Приготовились наездники, а только подали к старту сигнал, Бурушка вперед понесся. Думал купец, что победа у него в кармане, да только Илья лошадь свою себе на плечи забросил и в погоню рванул. Заходил ходуном ипподром от его бега, земля под ногами растрескалась. Обогнал он Бурушку почти на полкруга.

– Так нечестно! – вскричал купец и велел охране схватить Ваню и его спутников, не дать увести коня крылатого.

Да только выступил вперед Алеша, положил на тетиву сразу три стрелы, и сразу охранники головами замотали. Нет, мол, такие риски в контракт не входят, а конь и правда чужой – мы ж его сами на улице подобрали.

Злился купец, кричал, проклинал, угрожал, да только сделать ничего не смог. А Бурушка хозяина сразу признал, заржал – обрадовался.

– Хватит тебе, Вавила Тимофеевич, воздух сотрясать, Змеюшку бранным словам учить. Сам ты во всем виноват. Столько лет на свете прожил, а вокруг тебя так и нет никого – одни деньги да наемники. Вот и толк от них – полюбуйся.

На том братья с купцом и закончили.

* * *

Пошли дальше. Вдруг остановился Ваня посреди моста – того, что над путями идет железнодорожными.

– Вон, смотрите, нить на дороге кольцом лежит, здесь наша цель.

Глянули по сторонам – нет никого. Вдруг слышат – воронье карканье! Подняли братья головы, а в небе над ними Финист-сокол Кликушу гоняет.

– Ну что, Алеша, пришла пора тебе свою меткость показать.

– Да ты что, брат! – испугался тот. – Это ж Финист!

– А кто обещал меня во всем слушаться? – напомнил тогда Ваня.

Нахмурился Алеша, а возразить нечего. Натянул тетиву и выстрелил прямо соколу в глаз. Вот только стрела будто в камень попала – отскочила в сторону. Но сокол с атаки сбился, ворон от него оторвался и к Змеюшке на плечо сел – едва уместился.

– Вы чего, с ума посходили? – возмутился Финист и слетел вниз, на фонарный столб опустился. – Три брата-акробата! Не признал ты меня Ваня, что ли?

– Признал, как иначе. Потому и выстрелить велел, что тебя в обличье сокола сама Смерть одолеть не может.

– Все равно обидно, – не унимался Финист. – Зачем ворона отобрали? Сразу видно, что темный он! Моя добыча! Батюшки! А это кто? – только теперь сокол Змеюшку заметил, а говорят еще, что зоркий. – Да если б ваши пращуры знали, с кем вы якшаетесь…

– Пращуры наши тысячу лет назад в земле истлели, а кровь их и кровь их врагов по миру разошлась и вся давно перемешалась. Если б мы врагов по крови искали, то даже нам, братьям, друг с другом воевать бы пришлось. Улетал бы ты, герой, отсюда – память твоя здесь лишняя.

Финист в ответ перешел на птичий клекот, крылья расправил – чуть в бой не кинулся. Но чуть погодя успокоился.

– Вот теперь назло тебе никуда не улечу! Не только ворона, а самого коня с этим змеенышем с Калинова моста столкну.

Вздохнул Ваня.

– Да где уж тебе… Силой ты Илье во сто крат уступаешь, а уж Алешке в зоркости – и подавно!

– Я! – задохнулся Финист от возмущения. – В зоркости!

– Да. Хочешь на спор? Если Алеша тебя превзойдет, то улетишь по-доброму и более никогда нам поперек дороги не встанешь, а нет – отдадим тебе и ворона и его хозяина.

Финист еще поспорил для вида, но условия ему понравились, и он согласился.

– Хорошо, – сказал Ваня. – Тогда так сделаем: я сброшу с моста монету – кто первым увидит, какой стороной она упадет, тот и победил.

Подошел Ваня к перилам, подбросил щелчком монету вверх. Закрутилась та с бешеной скоростью, ухнула вниз. Финист в небо взмыл, приготовился.

– Решка! – уверенно сказал Алеша, когда сокол еще только клюв раскрывать начал.

– Нечестно! – закричал тогда Финист. – Монета еще не остановилась, когда он выкрикнул!

– На то уговора не было. Проиграл ты.

– Нет! Давай еще кидай!

Но и во второй и в третий раз Алеша первым оказывался. Невдомек было Финисту, что средний брат на мгновение вперед будущее видит, оттого и стреляет всегда без промаха.

