Через полтора часа подруга ушла домой. Станиславе с трудом удалось ее убедить, что на поиски нового папы они отправятся в другой раз, сейчас же Стасе безумно хотелось спать, но она, превозмогая усталость, смотрела сериал, ибо когда, если не сейчас. В первую же рекламную паузу она вспомнила, что выключила телефон. А включив, получила тринадцать сообщений и семь непринятых звонков от мужа. «Боже, – подумала она, – ему же сорок лет».

Подумав минуту, все же набрала его номер.

– Стася, я сейчас не могу разговаривать, – сообщил Федор голосом умирающего в пустыне.

– Что такое? Ты в порядке?

– Как тебе сказать… – Он трагически замолчал. – Только что… я их… уложил. – И он шумно выдохнул.

Стася молчала, ожидая продолжения.

Не услышав ответа, Федя продолжил:

– Ты не представляешь, как я от этого устал.

Стася не знала, что на это сказать.

– Наверняка с тобой они не такие, – защищался Федор, – а со мной… Стася, они бешеные. Честное слово.

Стася сжала кулаки, чтобы не выругаться, и через полминуты произнесла только:

– Отдыхай, конечно. Кстати, как там колбаса из шаров?

С Федей они познакомились, когда Стасе было семнадцать лет. Она поступила в институт, в котором Федя, точнее Федор Михайлович, преподавал литературу. Несложно догадаться, что за глаза студенты-филологи прозвали его Достоевским. Не самое обидное, впрочем, прозвище. Его коллегами были Мымра, Ежик, Комар и Таксказать. Достоевскому было двадцать шесть, и он читал лекции по обожаемой им русской литературе, игнорируя декольтированных студенток, взирающих на него из-за парт со страстной любовью. Не к русской литературе.

Стася была девочкой скромной, носила джинсы с вышивкой, цветастые кофты, часто собственноручно сшитые, и массивные металлические браслеты на запястьях, порой пугавшие преподавателей своим стуком о парту.

Федор Михайлович ей нравился, но это была ровная, уважительная симпатия. Федя же проникся чувствами к Стасе сразу, как увидел. И долго страдал, понимая, что взаимоотношения со студенткой, да еще и несовершеннолетней, – штука нехорошая.

Стася до сих пор с улыбкой вспоминала трогательные взгляды, которые бросал на нее Федор, нежные и полные муки.

Она допила остывший зеленый чай, поставила чашку рядом с раковиной и отправилась чистить зубы. Завтра Федя вернет ей детей, оставалось надеяться, что это произойдет не утром и у нее будет время убраться. Вечно Стася оставляла неприятные дела на потом, в результате квартира убиралась перед приходом гостей, посуда мылась, когда заканчивались вилки, а одежда отправлялась в стирку только после истошных детских жалоб на то, что колготок в шкафу не осталось ни одних.

В постели Стася долго лежала, вспоминая все, что предстояло сделать в ближайшее время: родительское собрание Антоши, оплатить электричество, купить резиновые сапоги Васе, а Боре – спортивные штаны, поменять лампочки в коридоре, дочитать книжку по истории Древнего Рима. Когда место в голове закончилось, Стася достала из тумбочки блокнот, выписала туда все запланированные дела и спокойно заснула.

На следующее утро ее разбудил звонок в дверь. Он заливался так истошно, словно созывал всех жителей города на главную площадь для неприятного известия.

Стася попыталась одеться, но звон раздражал, в итоге она просто завернулась в одеяло и пошла открывать.

За дверью стояла соседка снизу. Та самая, что не давала спокойной жизни никому в их доме, а Стасину шумную семью ненавидела больше других.

С лицом соседки что-то произошло. Может, перекосило от инсульта? Запоздало Стася поняла, что́ это было. Улыбка. Первый раз в жизни Лидия Семеновна ей улыбалась.

– Доброе утро, – промямлила Стася ошарашенно.

– Ой, здравствуйте. Станислава, дорогая, мне очень нужна ваша помощь!

Она не ругалась и назвала ее по имени. Стася так растерялась, что отпустила одеяло, в которое была замотана. Вновь зажав его под мышками, она кивнула соседке:

– Ну конечно, чем вам помочь?

Та смущенно повернулась к ней спиной, спустила с плеч замызганный полосатый халатик. Стася округлила глаза. Под халатом на Лидии Семеновне был кружевной корсет, ярко-розовый.

– Я никак не могу справиться с крючками. – Соседка не оборачивалась к Стасе, крючки действительно были застегнуты кое-как и через один.

Стася шагнула вперед, из-за чего пришлось ступить босыми ногами на коврик перед дверью, и начала застегивать крючки. Корсет вытолкнул наверх излишки кожи и жира Лидии Семеновны, из-за чего она стала похожа на кулич.

«М-да, – думала Стася, – никогда не навешивай на людей ярлыки. Потом их приходится отдирать с мясом».

– Понимаете, я на встречу собралась, с бывшими одноклассниками. – Соседка оправдывалась, а ее уши и шея полыхали от смущения ярче самого корсета.

– Ого. – Стасе трудно было представить, что орущая из-за топота детей Лидия Семеновна когда-то была девочкой и училась в школе. Интересно, она и тогда была всем недовольна? Тем, что мальчишки бегают по классу, девочки красят губы, а учительница отвлеклась на разговор с другой учительницей? Но вслух Стася произнесла только: – Вот все и готово. А у вас была в школе первая любовь?

Лидия Семеновна обернулась к ней, чтобы ответить, и ее лицо приняло, насколько это возможно, кокетливое выражение. Но Стасе пришлось стыдливо отвести глаза от полуголой груди, ажурной сетки на животе и (боже мой!) подвязок с резиночками на ляжках соседки.

В этот момент дверь лифта распахнулась и показались довольные лица всех четверых Стасиных мужчин. Лидия Семеновна испуганно накинула халат, Федор открыл рот, осмысливая увиденное, и бросился закрывать рукой глаза Васи:

– Доброе утро, дамы, простите, что помешали.

– А я все равно все видел! – кричал Вася. – Лида в купальнике! В розовом!

Боря нахмурился:

– У нас карнавал в подъезде? Мама, ты же не собираешься так одеваться?

Тоша сжал брату руку:

– Борька! – И обратился к Лидии Семеновне: – Он шутит. Вы чудесно выглядите! Розовый вам идет!

Соседка пошла красными пятнами.

– Хорошей вам встречи выпускников, – попыталась Стася сгладить неловкость, понимая, что это бесполезно.

Лицо Лидии Семеновны снова было узнаваемо-злым.

– Дурдом, – сказала она сквозь зубы, попятилась, завязывая пояс на халате, и наконец удивительно бодро побежала вниз по лестнице.

«Ну почему всегда так? – вздохнула Стася. – А ведь уже почти подружились».

– И уберите, наконец, свои велосипеды с лестницы! – раздался голос с нижнего этажа. – Невозможно пройти!

Четверо мужчин от трех до сорока так и стояли, разинув рты. Стася первая нарушила молчание:

– Ну что ты, дорогой. Это ничего, что я ждала вас на шесть часов позже.

– Вообще-то на четыре, – заметил Федор. – Уже одиннадцать часов утра! А мальчики хотели поесть на завтрак блинчиков, поэтому мы…

– Ну конечно, у меня тут единственная блинная в городе, – вздохнула Стася. – Заходите.

– А можно я тоже позавтракаю? – Федя сделал грустные глаза. – А потом сразу уйду. Завтрак с детьми – это же…

– То, что ты уже должен научиться готовить сам? – закончила фразу Стася.

– Я буду блинчики с гущенкой! – Вася радостно потер живот.

– И она у нас закончилась. – Тоша хитро посмотрел на маму. – Поэтому мы с папой уходим в магазин ее покупать.

Стася готова была расцеловать сына и купить наконец тот меч из компьютерной игры, который Антон так просил.

– В дальний магазин пойдем, – продолжал он, – в тот, что у метро.

– Тоша, есть же во дворе, – попытался Федор вернуть контроль в свои руки.

– Папа, там порошковая, а вологодская только у метро.

Все мужчины снова загрузились в лифт, толкаясь и голося.

– Будем через полчаса! – крикнул Тоша на прощание.

«Пожалуй, еще волшебный щит ему куплю», – хихикнула про себя Стася, когда, как и ожидала, нашла в шкафу две непочатые банки сгущенки. Она спрятала их в глубине, за бутылками с маслом, и пошла в душ – делать сыновьям добрую маму.

Глава 3
На даче

– Там такой свежий воздух! И речка чистая. А лес прямо на краю деревни. И в лесу грибы и ягоды. А в самой деревне можно орехи собирать. И еще есть один колодец с соленой водой, вкусной-вкусной, – рассказывала Стася сыновьям взахлеб.

– Ясно, – кивнул Тоша невесело. – «Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит».

Вася засмеялся.

– А круто было бы, если бы русалка и леший, да? – Боря весело посмотрел на старшего брата.

– И когда мы едем в эту чудо-деревню? – спросил Тоша.

– В Сосновку мы едем. – Стася театрально замолчала. – Послезавтра! Я забронировала нам домик в тридцати километрах оттуда. А то лето заканчивается, а мы и не отдохнули толком. – Она вспомнила о том, что этим летом из их семьи исчез Федя, и бодро добавила: – И вообще мы маловато радовались.

– Круто, – кивнул Боря, – что нам с собой брать? Футбольный мяч можно?

– Можно. – Стася протанцевала по комнате. – Все можно. Вам там обязательно понравится! – И она выпорхнула в коридор, чтобы позвонить Карине, похвастаться своей радостью.

– Куда мы поедем? – спросил Вася шепотом. – На пикник?

– Да, – вздохнул Тоша, – большой пикник. По местам маминого детства.

– Мне кажется, мы там со скуки умрем, в этой деревне, – обеспокоенно сказал Боря.

– Я в этом просто уверен, – закатил глаза Тоша, – особенно если там нет Wi-Fi. А откуда в глухой деревне Wi-Fi?

– Что, и электричества нет? – Боря перешел на шепот.

– Наверное, нет. – Тоша пожал плечами. – Печки, свечки.

Весь следующий день прошел в сборах. Выяснилось, что всю приличную одежду мальчикам лучше оставить дома, потому что в деревне «вообще никто не выпендривается».

– А кроссовки мне с собой брать? – буркнул Антон. – Или там лапти раздобудем?

– Тошка, заканчивай ворчать. – Стася не обращала внимания на недовольство детей, она уже мысленно гуляла по родной Береговой улице.

В деревне Сосновке, что в Новгородской области, примерно посередине между Великим Новгородом и Псковом, прошли лучшие дни Стасиного детства. Только там она была предоставлена сама себе целыми днями, пока ее мама выращивала огурцы, помидоры и четыре сотки картошки.

Иногда, правда, приходилось собирать полосатых колорадских жуков и пропалывать жутко похожую на сорняк молодую морковку. Но чаще всего дома нужно было появляться только к обеду и потом уже к ужину, перед самым сном. Если голод неожиданно накрывал далеко от дома, всегда можно было перехватить кусок хлеба с солью или свежих редисок у кого-то из подружек. Впрочем, далеко от дома уходили редко. Только если в соседнее село к кому-то в гости или гулять по полям вверх по течению реки Шелонь.

– Река Шелонь, между прочим, лежала на пути «из варяг в греки», – вещала Стася уже в машине, – по ней проходили все торговые пути.

Мальчики умирали со скуки, ехать предстояло еще три часа.

Когда спустя два часа, они, въехав в Великий Новгород, зарулили на заправку, дети воспрянули духом.

– Цивилизация на месте, – прошептал Боре Тоша, – Wi-Fi есть.

– И электричество, – кивнул Боря.

– И бензин, – вставил свое слово Вася.

Мороженое в трубочках и капучино в бумажном стакане тоже несильно отличались от городских. Что радовало.

А через полчаса они приехали на турбазу «Капитан». Ее хозяин, бывший капитан дальнего плавания, построил пять домиков для сдачи в аренду шесть лет назад, когда решил перебраться из большого города на природу. Отстроил дома, организовал дорожки и пирс, и бизнес пошел. Небольшой, но на спокойную жизнь на берегу Шелони хозяину хватало.

Мальчишки бегали по территории, как стадо диких бизонов, пока Стася обживала их пристанище на следующие два дня.

– Обувь снимайте! – крикнула она им в окно.

– Как? – Тоша удивленно остановился на дорожке. – Босиком ходить?

– Ну конечно, босиком! Природа же. – Стася рассмеялась.