А его руки уже обхватили её оголённую талию. Он всё не мог остановиться, продолжая исследовать это юное и податливое тело, отзывающееся на его касания мелкой дрожью. Самого уже начинало трясти от желания быть чуть более грубым, целовать её ещё более жадно, пропитываясь ванилью до каждой клеточки своего существа.

Не стоило. Не так, не сейчас. Пусть леденцы и таяли в кармане джинсов… Это же только начало. Он снова её учитель, снова взял на себя ответственность – но на этот раз с уроками торопиться нельзя.

Просто наслаждаться этой тихой ночью, когда наконец-то никто им не помешает и не остановит. Дышать ей. До кружащейся головы, до рвущихся струн в душе. Лететь на настоящих крыльях, когда хрупкое тело жалось к нему, словно в поисках спасения от всего мира. Когда розовые губы уже слегка припухли от продолжительности поцелуя, открытого и доверчивого.

Где-то в салоне надрывался вибрацией её телефон – гора пропущенных от Калеба и Генри. Айк не исполнил своего обещания – знал, что сорвётся, в глубине души всегда знал. Невозможно было устоять против самого себя, против того тяготения, что излучала эта девчонка.

Но сейчас не было мыслей о прошлом или будущем – был только этот миг чистого счастья. Энн принадлежала ему одному, пульсировала волнами наслаждения в его руках, и пусть дьявол в аду подождёт перед расправой. Всё завтра. Всё осыпалось пылью и потеряло смысл, каждая внушаемая себе фраза о том, как они друг другу не подходили.

Подходили.

Сердца рвались в унисон, руки изучали реакцию, а темп поцелуя нарастал сам собой, становясь всё менее приличным и всё больше разжигающим жар внутри. С одинаковым волнением и трепетом, они сплетались тесно до ноющих рёбер. Отдавая и принимая, утопая без надежды выплыть.

Очередной звонок, заставляющий Айзека разомкнуть касание губ, но не выпускать Энн ни на миг. Чуть задыхаясь, она поймала его взгляд – обеспокоенно. Его голос хрипел, когда он попытался оформить разбегающиеся мысли в слова:

– Уверена, что Генри не вызовет полицию на твои поиски?

– Брось… папа поймёт.

Вот только не прекращающий надрываться телефон говорил обратное.

– Твой отец пробьёт мне башку гаечным ключом. Я же обещал ему, что у нас ничего не будет, – виновато признался Айк, снова обнимая её покрепче и прижимаясь щекой к щеке.

Так тепло. Он глубоко вдохнул ванильный аромат её волос, жадными глотками выпивая эту сладость среди ночной прохлады. Не оторваться. Теперь уже нет. Капитуляция принята, и больше не будет никаких военных действий с самим собой. Белый флаг, полное поражение перед этой девчонкой – тогда почему он чувствовал себя победителем?

– Так дело было лишь в этом? – немного грустно вздохнула Энн. – Поэтому ты избегал меня?

– Не только. Я… я не подхожу тебе. Если бы ты была чуть старше, то поняла бы…

Она бесцеремонно захлопнула ладошкой его рот, пока он не сморозил новую чушь. Решительно прищурилась, словно пытаясь уловить на его лице хоть каплю сожаления о происходящем. Не найдёт. Только крохотные искрящиеся звёзды в глазах.

– Это бред. Предрассудки, разница в возрасте, какие-то глупые договорённости с папой. Чушь. Да, мне только семнадцать, да, я ещё год буду школьницей. Но это не меняет того, что я чувствую к тебе. И… я точно не из тех девчонок, которые влюбляются в одноклассников и пишут им записочки с сердечками. Я редко привязываюсь к людям. Тем более – настолько сильно. Для меня это много значит. И не смей недооценивать меня просто из-за глупой цифры…

– Недооценивать тебя вообще идиотизм после сегодняшней победы.

Мягко перехватив её руку и переплетая пальцы, Айзек улыбнулся и снова потянулся к её губам. Ему нравилась такая Энн – горящая решимостью и упрямая. Нет, она не ребёнок. И ей не нужно объяснять это или доказывать. Он безоговорочно верил, что для неё открытый поцелуй при всём городе был, как и для него, равносилен публичному признанию в чувствах.

Как оказаться голыми посреди толпы незнакомцев. Как рухнуть со скалы в открытое море, сдавшись во власть неземного притяжения. И вместо падения взлететь на порывах ветра.

