Сон пришел почти мгновенно, но утро оказалось теплым и светлым. Уже ярко светило солнце, поэтому почти черного цвета штаны были подвязаны на талии и заправлены в твердые кожаные сапоги, а светлая рубашка оказалась под синим плащом. Ин уже притаптывала траву от нетерпения, потому что длинные поездки она любила больше, чем яблоки. Хильд загрузила на нее плоские сумки, закрепив их ремнями на ребрах, чтобы не тряслись и не мешали. Сев в седло, наконец, пришло осознание, что теперь все не сможет быть, как раньше.

Шаги мощных лошадиных ног увозили так далеко от Гримсберга, оставляя все настоящее там. Все проблемы, вопросы, переживания. Ее ждет новая жизнь, а дорога в нее должна быть достойной.

Вегард говорил, что нужно ехать через западное побережье. До него было совсем недалеко, но то место, которое она ищет, примерно в двух неделях езды. На карте отмечены города с постоялыми дворами, рощи и реки. Через несколько часов хвойные деревья стали сменяться лиственными, поэтому дороги оказались усыпаны успевшими опасть листьями.

Ин понеслась куда-то вглубь леса, цепляясь за ветки и корни. Она не понимала такого порыва своей лошади, но когда та остановилась, перед ними оказались яблони. Огромные и спелые желто-красные плоды один за одним помещались в зубы Ин, но пара оказалась в сумке. Откусывая от одного из них и параллельно вытирая сок рукавом, она наслаждалась пустотой осеннего леса и думала о том, каким на самом деле было прошлое, потому что кроме пары снов она не помнила совсем ничего.

Хильд развернула лошадь в сторону дороги и они спокойно направились вдоль побережья, с которого виднелись островки острых гор, оставляя едва заметные вмятинки на еще зеленой, как летом, траве. Многолетние сосны стояли рядом с яркими багровыми деревьями, а ветер поднимал с земли и срывал с веток литья, заставляя кружиться, и некоторые даже опускались на поверхность соленой воды.

В голове кружились мысли, вызывающие сильную тревогу. Что теперь будет с Ан? Вик? Ормом? Ждут ли они ее сейчас? Она не понимала, почему для нее важны обычные люди, да и в целом кто-то важен. Ее цель была в другом, совсем не в людях. Дорога становилась все сложнее, вечер наступал, а до ближайшего города не добраться, даже если ехать целую ночь. Вскоре стало совсем темно, только голубая полоса уходила за линию морского горизонта. Дальше ехать было нельзя.

Ин стояла и жевала траву, пока Хильд собирала кору и сухие веточки, складывая их в пирамидку для костра. Попытка за попыткой оказывались неудачными, потому что огонь все никак не хотел появляться, но маленькая искра стала спасительной.

Все теплые вещи были постелены на траву, создавая хоть какой-то слой тепла между уставшим от всех событий телом и начавшей промерзать землей. Сумки были сняты с Ин, давая ей свободу, а сверток с печеной картошкой и куриными ножками. Есть холодное было себе дороже, поэтому она держала еду над огнем, откусывая успевшие стать теплыми кусочки. Голые ступни, так уставшие от тугой обуви, сейчас обдавались прохладным воздухом. Ночь была на удивление теплой.

Море успокаивало, не давая оторваться от маленьких волн, едва задевающих каменный берег, у края усыпанный бледным песком. Руки оказались грязными, из-за чего тишина была нарушена отправлявшейся к кромке воды Хильд. Соль хорошо отмывала грязь, но уходить не хотелось, поэтому девушка начала трогать воду самыми кончиками пальцев ног. Было гораздо холоднее, чем рукам, что заставило вернуться к временной постели. Звезды… Она так давно их не видела. Как и темное, почти черное небо. А ведь в Асгарде такого не бывает, только дым, пустота и одиночество. Приходя на землю, ей казалось, что она каждую ночь будет смотреть на небо, чтобы когда придется уходить, воспоминания оказывались живыми. Сон пришел так быстро, что не помешали ни фырчанье лошади, ни холод, ни твердая земля. Впервые за долгое время сон был спокойным.

Утро встретило ее теплом и тишиной. Боясь потерять хоть минуту светлого времени, она загрузила вещи обратно на Ин, почти сразу залезая в седло и отправляясь вперед уже не шагом, как было вчера, а бегом. Времени может на все не хватить, а значит придется торопиться. Почему-то только сейчас пришло осознание, что она умрет. Да, вернется в Асгард, но для остальных то ее больше не будет. Такой короткий век и так много дел.

Следующие дни были долгими, но ночевать под открытым небом больше не приходилось. Постоялые дома обходились достаточно дёшево, в Гримсберге жить было дороже.

К каждому из вечеров ноги ужасно ныли, не давая даже разогнуть колени, поэтому приходилось делать перерывы у рек, чтобы размять затекшее тело и напоить Ин.

Сменилась граница страны, копыта уже стучали по твердой и покрытой трещинами земле красноватого оттенка. Города стали похожи на опустевшие заброшенные дома, отгороженные друг от друга большими стенами. Гримсберг хоть и асоциальное место, но никто не строит стен между собой и другими. А может, она его недооценила?

Проезжая мимо больших деревенских поселений, ее приветствовали заброшенные поля и огороды, проросшие уже успевшими завять сухими сорняками. И таким оказывалось почти каждое место, едва напоминающее место жизни людей. Было пусто. Ни одной души.

Нужное, как оказалось, королевство, нашлось через три недели. Но замок, который Вегард назвал главным, все не появлялся. Еще раз достав карту, она на обратной стороне начала карябать маленькой веточкой стрелочки и крестики. Реши еще раз осмотреть маршрут, до нее дошло, что город был не тот. Нужный для нее следующий, если ехать на юго-восток. Переведя Ин на бег прямо посреди площади, она отправилась уже в то самое место, которое должно было соединить ее с прошлым, а внизу живота собирался комок напряжения, сотканный из желания наконец закончить это, узнать правду и страха неизвестности.

Шаг 10. В пустынных стенах.

Худая, можно сказать истощенная рука едва касалась кончиками пальцев старого и пыльного стекла. На красном рукаве осталась полоска из грязной пыли, которую она тут же принялась оттирать.

Фигура высокой, но очень худой светловолосой девушки в красном, истинно королевского цвета платье, стояла у центрального окна, успевшего запылиться. Остальные не показывались ей на глаза, боясь помешать или разгневать свою правительницу.

Все вокруг было пустым. Гобелены, статуи и картины – заперты на замки в чуланах. Оставались только колонны, которые при всем желании королевы тоже были бы отправлены в мусор, но это оказалось неподвластно еле держащейся на ногах девушке.

Сухие деревья, уже долгое время не имеющие листьев, совсем перестали шевелиться под порывами ветра, а тот, казалось, совсем перестал дуть в ответ на тишину.

Каменный фонтан давно стоял без воды, только летом зарастающий плющом, засыхающим и местами отваливающимся к зиме.

Она все стояла и стояла у этого окна, неотрывно смотря на то, что когда-то было так дорого.

***

Хильд слезла с лошади, когда подошла к огромным кованым воротам, которые стояли больше для красоты, чем защиты. Ожидая, что место из ее снов будет больше, чем одно квадратное крыло и четыре башни на каждый из углов, она усмехнулась тому, о каких вещах пытается думать, чтобы перестать нервничать.

Ин отправилась гулять, тогда как Хильд, набросив капюшон синего плаща, уже открыла ворота и направлялась прямо к центральному входу, пытаясь идти уверено, но растягивая каждый шаг, поражаясь жаре и сухости этих мест.

Дорога была вымощена какими-то бежевыми камнями, напоминающими стены того самого замка. На их фоне она чувствовала себя попугаем из-за синего платья, которое пригодилось для такого случая.

Тогда еще было совсем непонятно, к чему приведет ее появление…

– Я ждала тебя. – раздалось уставшим голосом, который звучал будто из всех щелей, когда она открыла огромные двери замка и сделала один шаг внутрь.

– Кто ты? – неуверенно, будто боясь собственного голоса, спросила Хильд.

– А ты не помнишь?

– Нет.

– Странно, я думала, что у тебя нет провалов в памяти. – интонация незнакомки, которую еще не довелось увидеть, напоминала больше истерическую, как у маленьких избалованных детей.

Наступило молчание, которое еще никто не решался прервать. Обе так и застыли, все еще не видя друг друга и даже не дыша.

Хильд подняла голову вверх, слушая шаги, а потом неслышно стала подниматься по лестнице, доставая кинжал из ножен и наконец лицезрев незнакомку, но только со спины. Делая шаг за шагом, она думала, что, возможно, придется защищаться.

– Всегда нападаешь со спины? – спросила девушка, не оборачиваясь.

– Только когда бездействие может стоить мне жизни.

– Я не собираюсь тебя убивать. Слишком долго ждала, чтобы позволить тебе отправиться к Одину в моем же доме.

– Ты веришь в Одина? Я думала, здесь верят в другое.

– Сложно не верить в того, чья кровь течет по твоим венам.

– Что? – единственное слово, произнесенное через несколько секунд и заставившее белокурую девушку ухмыльнуться.

– Ты совсем ничего не помнишь? – не переставая улыбаться спросила та.

– Только немного, но не уверена, что это правда.

– Тогда я могу начать сначала?

– Да. – немного успокоившись ответила Хильд.

– Ты слышала историю о Хельге? – идя в сторону ступеней, ведущих в главный холл, начала та.

– Нет.

– Придется начинать с самого начала. Знаешь, как появились первые валькирии? – решая не нападать с тысячами вопросов на девушку, Хильд только отрицательно кивнула. Разумнее было дать сказать все, что та хотела, а потом уже выяснять детали.

Они остановились на лестнице, где странная девушка опустилась прям на ступени, приглашая последовать ее примеру.

– Когда-то очень давно шла великая битва. Тогда все покидали дома, оставляя только маленьких детей и совсем юных девочек, которые бы смогли позаботиться о них. Все народы объединились, чтобы победить темных. Юнцы, впервые держащие меч, вставали на защиту своей земли. Каждый из них понимал, что дом он видит в последний раз. Наступил страх, оковывающий людей одного за одним. Они этим воспользовались.

– Кто?

– Валькирии. Тогда они еще не знали, что станут ими, но так начиналась их история. Три девушки, росшие бок о бок, не могли позволить обидеть своих матерей и младших братьев и сестер. Пойти на войну предложила самая сильная, потому что с рождения отец делал из нее воительницу. Одна ее подруга немного побоялась, но вспомнила, сколько раз держала оружие в руках и согласилась. Третья же была нежной как лепесток, а меч считала наказанием, но нашла его в сундуке отца.

В назначенный день все трое собрались на площади, где матери провожали своих сыновей. Темноволосая девушка надела закрывающий лицо железный шлем, вторая просто перевязала лоб повязкой, а третья сделала шлем с гусиными перьями.

– Зачем тебе они? – спросила сильная.

– Это мои крылья. Они унесут меня в Асгард, когда прольется кровь.

– Ты не надеешься вернуться?

– Я не воин. Мои часы сочтены.

– Почему ты не сказала раньше? Иди домой!

– Даже если я не убью ни одного темного, то я смогу закрыть собой других. Они растеряются, когда увидят женщину.

– Давайте поклянемся на крови, что вернемся живыми? – сильная достала маленький кинжал и сделала надрез на руке. Вторая повторила. Третья аккуратно содрала корку от не успевшей затянуться маленькой ранки, а потом они нарисовали полосу на лбу своей кровью, а еще две на щеках – кровью других. Так они стали единым целым.

С началом сражения они ринулись в бой, но третья бежала впереди всех, снося одного за другим ударом по ногам, оставаясь незаметной среди огромных воинов. Ее глаза горели. Она источала не ярость, а силу, от которой содрогался каждый, с кем она сталкивалась.

Сильная и старшая из них поразилась стойкости самой младшей, и, как казалось раньше, слабой.