– Он воспринимает как трофей часть меня, моего тела, всего из чего я существую, это как если бы тебе отрубили руки и поставили в вазу для цветов! – в голосе Хильд начала появляться истерия.

– Он не видел Асгард, не был в Вальхалле, никогда не умел летать. – Тор усмехнулся. – Он не стоит того чтобы кто-то из асов страдал.

– Тор, мы едем в твой замок?

– Нет. Слишком далеко. Из Мидгарда до туда не добраться. Ты бы не выдержала…

– Ты слишком сильно меня недооцениваешь.

– Очень может быть, но рисковать, пока ты смертная, я не хочу. – он отвернулся, но она не поняла зачем был нужен этот жест.

– Мы все смертные. Даже Асгард не гарантирует нам вечной жизни. – Хильд усмехнулась. – Как ты меня нашел?

– Ну, это было сложно. Я пытался отправить Орма тебя спасать, но он не выходил на контакт, значит с ним тоже что-то случилось. – наступила пауза, во время которой он спросил «За что так тебя?»

– Я никогда ему не нравилась. Сейчас хотела узнать, что с Ан. Пробралась в его дом. Она говорила, что он запрещал ей даже видеться со мной. – валькирия почти задыхалась, когда говорила, а ее голос оставался спокойным, но Тор видел, как трудно ей даются слова.

– Это было подло. Но он никогда не попадёт в Асгард и ты его больше не увидишь.

– Мне кажется, он всего лишь пешка, а за ним стоит кто-то более сильный. Кто-то, кому не выгодно мое существование…

Остаток дороги прошел молча. Ее немного успокаивало движение, а тряска в седле отвлекала от мыслей о том, что сейчас с ее телом.

Они приехали к какому-то старому деревянному дому, у которого была большая деревянная мансарда.

– Зачем мы здесь? – после долгой поездки Хильд уже не могла двигаться. Она чувствовала, что еще чуть-чуть и все сосуды на месте крыльев лопнут, заливая горячей кровью ее тело.

– Здесь просто будет хорошо. Здесь он тебя не найдет.

А дальше она уже не могла удерживать равновесие и провалилась в небытие, где последним, что она помнила, были горячие руки ее небесного брата, который поднимал бездыханное тело с земли…

Когда она очнулась, первым увидела небольшую комнату. Серое платье оказалось на удивление теплым и мягким, будто провязанное овечьей шерстью изнутри.

Она попыталась встать но адская боль пронзила все настолько, что казалось, будто в ее спине были иглы…

Потрогав лицо, Хильд пришла в ужас. На правой стороне в области брови была ужасная ссадина, которая скорее всего осталась от падения с лошади.

Сейчас ей хотелось, чтобы кто-то был рядом, но она не могла даже дышать. Просто нет сил.

Вдруг ей стало смешно. Очень смешно. Она – дочь Одина, божественное существо, которое решало судьбы душ и войн, воительница Асгарда, теперь лежала в старой халупе не в силах встать, просто потому что ей отрубили крылья и она потеряла очень много крови, а вместе с ней и силы для жизни.

– Очнулась? – женщина, еще довольно сильная и, как казалось Хильд, чем-то знакомая, стояла прямо над кроватью, склонившись над лицом валькирии. – Ну что, странная. Вот мы снова и встретились.

– Я не помню вас.

– Не так много лет прошло.

– Кажется, я поняла. Это вы тогда спасли меня.

– Да. Быстро же жизнь проходит. Похоже, теперь тебе придется рассказать свою историю.

– Позже. Мне больше хочется послушать.

– Тогда самое время ужинать.

Подняв уставшие глаза, она увидела, что находится в углу большой прямоугольной комнаты с камином у противоположной стены и окном почти над самой ее головой. Женщина поставила на огонь котелок, постепенно заполняя его овощами и какими-то сухими травами. От запаха вареного мяса пришло осознание, что сейчас она голодна, но при этом полна сил. Вдруг она поняла, что это возможность передышки, так необходимой для нее сейчас. Боль была только в теле.

За разговорами и поеданием уже четвертой тарелки супа прошел весь вечер. Впервые желудок не воспринимал пищу как камни, позволяя расслабиться и почувствовать себя в безопасности.

– А что с твоей матерью? – задала очередной вопрос женщина, и Хильд, держа в руках горячую емкость с ароматными травами, пыталась придумать, как не соврать и не раскрывать при этом всей правды.

– Я ее и не знала никогда. Помню только несколько дней из детства, а потом ничего.

– Она тоже была… – на секунду хозяйка дома замолчала, подбирая нужное слово. – Воительницей?

– С чего вы взяли что я воин? – подняла недоумевающий взгляд Хильд.

– У тебя в вещах меч.

– Но это не значит, что я лишаю им других людей жизни.

– Тоже верно. Но я чувствую, ты убивала.

– Да. – после долгой паузы прозвучал, наконец, ответ. – Но я очень жалею об этом.

– С чего бы это?

– У тех людей должен был быть шанс заслужить достойную жизнь после смерти, а я отправляла их в нижние миры, одного за одним.

– Почему ты так поступала?

– Мне нужно было на что-то жить. А я просто не могла найти другого выхода, кроме наемничества. Денег с выгула лошадей и доставления вещей не хватало даже на еду.

– Почему ты так восприняла то, что подарила тебе судьба?

– Я никогда не нападала. Только защищалась. Но то, что я обменивала чужие, пусть и самые паршивые жизни, на спасение чужих тряпок и горсти монет, не дает мне покоя.

– Иногда, чтобы позволить себе жить дальше, нужно просто простить себя. Других. Мы делаем хуже только себе, показывая, как другие сделали нам больно.

– А как это относится к моим убийствам?

– Я совсем не про них. Я про твою спину.

Чуть не подавившись, Хильд разлила несколько капель напитка на постель. Не зная, что ответить, она просто молча смотрела на засыхающие мокрые пятна, исчезающие прямо на глазах.

– Тебе нужен отдых. Маленькая девочка так устала. Попробуй не думать о боли. Подумай о счастье, о том, что ты еще можешь изменить в себе. Оставайся здесь сколько нужно.

– Благодарю, но я все же надеюсь долго здесь не задерживаться. К сожалению, мое время не вечно и потратить его на пролеживание постели мне не хочется. – девушка тяжело вздохнула.

– Я тебя понимаю, хоть моя жизнь всегда была короткой и совсем скоро закончится. – теперь грустное выражение было на лице женщины, и тут валькирия поняла, как ошиблась. Тут же пришло осознание, что она обидела такую благосклонную к ней хозяйку дома своими словами. Как же хорошо у Хильд получается ошибаться, но осознание этого приходит уже после…

– Кем был мужчина, что тебя привез?

– Я сама держалась в седле. – разговоры о ней, как о беспомощной, вызывали гнев.

– И все же, кто он?

– Брат.

– Так, выходит, я сижу с самой дочерью Одина…

– Он вам все рассказал?

– Нет, но правду я знала давно. Каждый год ко мне заглядывает.

Воодушевившись тем, что скрывать ничего больше не придется, она выпалила:

– Когда Тор обещал приехать? Он говорил вам?

– Он ничего не говорил. Но я думаю, что скоро.

– Для этого есть причины?

– Совсем скоро день, когда боги снизойдут с вершины Асгарда, наполняя наш мир.

– Ого, год так быстро закончился.

– Еще нет, поэтому потрать последние дни с умом.

– Я все еще не понимаю, что должна делать.

– Хильд, ты – Небесная. Скоро ты поймешь, что должно случиться. Дети Одина не появляются на свет просто так. Есть те, кого он создал, а есть рожденные. Будь ты бесполезна, стала бы песчинкой на берегу озера, а не дочерью верховного бога, но даже эта песчинка имеет свою цель и свое предназначение, хоть и не выбирает, в какую сторону двигаться. Неужели тебе хочется разменять такие короткие годы на то, чтобы понимать, как добиваться цели. Ты уже знаешь, кем являешься. Даже если тебе кажется, что не знаешь, то ты ошибаешься.

– Вы так говорите о моих целях, хотя понятия не имеете, зачем я здесь.

– Это правда. Я не знаю, зачем, но я уверена, что ты знаешь зачем ты здесь.

На какое-то время Хильд задумалась. Она сбежала от отца, так много требующего за одно ее существование, ушла от необходимости применять меч, пыталась найти убежище, где ей будет не так плохо, как дома. Казалось, что Асгард был домом для всех, кто променял свою жизнь на войну, но для рожденных там не было понятия о прелестях бесконечных сражений и невозможности поступать, как хочется.

Желание чувствовать было лишь предлогом, как и новые ощущения, потому что она не представляла, как быстро сломается, пока из нее пытаются сделать бриллиант под огромным давлением из не ограненного природного камня.

Она так боялась думать об этом все, уже почти 8 лет, пытаясь спрятаться от кошмаров прошлого и тайн своей души. Только Ханна принесла немного света. Ханна… Желание еще немного побыть с ней давило на сердце, заставляя продумывать план поездки сразу после того, как раны затянутся.

Эти мысли вдохнули в нее еще немного жизни, превращая такой тяжелый спертый воздух в спасительный кислород.

– Можно мне выйти отсюда? – спросила она после долгих раздумий.

– Иди, если сил хватит. Осторожнее только будь.

Хильд, сильно горбатясь, покинула деревянное строение, придерживая бинты под теплым платьем. Неожиданно подул холодный ветер, оставляющий на волосах белые хлопья, похожие на пепел. «Снег. Наконец-то» – подумала она, направляясь сквозь плотно растущие деревья к просвету. Земля под ногами, уже присыпанная белым покрывалом, резко сменилась на камень, а после резко оборвалась, заставляя поднять голову к небу.

Пока Хильд страдала, мир вокруг продолжал жить, а этот холодный лес выходил к нетронутым фьордам, пропитанным водами горной реки. Небо не имело ни начала, ни конца, размывая границу между каменными берегами, тайгой, облаками и всем существующим вокруг.

Сейчас она снова посмотрела на свои руки, как и тогда, в Асгарде. Но теперь это были не призрачные силуэты границ тела, а настоящая часть ее самой.

Раны, приобретенные за эти годы, уже затянулись, оставляя вместо себя белые рубцы. О многих она даже не помнила, но на ладони осталась полоска, которая значила так много.

– Хильд, ты идешь?

– Уже поднимаюсь. – пыталась она цепляться за камни, как Ан, но неудачно ухватилась и рассекла руку. Тогда они были на обрыве.

– Почему ты сразу не сказала, что ранена? – спрашивал уже Кристер, когда они спасались на топях.

– Не люблю, когда обо мне что-то знают. Особенно о слабых местах. – разбудила воспоминание полоска на левом запястье.

Один за другим обрывки прошлого калейдоскопом мелькали в памяти, начиная появляться от рубца на коже, оставленного в то время.

– А может, шрамы на теле только способ показать, что это оставило след в душе? – сама себе произнесла Хильд.

– Думаю, так и есть. – послышался за спиной юный голос, принадлежащий незнакомой девочке.

– Не думала, что здесь кто-то есть. – слишком спокойно отреагировала валькирия, ожидая чего-то интересного от бледной и почти бесцветной незнакомки.

– Я Марна, но это неважно.

– Имя всегда важно.

– Для чего?

– А как писать восхвалительные оды и баллады о тех, чье имя неизвестно? – начала блаженно улыбаться Хильд, наслаждаясь замершим вокруг нее белоснежным спокойствием.

– Можно придумать новое. Не такое, как у всех. – Марна была немного импульсивной, что вполне свойственно еще совсем юным девушкам.

– Но что поменяется? Разве могут быть рассказы о том, кто скрывается под маской, настоящими?

– Ты сложная. Но интересная.

– Все сложные. Простых просто нет.

– Я знаю людей, и они пустые. Ты другая.

– Иногда лучше быть пустой, чем наполненной не тем.

– Ты дочь Одина? – совсем непонятно с чего спросила девочка.

– С чего ты это решила? – напряглась Хильд.

– Мудрая.

– Мало ли кто может быть мудрым… – стала оправдываться она.

– Да ладно, не мучайся. Я подслушала.

– Тоже здесь живешь?

– Да. Это моя тетка.

– А родители?