Новый поцелуй, откровенный и уже не столь робкий. Его рука оглаживала её талию, а вторая вплелась в волосы, наслаждаясь их мягкостью. Он проникал всё глубже, смакуя каждый оттенок вкуса на языке и пытаясь сказать без слов, как сильно она нужна ему. Маленькая и юная, но уже такая сильная и храбрая – нет, её не сломит даже цунами. Скорее эта самая волна способна утопить его с головой, уже тихими подступами туманя рассудок.

Энни отвечала с самозабвенной неопытностью, следуя за его темпом поцелуя и нарастающей откровенностью касаний. Девушка смело скрестила ноги на его пояснице, будоража воображение и всё опасней разогревая кровь. Словно случайно прижалась бедром к твёрдости в его паху, и Айк напрягся ещё сильней, превращая поцелуй в горячее сплетение. Теперь он был жадным и страстным, от которого мутнела голова, а Энн крепче впилась ногтями в его жилистые плечи.

Дыхания смешались, становясь всё более рваными и шумными. Рука Айка на оголённой талии сжалась крепче, и только нечеловеческим усилием воли он смог оторваться от уже совсем бесстыдно распухших губ, пока крупицы контроля ещё можно удержать.

– Чёрт, малышка… Ты сводишь меня с ума, – выдохнул он, перемещаясь поцелуями на её шею.

Откинув назад локоны, осторожной дорожкой прошёлся до чувствительного участка за ухом. Новая волна мурашек на её коже вызвала лёгкую улыбку, пока он пытался успокоить свой пульс. Не надо переходить границы разумного, как бы этого ни требовали инстинкты первобытного охотника: раз добыча попалась, нужно её заклеймить…

Дикое желание оставить на этой ванильной девочке неприличную метку он задавил в зародыше. Вряд ли Генри оценит такие художества.

Телефон в салоне снова разразился вибрацией. Энни распахнула глаза и прошептала:

– Как думаешь, который час?

– Наверное, скоро рассвет, – не прерывая трепетно-лёгких поцелуев пробормотал Айк, вдыхая её кружащий голову аромат.

– Тогда нам, и правда, пора возвращаться.

Он чуть отодвинулся, чтобы поймать её печальный взгляд. Она права, но думать о возвращении в дерьмо реальности совершенно не хотелось. Эта ночь теперь надолго в его памяти – ночь, когда он впервые увидел звёзды во всей их красе. Словно проснулся от долгой спячки.

– А ты этого хочешь?

Ответом ему стал очередной поцелуй, пьянящий и долгий. И говорить больше ничего было не нужно.

***

Когда машина подъехала к дому Нельсон, на улице уже начинало светать. По дороге Энн так и не смогла ответить на гору сообщений от Калеба («Какого чёрта, обезьянка?!») и от Хлои («Это был треш! Расскажешь, умеет ли этот тупица целоваться?»). Просто голова была занята не тем, а рука – так и не выпущенной рукой Айзека. Они не могли сдержаться от того, чтобы хотя бы раз в минуту не смотреть друг на друга: наконец-то открыто, а не исподтишка. И когда Детка притормозила, грядущая разлука повисла в салоне налётом грусти.

– Чёрт, папа ещё не спит. – Энн нервно закусила щёку изнутри, заметив свет в окне на кухне. Он явно ждал блудную дочь, так и не соизволившую перезвонить. – Надеюсь, он караулит меня не с шерифом…

– Не думаю, что Генри настолько ограниченный, – мягко заметил Айк и крепче сжал её пальцы. – Да, я нарушил слово. Но не хочу, чтобы ты ссорилась с отцом из-за меня. Можешь ему передать, что завтра я заеду и поговорю с ним об этом?

– Ты серьёзно? – удивлённо подняла брови Энн, привыкшая к несколько другому поведению мужского пола: одноклассников и ровесников, избегающих ответственности.

Поймала медовый взгляд, решительный и спокойный, и на душе стало капельку легче. Он и правда не ровня семнадцатилетним придуркам, залипающим в «Тик-Токе» на перемене.

Айзек мягко притянул её ближе, обхватил зардевшееся в смущении лицо в ладони. Его губы тронула лёгкая улыбка, когда он тихого спросил:

– Маленькая моя, ты когда уже прекратишь краснеть? – на эту фразу и новое обращение Энн лишь смутилась ещё больше, опуская взгляд и медленно тая от такой всепоглощающей нежности. – Я не собираюсь бегать от твоих родственников. Я хочу сидеть с твоим отцом за одним столом и пить чай, обнимая тебя. И я этого добьюсь.

