– Жизнь. – жестко, даже слишком жестко для себя ответила она.

– Я дам тебе денег на первое время, потом буду высылать по возможности.

– Подожди. Давай сначала хотя бы запустим ладью?

– Там идет дождь.

– Даже небо плачет, потеряв ее. А Ингрид держится.

Вернув ребенка в колыбель и приставив одну из служанок стоять под дверью, но не заходить без надобности, Кристер взял на руки тело своей жены, а Хильд просто отправилась вперед, даже не пытаясь отмахнуться от ливня, заставляющего промокнуть до нитки.

И так бледная кожа Ханны стала еще белее, делая ее похожей на статую. В тонкой и изящно сделанной лодке уже было постелено дно, а венок из белых цветов плелся в момент, пока Кристер укладывал тело. Несколько лепестков дрогнули от импульса таких же дрожащих пальцев, надевающих венец вечности на самого родного человека.

Ей было абсолютно плевать, что подумает Кристер, пока она стояла на коленях перед кораблем, совсем скоро отправляющим еще одну душу к Одину.

– Постарайся найти маму, хорошо? Сейчас ты сможешь, он тебе позволит. – говорила Хильд безжизненному телу, обращаясь как к ребенку. – В Вальхалле тебя никто не обидит, а этот урод, кем бы он ни был, заплатит за все. За тебя, за Хельгу, за Ингрид.

Она замолчала, пытаясь понять, что еще должна сказать Ханне.

– Я не брошу ее. Я всегда буду рядом. – после этих слов ураган, который сначала был болью, а потом бившей изнутри энергией от непонимания, что будет дальше, сменился на умиротворение и покой. Она простояла на коленях еще очень долго, не давая себе отпустить ее, но когда поняла, что готова, то внутренние ощущения снова изменились.

Вдруг накатила безмерная волна ярости и гнева, копившегося годами. Она рвала волосы на голове, истерически бродя туда и обратно вдоль берега. Погода тоже почувствовала изменения, выдвигая огромные мрачные тучи прямо над морем. Вскоре началась гроза и медлить было нельзя.

Кристер все еще ждал, стоя за спиной. В его руках был лук и особая стрела. Хильд обернулась. А потом резко начала толкать лодку к воде, падая коленями в соленое море, уносившее теперь в сторону грома и темноты кусочек света.

– Я НЕ ПРОЩУ ТЕБЯ, ЕСЛИ НЕ СДЕЛАЕШЬ ДЛЯ НЕЕ РАЯ! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ! Я ЗНАЮ, ЧТО СЛЫШИШЬ! ЕСЛИ ЕЙ БУДЕТ БОЛЬНО Я ЛИЧНО ТЕБЯ УБЬЮ, КОГДА СДОХНУ! – кричала в небо обезумевшая валькирия.

Она практически вырвала лук у него из рук, зажигая от факела наконечник.

Слезы и грязный дождь застилали глаза, мешая прицелиться. Рука дрожала, а тетива резала по пальцам. Низ платья оказался слишком тяжелым и мокрым, создавая неприятные ощущения от каждого дуновения ветра или шага.

Она еще раз посмотрела на плывущую вдаль Ханну и расслабила руки, давая стреле поджечь последнее пристанище.

Шаг 17. В рождении жизни.

Всю ночь она пролежала, наблюдая за бьющими по стеклу струями воды. Ни одна мысль не приходила в голову, только тяжесть от всего происходящего сомкнула веки. Хильд уснула, не в силах больше даже потушить свечи. Огонек от них был едва заметным, но дарящим чувство защиты.

Утро оказалось пасмурным, но она не могла этого видеть, как и насладиться теплом постели при пробуждении, поскольку мышцы сковал дискомфорт, заставляющий идти и что-то делать.

Спустя совсем немного времени ее силуэт, облаченный в ночную рубашку и шаль, уже спускался по лестнице в поисках Кристера.

– Мне кажется, стоит заняться садом, пока я не уехала. – обратилась она к стоящему у окна столовой мужчине.

Он ничего не ответил, поэтому идея найти инструменты самостоятельно показалась единственным выходом.

Одна из служанок была поймана идущей к замку из города, после чего Хильд посадила ее на Ин и отправила на рынок за саженцами.

Маленькая лопатка вырывала землю, перекапывая старую траву. Постепенно показались выемки, так неестественно выглядящие на фоне привычной растительности. Хильд хотелось посадить сирень. Она вспомнила, что раньше всегда старалась обломать нежные веточки, но на ее земле они не приживались.

Фонтан так и стоял пустым, потому что каналы подачи воды оказались забиты столетним мусором.

Ростки были посажены в землю и тщательно политы, а рабочие, которых оказалось больше, чем в прошлые приезды, заручились ухаживать за теперь начинающем расти садом.

Руки тяжело отмывались от земли, но постепенно сухие комки стали отставать.

– Мне нужно побыть с Ингой. Прикажи паковать ее вещи.

– На чем ты поедешь?

– На Ин.

– С ребенком?

– Не подумала. А что ты предлагаешь?

– Я уже приготовил повозку. Доедешь быстрее, на ночь не придется останавливаться. А Ин запрягут, дома отцепишь.

– Ладно. Нужно собираться. Пойду.

Маленькая, такая же беловолосая, как и ее мать, девочка лежала на большой, хоть и простой кровати, пока Хильд носилась по комнате, упаковывая сумки.

Со своими вещами она разобралась очень быстро, поэтому решила не доверять вещи теперь уже своего ребенка слугам. Взяв самое простое и удобное, она открыла еще и шкафы Ханны, тайком взяв себе флакончик духов и подвеску в виде кольца, внутри которого высечен золотой контур дерева.

Повозка оказалась просторной настольно, что на двух широких сидениях, находящихся напротив друг друга, можно было спать.

Хильд еще раз прошлась по всем комнатам, а потом взяла на руки завернутую в одеяло Ингрид и спустилась к центральному въезду. Кристер на время взял на руки дочь, крепко прижимая к себе и целуя в маленький сморщенный лобик, а потом попросил:

– Будь осторожнее.

– Обещаю. – произнесла она в ответ и забрала девочку, едва касаясь его руки.

Удобно устроившись на мягких, обитых тканью сидениях, она задремала, так и держа Ингрид на коленях. Вскоре наступила ночь и ноги стало поддувать, поэтому она сняла обувь, укрывая ноги одеялом и соорудив колыбель из длинных плотных подушек, чтобы нельзя было упасть, для спящей девочки.

Усталость так сильно сморила ее за эти дни, что сейчас хотелось только спать и ничего больше.

Все время, пока лошади отдыхали, она выходила на улицу, пытаясь надышаться свежим воздухом, иногда собирала много полевых цветов и посвящала остальную дорогу плетению венков.

Уже с первых дней она научилась вовремя давать молоко, покупаемое на рынках в городах, укачивать, успокаивать и развлекать.

Понимая, что от нее зависит, как себя будет чувствовать маленький человек, она пыталась ни на секунду не оставлять ее одну и подарить все тепло и любовь, на проявление которого ранее не было достойных.

Впервые ей не нужно вести лошадь, охранять повозки или думать о дороге. Такое путешествие ощущалось совсем иначе.

– Ханна ушла. Теперь я вроде как должна ее заменить. – говорила она прямо в проходе дома Тидели, загружая оставленные на время вещи. В ее душе было спокойствие, тишина и свет.

– Береги себя.

– Постараюсь. – нежно ответила Хильд, закончив свой рассказ и попрощавшись с выходившей ее женщиной.

Гримсберг встретил непривычным солнцем и слегка тяжелым воздухом, смешанным из озерного тумана, запахов таверны и хвои от прилегающего соснового леса. Дом. Такой родной, хоть и бывала она там крайне редко.

Стены успели запылиться, крыльцо измазало землей, окна практически заплесневели после оставшейся от зимы влаги. Но это место, где она чувствует себя собой.

Не пустив кучера в обратный путь, она попросила его остаться с Ингой, а сама побежала на рынок и к Вегарду.

– Мне сегодня же вечером нужна детская колыбель. Я не могу надолго задерживаться, на закате жду заказ у себя дома. – ничего не объясняя, сказала Хильд и направилась за молоком на рынок. По возвращению к дому ее ждал детский плач и перепуганный кучер, уже выгрузивший все вещи.

– Все хорошо, давай ее сюда. Ничего страшного, спасибо за помощь. – поблагодарила она мужчину и позволила ему отправиться обратно.

– И что нам теперь делать? – спросила она у Ингрид, но ища ответа внутри себя.

Вечером кроватка уже стояла рядом с постелью Хильд, а за столом ждали долгого и тяжелого рассказа Орм, Вик, Вегард, и даже Ан, чудом оказавшаяся в этой компании и имеющая внушительный живот.

Шаг 18. В прошедших летах.

– Она все еще не разговаривает? – спросила своим насыщенным голосом Вик у Хильд, пока девочка лет двенадцати гладила огромную для нее лошадь вдоль гривы.

– Нет. Я не думаю об этом. Ее же и так все понимают.

– Это неправильно.

– Неправильно то, что мы можем изменить, но не хотим, а не молчаливый ребенок! – Хильд вспылила. Все разговоры о ее практически дочери заставляли нервничать. С каждым годом Мун, как называли Ингрид уже довольно давно ввиду ее бледности и холодности, все больше походила на Ханну.

Когда к ней обращались полным именем, то было понятно, что речь пойдет о чем-то серьезном или о ее проступках, поэтому на Мун она стала реагировать сразу же, чувствуя себя увереннее и спокойнее.

Кристер часто писал письма, прося подробно рассказывать о его дочери. Сначала он не хотел принимать новое прозвище Ингрид, но узнав, что она сама попросила, хоть и без слов, называть ее так, смирился.

Мун часто играла с другими детьми, иногда даже пересекаясь с сыном Ан, который редко бывал в городе. Во время ярмарок всех детей Гримсберга угощали сладостями, поэтому маленькое население считало дни до праздников. Город будто ожил за последние годы.

Акселя Хильд встречала всего несколько раз, но всегда здоровалась и улыбалась, будто ничего не случилось. Он сначала был обескуражен ее реакцией, но быстро использовал шанс на примирение и тоже изменил свое отношение.

У Ан вскоре появился еще один сын, буквально через пару лет. Она любила своих детей всем сердцем, делая их счастливыми.

С Ингрид часто ходила на прогулки Вик, обучая всяким интересным вещам, вроде умения держать равновесие с подносом на голове. Хильд считала это дуростью, но девочка была счастлива, поэтому на все странные поступки она закрывала глаза.

Орм закрепился в городе, найдя свое призвание в обучении охоте, рыбалке и владению оружием подрастающих юношей. Маленькая Мун почти сразу, как встала на ноги, начала повторять за мальчишками и вскоре довольно прилично стала держать меч и почти научилась стрелять из лука.

Но любви и радости в девочке было больше.

Хильд даже начало казаться, что все может быть хорошо. Больше не существует горы убитых трупов на ее плечах, череды мучений в Асгарде, Отрубленных крыльев за спиной, смерти матери и сестры от неизвестного и… Ее непринятия такой реальности.

Однажды, смотря на луну из своего окна, пришло понимание, что нужно делать.

Небольшая лошадь Мун, которую та просила назвать Лилией, была длинноногой и стройной белогривой, светло-коричневой красавицей. Получив задание, девочка уже побежала в таверну, а потом и на рынок, а Хильд отправила одну маленькую записку и по тихой начала собирать вещи.

За этот больше, чем десяток лет, она никуда не ездила, только иногда отправляя Ин по полям, когда нужно было очень хорошо проветриться. Обычно Бернт или Вик забирали эту огромную кобылу, чтобы поехать в другие поселения.

Ранним утром дом прямо перед озером снова оказался пуст…

Две лошади неслись через побережье в сторону Карделии, которая была всего лишь маленьким королевством, которое два десятка лет назад сгнило в нищете и засухе, а сейчас начало заново возрождаться.

– Ты когда-нибудь видела водопады? – спросила Хильд у Ингрид, посмеявшись над своей глупостью. До сих пор было непривычным то, что этот человечек всегда был рядом с ней, с самого своего рождения.

На удивление, девочка утвердительно покачала головой.

– Когда? – искренне удивилась Хильд. – Ты была там с Вик? – снова утвердительный кивок. – Кое-кого с длинными рыжими волосами теперь будет ждать приличная взбучка. – девочка вздрогнула, испугавшись, но была быстро успокоена.