ответила молчаливой детской улыбкой, после чего просто зашла в дом.

Желания что-то делать не осталось совсем, поэтому на тяжелых ногах она поднялась по широкой и крепкой лестнице в свою комнату, которая находилась слева от пролета, отгороженная от дыры в полу резными перилами. Вегард постарался на славу, потому что такой красоты она не видела даже в Асгарде. Фонтаны, каменные статуи и колонны стали чем-то настолько обычным, что земной парень смог заставить сердце замирать от вырезанных деревяшек. Он сделал целых две части, одна из которых просто комната с камином, столами и сундуками, а вторая находится прямо с правой стороны за тяжелой дубовой дверью и хранит в себе лестницу и две небольших комнаты наверху. В одно из них Хильд и поставила большую новую кровать, покрытую периной и пуховым одеялом. Поверх она решила постелить шкуру волка, которую было так больно добывать, но тогда просто не было выбора.

Это был четвертый год, одно из самых тяжелых ее путешествий.

Караван погряз в болоте, уже начинало темнеть. Дойти до города они должны были еще утром, но лес и торф с тухлой водой никак не могли отпустить этих уставших людей домой. Окруженная мрачным лесом, испуганными и изнеможенными от последнего сражения и предстоящей ночи в топях, она сама стала терять рассудок.

Некоторые смеялись над тем, что на ней были тяжелые латы, шутя, что она настолько не верит в свои силы, надевая защиту.

Их же тела теперь лежали в одной из повозок, покрытые тканями.

Ночь наступала, а запасы еды и чистой воды были на исходе. От последнего столкновения с ворами у нее осталась большая кровоточащая рана на левой руке, которую даже нечем было перевязать. Найдя сухую кочку рядом с деревом, она просто поджала колени к подбородку, трясясь толи от холода, толи от страха.

– Там развели костер. Вставай. Тебе нужно тепло. – Кристеру повезло чуть больше, чем ей, поэтому он собирал оставшихся в живых и разбросанные товары. Идея вытащить повозки провалилась, потому что слишком темно и опасно стало этим вечером.

– Я… Я не могу.

Вместо слов он встал на колени прямо перед ней, аккуратно расстегивая крючки доспехов. Болотная жижа скопилась на всем, что смогла зацепить. Кристер бережно откладывал в сторону металлические пластины, а Хильд просто наконец смогла вздохнуть. Отлучаясь всего на мгновение, он вернулся с аккуратно сложенной приятно пахнущей коричневой большой рубашкой и похожими, но немного темнее штанами.

– Я знаю, что это может быть большим, но тут есть пояс. – помогая избавится от мокрого, дополнял он. – Но в этом ты совсем околеешь. Я что-то придумаю. – и тут Хильд впервые посмотрела на него другими глазами. Прислушалась к его голосу, который был довольно высоким и непривычным для этих мест и имел немного женственных ноток. Посмотрела на его высокое и худое, но натренированное тело, на яркие и густые русые волосы, обрезанные чуть ниже плеч и на мягкие и плавные движения, в которых виделась забота и что-то настолько живое, чуждое всем ее знакомым. Когда было спокойно, он рассказывал о своих краях, которые были так далеко от привычных для нее мест.

– Вот, накройся. – резко, не похоже на себя обычного, сказал Кристер, давая какую-то шкуру.

– Чья это?

– Волк. – сказал он и нервно сглотнул. Его лицо уже поменяло выражение с заботливого на тревожное, что стало сказываться и на Хильд. Она тоже сглотнула, прежде чем спросила:

– Тот самый? – так, будто боялась произносить такое вслух.

– Они… Они вернулись… Туда… За ним… Он уже был…Неживой… – делая паузы и произнося с большой болью ответил он. Единственный, кто так же не любил смерть, как и она.

– А… Где остальной? – пытаясь успокоиться и не сойти с ума окончательно, она все думала про того серого, уже лежащего на земле или уже неживого, или готового к этому. Она тогда подумала, что совсем ничего не может сделать, потому что не в силах даже помочь себе. Кристер тогда утешал ее, говоря, что все живое так или иначе должно будет погибнуть и это неизбежно, поэтому просто нужно вдохнуть, выдохнуть и перестать себя винить в том, к чему ты даже не причастен. Этот человек вообще очень многое для нее сделал, поэтому теперь она мучилась от невозможности хоть что-то сделать взамен.

– На огне. Они больше не могут так. Им нужно есть… – она видела в его глазах сильные переживания, которые приносили ему боль.

– Я не смогу. – резко ответила Хильд, желудок которой будто совсем забыл, что существует еда.

– Я тоже. Нам нужно уснуть. Здесь слишком мокро. Пойдем дальше в лес. Там есть кустарник, рядом с ним все сухо. – Кристер пошел в сторону увязших повозок, забирая свои вещи и сумку Хильд. Она последовала за ним, забрав только шкуру, которая хозяину больше никогда не понадобится. Парень расстелил несколько мотков тканей, которые трудно было отличить дуг от друга в почти полной темноте.

– Я верю, что когда-нибудь мы еще встретимся. Таких людей Один не посылает просто так. – сказал он прямо рядом с ухом Хильд, когда вокруг них образовался кокон в виде вещей, согревающий со сторон все еще безумно пугающего ночного леса. Единственным источником света был костер, который едва просматривался сквозь колючие ветки растущего у ее головы шиповника.

– Мне холодно. – шепотом сказала она, на что Крис отреагировал сжатием в замок ее оледеневших рук и после прижатием дрожащей и безумно уставшей девушки к своему горячему, живому и доброму сердцу.