– Хватит! – рассердился Ваня на третий раз. – Слишком много ты, Финист, о чести говоришь, а есть ли она у тебя или в веках осталась? Тебе лишь бы в драку, а враг всегда найдется. Когда ты последний раз человеком был, а не хищной птицею? Когда не врагов искал, а жил, как все люди? Вот то-то же! Улетай, Финист, улетай подобру-поздорову.

На том братья с Финистом-соколом и закончили.

* * *

После этого основательно побродить пришлось. Далеко умчался пес со страху. Но только Ваня всю ниточку в клубок скрутил, как пса и приметил. Скорее даже щенка – черного, лопоухого. Сидел он на углу магазина, с опаской по сторонам оглядывался. Но только собрался Змеюшка его позвать, как раздался свист – красивый, переливчатый. Черныш поднялся и побрел на звук как зачарованный. Хотя почему как? Заметил Ваня свистуна на другой стороне улицы – в кожаной куртке-косухе и с красной банданой на голове.

– Эй, Соловей, и не стыдно тебе чужих собак красть? Дело продолжаешь семейное?

Поднял на него Соловей глаза раскосые, зыркнул по-разбойничьи, словно два кинжала метнул. Только Ваню таким не проймешь – усмехнулся в ответ.

– Верни щенка, лиходей.

– Еще чего! Он ко мне сам пошел – полная улица свидетелей!

Знает, Ваня, что околдовал его Соловей свистом, а как докажешь? Отобрать? Начнет стражу звать. Разбирайся потом, судись, Змеюшку заметят опять же.

– Это он потому к тебе побежал, – придумал наконец Ваня, – что своего хозяина не видел. Потерялся, испугался – только и всего. Давай еще раз: ты позовешь, и мы позовем – к кому он пойдет, тот и хозяин.

Расплылись губы Соловья в улыбке, подумал он, что на дурачков нарвался, что не знают они про его свист волшебный. На том и порешили.

Отвел Соловей Черныша обратно к магазину, вернулся назад, приготовился. Как только Ваня рукой махнул, засвистел опять волшебную свою мелодию. Пес послушно поднялся и пошел к нему. А Ваня быстро сунул клубок ниток в лапу Змеюшке.

– Кидай, зови!

Запустил Змеюшка клубком в пса и крикнул:

– Черныш, неси!

Только мимо Черныша клубок прокатился, как всякие чары спали, и рванул пес с радостным лаем за добычей. И сколько не надрывался Соловей, а никто его уже не слушал. Щенок и есть щенок – чего с него взять. Притащил клубок хозяину и давай вокруг него прыгать радостно.

– Ах вы… – разозлился Соловей, набрал полную грудь воздуха, нападать собрался.

Вышел тогда вперед Илья, потер кулаки.

– Хорошо подумал, разбойничек? Без зубов-то не больно и посвистишь.

Постоял еще Соловей да сдулся, словно шарик воздушный. Только в глазах злоба осталась.

– Эх ты, – сказал ему Ваня. – Еще и злишься, что других обмануть не смог. Взрослый уже мужик, а все щенков воруешь, тащишь, что плохо лежит. А захотел бы – со свистом своим такие бы концерты закатывал! Поклонники бы на руках носили. Остепенись уже, дурак бедовый.

На том хождения братьев по городу и закончились.

Ну разве что еще назад они вернулись – к Калинову мосту – Змеюшку проводить. Народ понемногу тоже возвращаться стал. На Змеюшку с опаской поглядывали, но то, что братья рядом были, их успокаивало. В общем-то, неплохие это люди, только впечатлительные и легковерные.

Дошли братья до середины Калинова моста и остановились. Посмотрел на них Змеюшка с тоской, проводил взглядом землю чужеземную.

– Жаль, что так мало погостил. Хорошо тут у вас, и еда вкусная. А у меня там сейчас опять начнется…

– В гостях, конечно, хорошо, да только дом твой на другой стороне. А хочешь, чтобы жилось лучше, так сам не плошай, все в твоих руках.

На том пожали они руки и расстались – не друзьями еще, но и не врагами вовсе.

А Ваня еще и в театр свой на премьеру успел. Братья же его в первом ряду сидели – вместе со всеми аплодировали.