В его глазах полыхнуло уверенностью и силой, от которой у девушки пересохло во рту. Не удержавшись, она потянулась вперёд и тут же нашла его губы, на этот раз получая неспешный лёгкий поцелуй, который вливал в неё надежду.

Может, нарисованная им картина семейных посиделок у камина в Рождество вполне реальна. Просто нужно немного времени и взаимопонимания. А в феврале ей исполнится восемнадцать, и шерифа точно уже не будет волновать её личная жизнь.

– Спокойной ночи, – вновь улыбнулся ей Айк, выпуская из своих рук. – Отсыпайся, а завтра я позвоню. – Он откинулся назад и забрал с заднего сиденья пакет с выигрышем, отдав его ей.

– Сладких снов.

На прощание она всё-таки быстро чмокнула его в щеку, и только потом выбралась из машины. Утренняя прохлада сразу заставила вздрогнуть и захотеть вернуться в тёплые объятия, окутывающие в ауру надежности, как в махровый плед. Но нужно было идти, да и накопившаяся усталость от бессонной ночи уже давала о себе знать.

С грустным вздохом посмотрев вслед «Бентли», Энн нехотя поплелась к дому. Только сейчас она вспомнила, ради чего вообще всё начиналось: двадцать тысяч в её руках это лишь капля. Упав в омут своих желаний, она забыла даже узнать, достаточно ли денег получилось от ставки Калеба. Вина колючими неприятными шипами окутывала её с каждым шагом по дороге к входной двери. Она несколько секунд помедлила, прежде чем зайти, но потом смирилась и дёрнула металлическую холодную ручку.

Отец сидел в гостиной на диване, смотря новостную телепередачу. Но скорее всего, не слушал голос ведущей, а просто дремал, ожидая прихода дочери. На стук двери он дёрнулся и тут же поднялся, складывая руки на груди.

– Наконец-то, – хрипло прокряхтел он, осуждающе посмотрев на Энн. – Я уж думал тебя подавать в розыск. Украли на глазах всего города…

– Пап, прошу, не надо, – поморщилась она на эти обвинения. – Да, прости, что не позвонила. Было…

– Некогда? – хмуро подсказал Генри. – Позволишь поинтересоваться, чему ещё тебя учит Росс, или такое родителям не рассказывают? – в его голосе чувствовались уже действительно раздражённые нотки, а звук стремительно повышался, заглушая телевизор. – Аннет, я думал, что ты умней!

– При чём здесь вообще ум?! – не осталась в долгу она и швырнула пакет в ближайшее кресло. – Айзек ни разу не сделал ничего, о чём ты сейчас думаешь! Он помог нам, помог, между прочим, тебе! А обвиняя его чёрт пойми в чём, ты ведёшь себя, как ханжа и лицемер! Да, у нас с ним возникли… – она запнулась на полуслове, не находя подходящего определения: – Чувства. Но в этом нет ничего…

– Ничего?! Ничего плохого, хочешь сказать? А тебя не смущает, что он на десять лет старше? Что для него поиграть такой малолетней дурой это просто развлечение на лето? А ты сломаешь себе жизнь, если не начнёшь думать головой!

– Айк не такой, и ты сам это знаешь, – твёрдо возразила Энн, даже не допуская подобных мыслей. Да, она понятия не имела, что у них за отношения и надолго ли это. Но точно не ощущала себя игрушкой. – Пап, хватит считать меня ребёнком. Я способна понять, когда человек искренен и честен.

– Ах, да: о его честности, – хмыкнул Генри. – Он рассказал, что обещал мне, якобы не тронет тебя? Думаю, сграбастать мою дочь, поцеловать на глазах всего города и увезти до утра слегка противоречит такому обещанию…

Откровенно устав оправдываться и ссориться с отцом, Энни шагнула вперёд и положила ладони ему на плечи. Заглянув в горящие отчаянием глаза, без слов поняла причину всех этих грубых фраз: он пытался защитить. Уберечь, сохранить свою маленькую девочку и её глупое юное сердечко, которое легко могут разбить. Подавив в себе желание повышать тон разговора дальше, она начала вкрадчиво и как можно более успокаивающе: