– Снеж, что с тобой? – тревожно спросила девочка.

– Я исчезаю, Алель, – печально отозвался он, глядя на нее светлыми солнечными глазами.

Алель ничего не понимала. Разве человек может взять и исчезнуть?

– Нет-нет! Тут просто очень жарко. Наверное, у тебя поднялась температура, и от нее приснился плохой сон. Снеж, нам нужно выбираться отсюда! Скажи, что мне делать дальше?

Но Снеж закрыл глаза и, казалось, уснул. Алель тихонько потрясла его, потом сильнее и сильнее, что было сил.

– Снеж! Снеж! Проснись! Проснись… ты же обещал… обещал, что не оставишь меня одну… – и девочка горько заплакала.

Плакала она долго и безутешно. Совсем обессилев от слез и духоты, Алель просто легла на пол рядом со Снежем. Она закрыла глаза. Сон окутывал ее тяжелой пеленой и манил в свои объятия обещанием отдыха и забвения.

И Алель перестала бороться. Сновидения уже начали качать ее в своих ладонях, как вдруг ее лица коснулось что-то ледяное. Алель мотнула головой, пытаясь отогнать это, но оно быстро распространялось, пока наконец не попало ей в нос.

Алель фыркнула и подняла голову, приходя в себя. Сон сняло как рукой. Ледяной оказалась вода, которая стекала со Снежа. Алель удивленно посмотрела на мальчика, который за это время стал совсем прозрачным, и вдруг заметила в его руке конец нити, несомненно той самой, из который был связан шарф, и которая привела девочку к нему.

На самом кончике нити был цветочек. Алель узнала его: бабушка, когда начинала вязать ей вещи, всегда делала первым такой цветочек и говорила, что зима – трудное время, а цветок будет напоминать внучке о весне.

Алель коснулась цветка и все поняла.

Не было никаких одинаковых шарфов. И Снеж не украл ее шарф у снеговика. Снеж и был тем самым снеговиком, которого она слепила и на которого надела свой шарф. И вода лилась не откуда-нибудь, а с него: он таял в этой ужасной жаре. Он исчезал. И если станет совсем поздно, то она лишится своего единственного друга, пусть даже он не человек.

Алель вскочила на ноги, мучительно и торопливо оглядываясь по сторонам. Им срочно нужно выйти отсюда. В обратную сторону нельзя – воронка не выпустит их. Значит, остается только дверь. Конечно, неизвестно, куда она ведет. Но если отворить дверь, то обычно становится прохладнее. А значит, есть шанс спасти Снежа.

Алель встала у двери, осматривая ее. Та ничем не отличалась от любой другой двери. Девочка потянула за ручку. Потом сильнее. Потом изо всех сил. Но дверь, как была заперта, так и осталась. Алель уперлась стопой в стену и снова со всей мочи потянула ручку на себя. Бесполезно.

Девочка топнула ногой от бессилия. Она сделала еще несколько попыток – увы, с тем же результатом.

Тогда Алель со злости ударила по двери ладонями – раз, другой, третий, а потом застучала по ней кулаками.

– Открывайся! Открывайся! Открывайся! – кричала она. – Открывайся, противная дверь! Выпусти нас отсюда!

Алель постепенно выбивалась из сил. Удары становились все реже и слабее, пока наконец не иссякли. Алель заплакала и, прислонившись к двери, сползла по ней вниз.

Она посмотрела на Снежа. Того уже почти не было видно. А может, просто слезы застилали ей глаза.

– Прости меня, Снеж, – прошептала она. – Я не смогла. Страх победил.

Девочка осела, всем весом навалившись на дверь. К ней подбежал щенок и лизнул Алель в нос, потом в щеки. Алель погладила его по голове между ушами и взяла на руки. Щенок снова лизнул ее в нос, а потом вдруг уперся передними лапами в дверь.

И дальше случилось то, чего никто не ожидал: дверь бесшумно и легко распахнулась.

Потерявшая опору и чудом не вывалившаяся наружу Алель попыталась отодвинуться от зияющего проема. Однако в то же мгновение коридор наполнился тяжелым гулом и весь задрожал. Его стены сплошной сеткой прорезали глубокие трещины, и следом мощнейшим порывом воздуха все, что было в коридоре, вышвырнуло наружу, а сам он начал разваливаться на мелкие кусочки.

