Ещё большим счастьем было, что первый раз она сядет за этот руль одна, без посторонних глаз. Договорится с этой непростой тачкой, почувствует её. Ведь это самое важное.

– Вперёд, малышка! Я буду в мастерской после обеда и отпущу тебя на урок с Россом. Времени у вас уже совсем в обрез, так что пока у тебя другие задачи, – добавил Генри, на что эмоции Энни слегка поутихли, порождая лёгкую вину:

– Но ведь на неделе как раз будет наплыв клиентов перед гонкой…

– Справлюсь.

Благодарно чмокнув его в щеку на прощание, Энн понеслась к ожидающей её «Шевроле». Ей настолько не терпелось опробовать в деле всё обитающее под капотом, что она и думать забыла о своём отношении к этой машине. Да и в обновлённом цвете та не вызывала отторжения, как раньше. Надежда, что все страхи были напрасны, окрыляла девушку с каждым шагом. Настроение стремительно исправлялось, сигнализация пикнула почти что приветливо, и Энн решительно распахнула дверцу.

Удушливое облако газа, раскинувшееся на сиденье тело. Спутанные светлые волосы и пустые зелёные глаза, будто с поволокой. Трясущиеся детские пальцы тянутся к бледной щеке и натыкаются на леденящий кровь холод остывшей кожи.

Дыхание перехватило, горло сжалось от оживших кошмаров. Именно Энн была той, кто нашёл здесь Розали пять лет назад. И теперь на том же сиденье виделся настоящий призрак, тут же растворившийся в воспалённом сознании.

– Чёрт…

Зажмурившись покрепче, Энни попыталась успокоить взбунтовавшиеся воспоминания. Она помнила, как мама любила эту машину, хоть ей и довелось кататься на ней всего год. Розали сама её мыла, и внутри всегда приятно пахло хвойным освежителем. Журналистке без автомобиля никуда, и на заднем сиденье часто можно было увидеть штатив и камеру. Её мать была настоящей красоткой, всегда очень ухоженной и улыбчивой.

– Красотка, – словно уговаривая саму себя, а не машину, тихо назвала Энн придуманную ещё на прошлой неделе кличку и нерешительно приоткрыла веки: – Ты теперь красотка. Вся сияешь.

Призрака на сиденье больше не было. Вздохнув, девушка осторожно скользнула в салон и мягко захлопнула за собой дверцу. Пахло только новым металлом и немного папиным лосьоном после бритья – практически никак. Лишних эмоций не осталось, только странная пустота в груди, немного тянущая и неприятная.

«Шевроле» была безликой и не реагировала на новую хозяйку. Помня наставления Айка, Энн первым делом попыталась отрегулировать сиденье и руль.

Но как бы она ни ставила кресло, пятая точка практически горела. Стойкое ощущение, что уселась на могилу собственной матери, упорно её не покидало. И потому одно положение казалось слишком далёким от педалей, другое – тесным. Беззвучно выругавшись, Энн пыталась сесть хоть немного удобней, но безуспешно.

«Если задница чувствует себя не на своём месте – есть проблемы», – зазвенел в ушах бархатный тембр Айзека, заставляя сцепить зубы от досады.

Даже с его Деткой было гораздо проще. Она совершенно не артачилась, позволяя на себе тренироваться. Эта же машина… словно хотела при ближайшей кочке выкинуть новую хозяйку в окно.

– Ну же, Красотка. Давай без выкрутасов, – Энн строго отчитала приборную панель и как можно уверенней воткнула в зажигание ключ: получше отрегулировать кресло можно и потом. Первая поездка всё равно планировалась мирной и недолгой.

Двигатель и правда, был отлажен великолепно. Он заурчал мягко и успокаивающе, чем-то отдалённо напоминая давно забытый материнский голос. Нервно сглотнув, Энн нащупала педали и как можно более осторожно выжала сцепление и газ, приводя машину в движение. «Шевроле» поддалась, но словно нехотя, позволяя направить себя на середину дороги.

С каждым метром Энни хмурилась всё больше. Не то. После Детки – совершенно не то. Руль казался тугим и деревянным, педали холодными и жёсткими, рычаг передач вызывал чувство, будто касаешься могильной плиты.

Не менее тяжёлая плита лежала и на сердце, которое сжималось всё больней, когда снова начали одолевать кошмарные видения. Застывшее тело в гробу, усыпанное цветами. Сочувствующие взгляды и впервые услышанное слово «сиротка». Противная, мерзкая всеобщая жалость и, что ещё хуже, – ощущение брошенности.

Никто из присутствующих на похоронах, кроме отца, не знал правды: Розали ушла из жизни не случайно, а сама.

– Почему ты меня бросила, мам? – сморгнув проступившую слезу, спросила Энни в пустоту, продолжая на автомате держать руль.

Скорость была совсем небольшой, всё-таки жилой квартал. Но её хватило, чтобы «Шевроле» протестующе рыкнула. Она не соглашалась с таким определением. И злости, постыдной злости в сторону Розали, простить точно не могла.

До мастерской ехать было всего километра полтора. Но дорога уже показалась Энни бесконечной, особенно с учётом светофоров. Пальцы на руле сжимались всё сильней, а детская обида выливалась в резкости, с которой она давила на педали.

Эта машина – убийца.

Это она виновата.

Она должна была остаться в гараже и развалиться от ржавчины, а не в свадебно-белом цвете катиться по улицам. Какая глупость, рядить катафалк в невесту… Как пляски на кладбище.

Ощущение неправильности происходящего всё крепло, и Энни уже не замечала, как протестующе гудел двигатель. Она попыталась прибавить скорости, въезжая на улицу, где стояла мастерская.

– Ну же, ты не для прогулок создана! Покажи, что можешь! – зло прошипела девушка на приборную панель, и «Шевроле» покорно начала набирать опасные обороты.

***

Айзек ощущал себя абсолютно разбитым. После разговора с Вороном он до самого рассвета гонял по трассе, пока не растратил всё нитро, а уши не заложило от рока. Домой даже не стал заезжать, ограничившись сном на заднем сиденье. И теперь тело беспощадно ныло от неудобной позы, а голова казалась чугунной.

Позавтракав у Лиа, он как раз выходил из закусочной с бумажным стаканчиком кофе, когда в начале улицы мелькнула отдалённо знакомая машина. Несколько секунд заспанный мозг пытался сопоставить виденную вчера «Шевроле» и белую красавицу, и только дёрнувшаяся интуиция заставила поверить, что это та же самая тачка.

– Энн…?

Он неуверенно прищурился, наблюдая за стремительно несущимся в его сторону автомобилем. И чувство, что происходило какое-то дерьмо, его не покидало.

«Шевроле» заносило. Машина неслась прямиком в ограждение парковки перед кафетерием. Лишь приглядевшись, Айк смог понять, что у неё лопнула покрышка на переднем колесе – абсолютно новая!

– Твою мать! – в сердцах выкрикнул Айк, чувствуя стремительной жаркой волной нахлынувшую панику.

Стаканчик выпал из рук, расплескав содержимое на кроссовки. В голове помутнело от ужаса. Метнувшись было вперёд, он запоздало осознал, как это безнадежно. Он ничего не сможет сделать сейчас. Только умолять высшие силы, чтобы Энни сумела вырулить из заноса и остановиться.

«Шевроле» мотало из стороны в сторону, как пьяного фигуриста на скользком льду. Не смея даже моргнуть или вдохнуть, Айк расширенными от ужаса глазами смотрел на брыкающуюся машину, бездумно шепча:

–Энн… Давай, девочка, ну же, тормози, чёрт бы тебя побрал!

Тело сковало льдом, и в висок стучало единственной мыслью: только бы с ней ничего не случилось. Не здесь, не так, не сейчас, ведь он ещё не успел. Ничего не успел сказать ей.

Понимание, как коротка жизнь и шанс быть с тем, кто тебе дорог, ударило тяжёлой битой по затылку, отразилось звоном в ушах. Здесь, сейчас – да в любой момент новой возможности увидеть нефритовые глаза может не представиться.

К счастью, в следующий миг автомобиль резко развернулся поперёк дороги, останавливаясь с громким визгом шин. Не теряя ни мгновения, Айзек бросился к ней, не замечая, как хлюпал в кроссовках пролитый кофе.