Ника Ерш. «Сказочные смотрины»

ЦАРЬ БЕРЕНДЕЙ

– Пропала! Пропа-а-ала!!! – разносились крики по терему. – Похитил таки Кощей Душегубович нашу ягодку!

Вся челядь находилась в смятении, а сам царь, узнав о пропаже пятой дочери, с горя онемел даже. Минуты на две. Очевидцы так же свидетельствовали, что у царя помутился ум от печали, потому лицо и перекосило. Уж больно широко и мечтательно он улыбался, замерев у окна своей опочивальни и глядя вдаль.

Там, за тридевять земель, находилась вотчина Кощея Бессмертного. Он приезжал к царю Берендею за подписанием очередного соглашения по торговле; пробыл три дня и три ночи, а утром четвертого лично начертал магический портал прямо на земле, напитал его своей темной силой, позвал слуг с сундуками, да и отбыл восвояси.

Царь по этому поводу немного грустил. Потому как все три дня по терему упорно ходили слухи, будто Кощей собрался жениться на одной из царевен. Точнее, на пятой дочери Берендея, Елене. Премудрой. И царь уже радостно потирал ладони, потому как Елена не зря прозвище свое получила, а за дело. В насмешку. Уж больно она любила приставать к людям с непрошенными советами, стараясь выглядеть не по годам мудрой, да только… мудрость от нее пока ускользала.

– Не нашли ее нигде, Ваш-с-тво, – сообщил встрепанный казначей, влетая в цареву опочивальню и замирая, опустив глаза. – Значит, похитил таки Кощей ее.

– Точно? – снажимом переспросил царь. – По волшебной карте проверили? Может, она снова отбыла в город, чтобы народу советами помогать.

– Нет ее в нашем царстве, – упрямо мотнул головой казначей. – На карте и след простыл.

– Хор-рошо-о, – протянул тогда Берендей, снова отворачиваясь к окну и поглядывая теперь в сторону Кощеевых земель даже с сочувствием. – Значит, точно с Кощеем отбыла. В смысле, похитилась. То есть украли ее! Ох, горе-горе нам…

Царь хохотнул, потер розовые ладони и приказал казначею:

– Зови ко мне Степана, письмо похитителю составлять буду. Да побыстрее!

БАБА-ЯГА

Стук повторился. Да такой, что дверь едва с петель не слетела.

Баба-яга тихо выругалась себе под нос и отправилась открывать.

– Ну кого там нелегкая принесла? – причитала она, отпирая засов и впуская нетерпеливого посетителя. – Кощей?! Ты ж в земли Берендеевы отбыл. Откуда здесь?

– Вернулся уже, – ответил Кощей, врываясь в избу Яги и требуя: – Дай мне напиться, сил моих нет!

С этими словами он упал на скамью, утер лицо ладонью и застонал.

– Ранили тебя, что ли? – испугалась Яга, приближаясь. – Дай-ка гляну.

– Все у меня в порядке, – качнул головой Кощей, но посмотрел таким несчастным взглядом, что сразу стало очевидно – горе у бедолаги.

Яга налила несчастному холодного кваску и подала, только тогда усаживаясь рядом и замирая в ожидании. С расспросами она приставать не спешила: захочет – сам расскажет, какая беда приключилась, а нет – значит не ее это дело.

Но гость молчать не стал.

– Елена Премудрая так меня умаяла, сил нет! – допив квас, выдохнул Кощей. – Приехать в терем не успел, как выскочила на крыльцо и давай глазищами своими стрелять, да косы на палец крутить. Я на нее внимания не обращаю, а она еще пуще разошлась. Ходила за мной всюду, слухи начала распускать, будто сохну по ней. На третью ночь в мои покои рвалась, требуя открыть и поговорить о судьбе наших царств-государств. Я не открывал, так она богатыря какого-то позвала, и тот дверь вынес. Челяди набежало море, а Елена и говорит: «Ой, неловко как вышло, застигли нас здесь в ночи… Увидимся утром, а сейчас пойду к себе, дабы люди не решили, что вы меня в жены свои умыкнуть хотите». Мы с богатырем одинаково отпрянули от нее, а она ушла, так на меня глазом кося, что понял – не уеду, точно придумает что-то этакое и жениться придется!

Яга, дослушав рассказ, рассмеялась. Звонко, весело, озорно. А Кощей, посмотрев на нее, возьми и ляпни: