И ночные жилы потянулись следом, оплетая ее, закрывая прорехи в порванном платье, создавая новый, поистине величественный образ. Черное кружево облегало ее, постепенно превращаясь во вторую кожу, впитываясь, растворяясь. Она уже не была собой, ее место заняла истинная королева этих мест – ночная тьма.

– Ты поднял руку на ту, которую должен был беречь. Ты осквернил имя своего Бога. Ты нарушил клятвы, что приносил своему господину. За каждое из этих преступлений лишь одно наказание – смерть!

Теперь Вирхард отступал. Он не пытался сделать что-нибудь, остановить ее, сбежать. Только как завороженный смотрел на приближающуюся к нему девушку, позабыв, что еще пару мгновений назад торжествовал, наслаждаясь ее страхом.

– Наказание приведет в исполнение твоя собственная рука, – в глазах девушки не было эмоций, пустые бездонные провалы в морскую глубь. – Ты виновен, ты преступник, но ты же – и свой палач.

Чернильные ленты сорвались с ее рук, связывая его. Это не было проклятием, слова Лии стали чем-то большим. Опаснее, чем все, что мог придумать человеческий разум. И Вирхард понял, что его месть не свершится, даже убей он сейчас эту рыжую тварь – его участь решена.

– Я отомщу, – прошипел он.

– Не сомневаюсь.

Драук резко развернулся и покинул комнатку, поколебав рябью призрачную стену. А девушка, словно очнувшись с его уходом, вдруг осела на пол.

Что это было? Магия, которую она призвала? Помощь высших сил? Нет, так не бывает. Все это глупости.

Слезы, с таким трудом сдерживаемые, кристальными горошинами покатились по щекам. Ночные жилы, что поддерживали ее, стали отступать, растворяясь в пространстве, словно их и не было. Но золотые искры, свет этого мира, чуть мерцая, тянулись к ней. Откуда они здесь в ночи, когда их попросту не должно быть? День уходит с закатом, оставляя всё и всех на волю и прихоти ночи. Его не остается, лишь отзвуки в свете фонарей и бликах звезд. Миражи, которые, тем не менее, могут дать сил.

Дневная жила, теплая, вкусная как мед с молоком, прижалась к ее рукам, стараясь излечить ссадины.

Оттолкнуть? Нет, Лия не могла этого сделать. Как бы это ни было странно, то, что было противоположно самой ее сущности, воспринималось на удивление органично.

Прав был Вирхард, называя ее светлым отродьем. И прав тот люмин, считая, что она не та, кем является.

Ее правильный мир сдвинулся, открыл прорехи, которые разум отказывался понимать.

Как?

Почему?

Боль перестала преследовать. Золотая жила последний раз мигнула и исчезла, отдав всю свою силу девушке.

Спина все так же саднила, но теперь это было лишь на крае сознания. Помеха, которая никак не мешает жить.

Лия поднялась. Платье вновь стало походить на лохмотья. Ночная мгла ушла, забрав с собой и тот величественный образ, что создала для принцессы. Для королевы. Для будущей королевы.

Идти так по коридорам замка? Придется…

Стена пропустила ее беспрепятственно. Вот уж кому было все равно.

Но не успела Лия сделать и шага, пытаясь определить, куда ей лучше направится, как услышала встревоженный голос.

– Лия!

Она оглянулась, чтобы сразу же попасть в объятия Кайрена.

– Что…

Но он перебил ее, вглядываясь в заплаканные глаза, проводя по оголенным плечам, в ярости стискивая зубы:

– Что произошло? Ты пропала, и я не чувствовал тебя! За это время я тысячу раз проклял себя, что прогнал… что не поговорил с тобой. Ты простишь меня? Я знаю, что виноват перед тобой.

– Я уже в порядке, – Лия улыбнулась, позволив себе прижаться к нему, такому уютному, родному и любимому.

– Что случилось после того, как ты ушла из сада?

– Меня весь вечер преследовал Вирхард, – она почувствовала, как напряглись его мышцы. – Я попыталась от него сбежать, но забрела очень далеко… А он…

– Он что-то сделал тебе? – голос Рэна стал таким же отрешенно-спокойным, как у Вирхарда. Страшным.

– Не успел. Я… со мной что-то произошло, и на помощь пришла магия. Не понимаю, как это могло произойти, – недоуменно произнесла девушка.