Хильд проснулась от звуков, исходивших с поляны, и сразу же попыталась перевернуться на живот, чтобы увидеть происходящее.

Вокруг повозок ходили люди, но их было больше, чем тех, с кем она прошла долгий путь. До нее не сразу стало доходить, кто хозяйничал среди их вещей, но ей хватило ума не издавать ни звука. Она молча наблюдала за тем, что происходит, вспоминая звуки вчерашнего вечера, по которым было понятно о небольшом пьянстве среди ее соседей.

Что будет с ними теперь? А как же Крис? Количество мыслей в голове за эти секунды сводило с ума, поэтому она даже не сразу вспомнила, что друг должен быть рядом с ней. Он спал. Все было хорошо. Так она пыталась себя успокоить, как вдруг услышала измененное дыхание и резко повернулась в его сторону, зажимая рот и возвращая его поднимающуюся голову на место. Поняв, что что-то случилось, он тут же посмотрел сквозь куст на чужих, разгребающих вещи, после чего почти одними губами сказал: «Мы не справимся. Их слишком много. Нужно бежать».

– Сколько? – так же, не шевелясь и произнося одними губами спросила она.

– Двенадцать.

– Почему они здесь? – было вопросом, который резко возник у нее в голове.

– Месть. – все так же резко, на выдохе, отвечал Крис.

Она хотела было что-то сказать, лишь бы не давать панике полностью захватить над ней власть, но понимала, что ей лучше не делать даже вдохов, потому что каждый шорох может стать ценой их жизни.

– Вставай. Тихо. Бери все. Уходим. – в его голосе чувствовалась решительность, которой хотелось довериться. Он еще ни разу ее не предал.

Хильд молча кивнула, продолжая едва заметно поднимать и опускать голову, пытаясь хоть этим себя успокоить, пока собирала вещи. Латы остались на поляне, рядом с костром, поэтому она решила, что так даже лучше.

Быстро сгребая все свои пожитки в коричневую сумку, которую она постоянно носила на плече, взяв меч и лук она обернулась еще раз на тех, кто был с ней долгие полтора месяца, закрывая глаза, когда очередной меч протыкал спящего человека. Из самых глубин ее тела стал вырываться крик, который был прекращен рукой Кристера. Он медленно развернул ее, беря одну свободную руку в свою, одновременно ведя через дебри, чтобы их не могли встретить на тропах. Хильд резко остановилась, яростно снимая с плеча лук и натягивая тетиву. Ему стало страшно от того, что она хотела сделать, поэтому вырвал стрелу, получив в ответ разъяренный взгляд, от которого хотелось провалиться под землю.

– Ты нас выдашь. Мы не можем их спасти. Они все мертвы. – слишком спокойно, будто боясь показать хоть одну эмоцию, медленно проговорил Крис.

– Ладно. Идем. – обреченно сказала Хильд, отказавшись от последней попытки хоть что-то изменить и вешая лук обратно на плечо.

Они молчали, потому что их могли услышать, и потому, что говорить после случившегося совсем не хотелось. Вздрагивая от каждого шороха, оба ощущали пустоту и боль, пропитанную виной за то, что сбежали как трусы, хотя понимали, что у раненой девчонки и истощенного парня просто нет шансов на победу у целой толпы огромных и сильных тварей, преследующих всех, на ком можно поживиться.

Они ушли достаточно далеко, когда она поняла, что порез снова кровоточит. Она попросила Криса остановиться, чтобы хоть немного передохнуть.

– За что они так? – падая на землю от усталости и облокачиваясь на поваленное дерево спросила Хильд.

– Ты видела их одежду?

– Нет. Мне было слишком страшно. – честно решила признаться она.

– Зачем ты вообще пошла наемницей? – Кристер крепко стоял на ногах, но из солидарности решил опуститься на землю рядом с ней.

– Понятия не имею. Мне казалось, что убивать – мое призвание.

– А я думаю, что тебе больше хотелось защищать.

– Может и так. Все равно, ведь теперь я больше не возьму меч в руки.

– Еще как возьмешь. Ты держишь его так, будто родилась с ним. Просто нужно использовать силу во благо.

– Иногда такая сила требует только разрушений.

– Значит, нужно разрушить, чтобы потом построить новое.

– Но ведь есть сила от зла, которое мы получаем. Жажда мести. Да что угодно. Оно не помогает нам быть лучше или хотя бы оставаться справедливыми.

– Месть может быть разной. Можно убить все, что тебя окружает, фокусируясь только на том, кто по нашему мнению заслужил мести, а можно созидать мир вокруг, наполняя его чем-то стоящим и истинно ценным. Это будет самой лучшей местью – показать, что ты можешь создавать, когда сам сломлен.

– Сложно создавать что-то в мире, который не принимает тебя.

– Заставь его сделать это. Да, ты можешь быть не такой, как люди вокруг, но почему ты считаешь себя хуже?

– Ты так смело об этом говоришь. – Хильд поджала колени к подбородку, поникнув от слов Криса.

– Я каждый раз прохожу через это. – он грустно вздохнул, а она решила не перебивать. – Придя сюда из своей страны, я надеялся сбежать от тех, кого боялся и кого ненавидел, но нашел здесь еще больше осуждения. Мир не подходит для нас, но он меняется под влиянием тех, кому это было нужно. Мир – люди. А люди могут меняться, когда находят для себя новую истину.

– Почему ты такой мудрый?

– Потому что миру я нужен именно таким. И ты миру нужна такой.

– Если бы я еще сама знала, кто я и чего хочу. – грустно, но уже равнодушнее, будто смирившись с ситуацией, сказала Хильд.