Алель, закручиваемая, как пушинка, неведомой силой, закричала во весь голос, из последних сил прижимая к себе щенка, не понимая, где земля, где небо. В лицо, шею, руки ударили колючие снежинки, а от ледяного воздуха перехватило дыхание.

Она стремительно летела куда-то и ничего не могла поделать. Но только Алель подумала, что, конечно, они разобьются, как вдруг ее перестало кружить. Перед глазами Алель, как призрачное видение, возник Снеж. Он улыбнулся ей – тепло и радостно, как в их первую встречу, а затем его образ начал рассыпаться на сотни крошечных льдинок, источающих вокруг себя золотистое свечение. Льдинки сверкающим шаром окружили Алель и щенка. Медленно паря среди бушующей метели, они спускались вниз.

У самой земли свечение погасло, и льдинки с мелодичным звоном осыпались вниз.

Алель вместе со щенком ухнули в глубокий сугроб. Приподняв голову, девочка вдруг увидела крышу бабушкиного дома, над которой было только небо, никакой воронки. Она хотела выбраться и пойти домой, но внезапно на нее навалилась невыносимая усталость. Она шевельнула рукой, потом ногой и провалилась в сон. В последнюю секунду девочка успела подумать, что льдинки были такого же цвета, как глаза Снежа.

* * *

Алель не знала, сколько она спала, но когда проснулась, то оказалось, что она лежит под одеялом на своей кровати. В доме раздавались какие-то незнакомые голоса и собачий лай.

Алель встала и пошла на кухню. За столом сидели бабушка и незнакомые ей девочка и мальчик и пили чай, а рядом крутился щенок. Он подошел к Алель и завилял хвостом.

– Проснулась? – сказала бабушка и покачала головой. – Ох, и напугала же ты меня, Алель!

Оказалось, что рано-рано утром мальчика и девочку разбудил лай щенка, который сбежал накануне вечером. У щенка была перемотана лапка, и он хромал, но упорно звал детей куда-то за собой. Они и нашли Алель в сугробе и постучались в дом бабушки.

Бабушка, конечно, здорово перепугалась, когда обнаружила внучку на улице, но та, кажется, даже не простудилась.

– И зачем ты только вышла в такую метель да еще ночью? И разве можно спать в сугробе, Алель! А если бы ты замерзла? – расстроенно и укоризненно сетовала бабушка, решившая, что это были просто баловство и неосмотрительность, присущие всем детям – бабушка единственная считала Алель не очень серьезной, а обычной девочкой.

Метель была такой ужасной, что разбросала по всему двору различную утварь, да так, что бабушка довольно долго вместе с мальчиком и девочкой собирали ее и раскладывали по местам, а потом бабушка позвала их чаевничать и согреваться.

– Уж как лопату-то унесло, ума не приложу, – удивлялась бабушка.

Мальчик и девочка допили чай и засобирались уходить.

– Хорошо, что с тобой все хорошо, – сказала девочка.

– Мы после обеда идем кататься на санках. Давай с нами! – предложил мальчик.

Алель кивнула и вышла во двор, чтобы проводить ребят. Небо было чистым и светлым. В нем сияло солнце, проливая свои золотистые лучи над зимним миром. Девочка приложила ладонь к груди, туда, где всегда крутил свою воронку Страх – там было пусто и спокойно.

Алель бесцельно прошлась туда-сюда по двору.

На месте, где стоял снеговик, был только слой снега и ничего больше, и от этого у Алель болело там, где обычно у людей стучит сердце.

Она вернулась в дом.

– Алель! Что с тобой? – спросила бабушка, глядя на печальное лицо внучки.

– Бабушка!.. – воскликнула Алель, и, бросившись к ней, уткнулась в плечо и горько заплакала.

Бабушка усадила девочку на колени, и та ей все рассказала: и про Страх, и про Снежа, и про прошлую ночь. Бабушка не стала смеяться. Она знала, что детские печали такие же важные, как и взрослые.

Бабушка гладила ее по голове и тихонько раскачивала из стороны в сторону.