Пульс ушёл в безумную скачку, а лёгкие пылали без воздуха. Только увидев, как Энни неуклюже выбиралась из машины, он позволил себе вдохнуть.

– Цела. Мать твою, цела, – срывающимся от волнения голосом прошептал Айк, резко обнимая девушку как можно крепче, лишь бы немедленно ощутить её каждой пульсирующей от пережитого страха клеточкой.

Она была явно не в себе, только часто всхлипывала и дрожала всем своим тонким телом. Благодарно обвила его шею, вжимаясь в Айзека изо всех сил, будто цепляясь за спасательный круг.

– Я-я… не-не знаю, как…

– Ш-ш, успокойся. Просто успокойся, солнышко. Я рядом. Я не отпущу. Ты в безопасности, – беспорядочные фразы, идущие из гудящего комка нервов внутри него, сжигали всё здравомыслие.

Он прижался щекой к её влажной от слёз щеке, такой ужасно холодной. Прикрыл веки, чувствуя лишь невероятное облегчение и единение с ней, согревая своим теплом. Энни придвинулась ещё ближе, утыкаясь носом в его шею.

– Спасибо, – выпалила она раскалённый воздух ему на кожу, вызывая у него мурашки до самого позвоночника. – Я т-так облаж-жалась. П-прости.

– Это бывает с каждым, Энн. – Немного неловко он отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза и убедиться ещё раз, что она в порядке.

Нефритовые огоньки, смотрящие на него с таким немым благоговением, окончательно обезоружили, и разорвать объятия до конца Айк просто не смог.

– Нет. Это всё она, – Энн обличительно кивнула на «Шевроле», так и стоящую посреди дороги. – Она убила маму и хотела убить меня.

– Глупости. – Айк нахмурился, не поверив в такое ни на йоту. Решительно обхватил лицо Энн в свои неуклюжие шершавые ладони, краем сознания поражаясь тому, какое оно миниатюрное. Нежно поглаживая большими пальцами раскрасневшиеся щеки и смотря ей в глаза, заверил: – Машины людей не убивают. У тебя просто лопнула покрышка. А миссис Нельсон… Она сама это сделала. Ты же не будешь винить нож, если порежешь палец? Только собственные корявые руки. И в смерти твоей мамы тоже никто не виноват. Осознай это, пожалуйста.

Энни замерла, завороженно смотря в его глаза. Медленно кивнула, позволив Айзеку отпустить руки и убрать их на её талию. Всё ещё невозможно оторваться. Всё ещё необходимо до замирающего пульса.

– Я всё сделала неправильно, – шмыгнув носом, покаялась Энн. – Нарядила её, словно на праздник. А она тоже скучает по ней. Как я скучаю каждый день.

Она вдруг сама отодвинулась от Айзека и развернулась к машине. Смотрела на неё внимательно и долго, а он не торопил, дав ей эту минутку. И к чёрту водителей, которые уже оглашали улицу недовольными клаксонами из-за того, что им загородили проезд.

– Она не должна быть белой, – твёрдо объявила Энн, и её слова встретил согласный солнечный блик на капоте.

10. Нитро по венам

И снова «Шевроле» в гараже, так и не готовая принять своё предназначение. Энн не стала мудрствовать и терять драгоценное время. Её задача – дать машине то, чего она требовала своей механической душой.

Для самой простой аэрографии хватило найденных у отца трафаретов и компрессоров с краскопультами. Айзек вызвался помочь: он так тревожно поглядывал на Энни, что ей показалось, будто не хотел выпускать её из вида. Признаться, и ей самой было бы не по себе остаться одной после того, как едва не влетела в металлическое ограждение на полном ходу. Но теперь она ощущала себя гораздо спокойней, пока они вместе в четыре руки наносили краску на белый металл.

На «Шевроле» появлялись чёрные полосы, составляющие довольно гармоничный, хоть и несколько агрессивный рисунок. От передних колёс узоры переплетались на дверце, уходя к крышке бензобака. Одновременно напоминающие и причудливые демонические крылья, и небрежные взмахи кисти художника, и неровные языки чёрного пламени. И это выглядело действительно завораживающе, придавало автомобилю уже недетской серьёзности.