– Я послал все жилы, что есть во дворце, на твои поиски. Не понимаю, как он смог меня блокировать, – раздосадовано сказал Кайрен и прижал Лию крепче. – Наверное, они смогли тебя найти до того, как…

– Все в порядке, – и совсем тихо, только для себя, радостно. – Тебя все точно в порядке.

Но Рэн услышал. Услышал и попытался отстраниться, словно вспомнив, кто он и что за девушка сейчас стоит в его объятиях.

– Нам нужно идти. Сейчас тебя никто не ищет… То, что ты пропала, понял только я, но это даже к лучшему. Меньше сплетен и волнений для тебя. Пойдем.

– Стой. Рэн, я не хочу сейчас оставаться одна, – она удержала его руки, уже готовые ее отпустить.

– Я позову кого-нибудь из слуг, и ты не будешь одна.

– Нет… Я хочу быть с тобой.

– Лия, – Кайрен вдруг улыбнулся с такой горечью, что ей стало не по себе. – Ты не понимаешь, о чем просишь.

– Я понимаю, – упрямо глядя прямо ему в глаза, прошептала она. – Мне все равно, что подумают другие. Мне плевать на их предрассудки и вообще… Я… я люблю тебя.

Страх, пережитое потрясение так сильно всколыхнули все ее чувства, так испугали, что эти слова дались легко. Осознать, что любишь, что не можешь жить без кого-то – самое драгоценное, что может быть. Жить в вечном отрицании чувств – самый страшный кошмар, на который обрекаешь себя. Можно тысячу раз говорить «нет», но одно маленькое «да» полностью перевернет мир, подарит не просто надежду, но шанс.

Так и для Лии больше не стало преград. Она хотела сказать, что все, имевшее значение раньше, оказалось большим мыльным пузырем и лопнуло сегодня, когда пришло осознание – в этом мире нет никого, кто бы знал ее настоящую. И короткое «я люблю тебя» для Кайрена было прыжком в неизведанное. Ей хотелось, чтобы он ответил взаимностью, держал в своих объятиях и никогда не отпускал. Стал опорой, которой ей так не хватало.

– Лия, – простонал он, и сердце девушки ухнуло вниз.

Сколько было в его голосе досады и сожаления! Хватит, чтобы построить замок разбитых надежд!

– Я люблю тебя, – повторила, закрывая глаза, уткнувшись носом ему в грудь.

Пусть хоть так, но она рядом с ним.

– Ты не понимаешь, чего просишь.

– Я не прошу…

– Лия, я драук.

– Я знаю. И что?

Он покачал головой.

– Ты ничего не знаешь о нас, ведь так? Не спорь… мы живем замкнуто, а во времена, когда я родился, все было еще хуже. Строже. Прежде, чем ты попросишь меня о чем-то большем… Прежде, чем я смогу дать тебе ответ, а ты осознать, действительно ли ты его желаешь… Я должен кое-что тебе рассказать.

– Мне не нужно, – Лия попыталась улыбнуться.

– Это нужно мне, – резко ответил Кайрен.

Он молчал. Долго, просто стоял и молчал, крепко прижимая ее к себе, словно прощаясь, боясь потерять. И Лия даже не могла представить, что же он может рассказать ей такого, что изменит ее отношение. Девушка замерла, боясь того, что услышит.

Наконец, он глубоко вздохнул и начал говорить, тихо, так что она еле слышала его.

– Моя мать была из драуков, не из бедных, леди, настоящая леди. Высшее аристократическое общество было родным домом для нее. Но она… у нее не было пары, мужа, жениха… Она была одинока… А потом встретила моего отца. И влюбилась, безумно влюбилась. А он человек! – Рэн невесело ухмыльнулся. – Человек, понимаешь? Нет… Ты не понимаешь, что это значит. Тайна, которую мы скрываем себе во вред… Она сама обрекла себя на страдания. Любила, хотя знала, что им не быть вместе. Глупое чувство, которое сгубило столько жизней. И отец это знал. Знал, что она влюблена, что практически боготворит его. Но это… это может ее уничтожить. Но уступил ей, не знаю почему, может, из-за того, что он мужчина и слишком долго был один… Они прожили вместе недолго. Не знаю, были ли они счастливы, но мне всегда казалось, что нет. Их судьбы… пересеклись, но этого слишком мало для настоящей жизни. А потом она совершила то, за что ее никогда бы не простили, реши она вернуться в семью.

Рэн замолчал. Он был сосредоточен, уплыл в воспоминания о прошлом так глубоко, что, казалось, потерялся в них.

– У нас все не так как у вас. Совсем не так. Люди влюбляются, женятся, у них рождаются дети. Вы в праве выбрать себе в спутники человека, а можете гнома, верта, окраинца… да любого! И никто не остановит, не скажет «нет», потому что это… нормально. Обычно. Женщина может выбрать в мужья даже люмина, а волчица выйти за человека, ведь и у них все не так, как у нас! Мы поклоняемся Темному, но он, создавая нас, одарил настоящим проклятьем! Наша любовь похожа на сумасшествие, бешенство, когда каждый нерв оголен до предела. Сила такой любви неподвластна магии. Ее невозможно подавить, уничтожить, позабыть. Это дар, но… его обратной стороной стала неспособность уйти из кланов, от народа, создать семью с кем бы то ни было, кроме драуков. Кроме тех, кто одной крови с нами.

– Почему? – ее голос прозвучал сдавлено.

Все, что говорил Кайрен, было удивительно. Красиво. Но что-то пугало, недосказанность, тайна.

– Темный дал нам отменное здоровье, – вдруг сказал он. – Мы отличные воины, способны выдержать любые нагрузки, мы не склонны к болезням. Нас очень трудно убить. А даже, если и получится, то мы можем вернуться…. И дети… у нас нет детской смертности. Вообще. Но это среди чистокровных драуков. А есть еще смешанные пары. Они очень редки, потому что запрещены. Другие народы выставляют нас злом, говорят, что драуки помешаны на чистоте крови. Это не так. Это то, из-за чего нас возненавидели бы еще больше. Понимаешь, такой брак в любом случае несет смерть. Пара, где один иной крови, обречена с самого начала. Это наше проклятье… Драук, женившись на женщине иной расы, знает, что не сможет стать отцом. Ни один мужчина не прервет свой род так. Не сделает так… но наша любовь – это причина, по которой мы закрываемся в кланах, ограничиваем контакты с внешним миром. Влюбиться, значит обречь на смерть. Ребенок в утробе убьет себя и свою мать, и ни один маг не сможет им помочь. А если женщина, драу, выйдет замуж, ей повезет не больше. Мы сильнее людей, и она сможет выносить ребенка, но умрет, лишь разрешившись от бремени. Так было и с моей матерью…

– Мне так жаль…

Лия знала, что рубашка Кайрена уже мокрая от ее слез, но не могла остановить их.

– Моя мать знала, на что идет. Как знала и то, что отец не стал бы рисковать ею. Он не любил ее, но не позволил бы ей умереть. Она скрыла, что ждет ребенка, и лишь когда срок вышел, сообщила ему. Он принял меня на руки и успел узнать, как она хочет меня назвать. Вот и все, что я получил от матери – жизнь и имя, которые не принесли мне ничего хорошего. Я долгие годы пытался доказать всему миру, что достоин быть им равным, пока не осознал, что стою на краю пропасти. Так я оказался во дворце Белых роз.

– Отец помог тебе?

– Да, он мне помог… Теперь ты понимаешь, что у нас нет будущего? Я не смогу тебя отпустить, – тихо сказал он. – Я не смогу позволить тебе умереть, а ты, рано или поздно, захочешь стать матерью. Понимаешь?

– Да, – прошептала девушка. – Я понимаю. Но это не значит, что мы должны забыть о любви…

– Ты еще ребенок! – Кайрен отстранился. – Все, что я говорю, ты не слышишь!

– Я слышу! – вскипела Лия, оттолкнув его. – И понимаю! Но ты не хочешь услышать меня! Я готова отказаться от будущего ради тебя, понимаешь? А готов ли на это ты?

Обида, досада и сочувствие по отношению к нему смешались в такой плотный комок, что ей даже стало трудно дышать. Прочь! Прочь от него, пока она еще может уйти.

– Лия, постой! – она замерла, а Рэн добавил: – Ты не можешь идти по замку в таком виде.

Горько усмехнувшись, девушка провела рукой вдоль платья, надеясь, что злость поможет ей наложить иллюзию.

– Могу, – бросила она, вернув лохмотьям вид, которые они имели еще несколько часов назад.