– А может, это был сон, Алель? Ты уснула в сугробе, и снег, наконец, рассказал тебе одну из своих сказок.

– Нет, бабушка. Даже если мне приснилось все остальное, то Снеж точно был, – замотала головой Алель. – Потому что я отдала ему свой шарф, а теперь шарфа нет! И Снежа тоже нет… Бабушка, он сдержал свое слово, а я даже не успела сказать ему спасибо, – печально произнесла девочка.

Бабушка снова погладила внучку по голове, и когда та немного успокоилась, бабушка предложила ей пойти покататься на санках с мальчиком и девочкой, которые ее нашли.

После того как Алель ушла, бабушка вернулась в свою комнату и взяла со стола смотанный клубок ниток. Утром его прикатил к двери щенок. Пряжа была та самая, из которой она прошлой зимой связала Алель шарф.

Бабушка подержала клубок в руке, думая о том, что зима – это долгий белый сон, а уж ей ли было не знать, что во сне случаются самые разные чудеса.

* * *

Мальчик и девочка, которые нашли Алель в сугробе, были братом и сестрой, а еще они были двойняшками и всегда говорили по очереди.

– Хорошо, что ты пришла, – обрадовалась девочка, увидев Алель с санками.

– Все разошлись обедать, так что горка наша, – сообщил мальчик.

И они начали кататься. Паровозиком, наперегонки, по парам в одних санках и еще по-всякому – как придет в голову.

Вдруг на вершине горы показался какой-то мальчик с санками. Алель как раз стояла там одна и собиралась катиться вниз, чтобы догнать уже уехавших двойняшек. Она оглянулась на мальчика: тот стоял, нагнувшись, и поправлял запутавшуюся веревку.

Алель разбежалась и укатилась вниз. Она сильно-сильно разогналась и уехала далеко с горки – прямо в сугробы. Санки перевернулись, и Алель вместе с ними. Пока девочка выбиралась, ее догнал тот самый только что пришедший на гору мальчик. Он быстро вскочил с санок, а потом протянул руку барахтающейся в сугробе Алель.

– Спасибо, – сказала Алель, стесняясь.

Мальчик ничего не ответил и собрался бежать наверх.

– А мы тут катаемся наперегонки. Может, ты хочешь с нами? – спросила Алель.

Мальчик посмотрел на приближающихся к ним двойняшек и молча покачал головой, а потом взялся за веревку санок и ушел наверх горы.

– Алель! Ты что, говорила с ним? – как-то странно спросила девочка, когда они с братом подошли.

– С ним никто не дружит! – выпалил мальчик.

– Потому что он странный, – пояснила девочка.

– И живет на том берегу, – и мальчик махнул рукой через узкую мелкую речку, которая была совсем рядом с горкой.

Алель посмотрела на них по очереди, а потом вверх – на мальчика и ничего не сказала.

* * *

Каникулы заканчивались. Совсем скоро надо было уезжать. В последний день Алель снова отправилась на горку в компании двойняшек и щенка, который звонко лаял, забирался в санки и пытался бегать на своих трех здоровых лапах, поджимая четвертую. При каждой возможности щенок пытался лизнуть Алель в нос. Он-то точно знал, что все, что случилось, случилось по-настоящему. Вот только щенки не умеют разговаривать.

Они так долго катались, что устали, и обратно еле плелись, волоча за собой санки. Алель шла последней, и рядом с ней прихрамывал щенок.

Вдруг откуда ни возьмись на них налетела стайка мальчишек. Они были местные и не любили так называемых приезжих. И поскольку первой им попалась Алель, то они вырвали у нее из рук веревку санок, а саму девочку повалили на землю. Двойняшки хотели, было, помочь, но на них бросились остальные хулиганы, и брат с сестрой с криками кинулись прочь.

Алель вскочила на ноги. Мальчишек около нее осталось двое; они нахально скалились, не желали возвращать девочке санки, а потом и вовсе принялись обстреливать ее снежками. Алель не растерялась и несколько раз сама попала в нападавших, тогда они, разозлившись, атаковали ее с новой силой.

Один из снежков попал ей в лицо и залепил глаза. Пока девочка пыталась отряхнуться, в нее целой тирадой полетели снеговые шарики, а потом ее толкнули так, что она снова упала.