Глава 6. Перемирие

Несмотря на то что в зале еще были пустующие столики, Занга прошла в дальний угол и присела за столик Призрака. Похоже, ей все равно было, что о ней подумают другие и как на ее самодеятельность отреагирует Рэн.

– Ты еще ничего не заказывал? – кивнула Занга на пустой стол. – Советую розовую рыбу – стейк у них сегодня удался. А овощи не бери, и светлое вино тоже – гадость отменная.

– Благодарю за совет, – ответил Рэн, не выказав удивления или недовольства тем, что Занга присоединилась к нему без приглашения. – Воспользуюсь им, хоть обычно предпочитаю мясо. Тебе что взять?

– Есть не буду, а здешней выпивке не доверяю. Разве что воду заказать, – хмыкнула Занга.

– Я пью здесь только эль, он хорош, – посоветовал Рэн.

– Окей, пусть будет эль, – согласилась Занга.

Призрак жестом подозвал официанта, заказал двойную порцию розовой рыбы под белым соусом, сырные шарики, жареную колбасу и две большие кружки эля: себе пшеничного, Занге – имбирного.

– Благодарю, – кивнула Занга. – Я отойду на пять минут припудрить носик, а ты пока подумай.

«О чем?» – хотел спросить Рэн, но не успел – Занга сама ответила на этот вопрос, положив на стол свернутый треугольником лист писчей бумаги и проронив:

– Над этим!

Проводив женщину-пантеру сладострастным взглядом, Рэн развернул листок.

«На скалистом берегу Зеркального озера за час до полуночи», – было написано уверенным чуть угловатым почерком.

Рэн свернул записку и поджег, медленно опустив по мере сгорания в глиняную пепельницу – не хотелось, чтобы их с Евжени свиданию помешали.

Спустя пять минут Занга не появилась, спустя десять тоже. Отхожее место в «Бродячем псе» было на улице, да на втором этаже, близ дорогих номеров, имелась кабинка типа биотуалета. Рэн был уверен, что женщина-пантера не пошла бы в подобное место наводить марафет. Она и не планировала возвращаться. Однако времени до полуночи было предостаточно, и Рэн позволил себе поужинать не торопясь, с аппетитом, запивая закуску пшеничным элем.

Когда Призрак уже приканчивал сырные шарики, к столу приблизилась Вестела. В руках у нее были две кружки с элем: пшеничным и имбирным.

– Не возражаешь, я присяду? – неуверенно спросила Рэна.

– Буду рад, – улыбнулся он девушке.

Свободных столиков в зале уже не было, но тех, за которых оставались свободные места, оставалось еще много. Рэну стало почему-то приятно, что Вестела выбрала именно его стол, хоть он и находился в глубине зала.

– Это Вам, то есть тебе, от заведения, – Златовласка подвинула Призраку кружку с пшеничным элем. Сама же отпила глоток имбирного напитка и лукаво улыбнулась.

– Отец уже разрешает пить тебе эль? – удивился Рэн. Он еще ни разу не видел, чтобы дочь Пиэра употребляла алкоголь.

– Отец мне никогда и не запрещал его пить, – улыбнулась Вестела. – Я сама не хотела. Эль казался мне невкусным.

– А теперь он что, стал вкуснее?

– Распробовала, – снова улыбнулась Вестела. – И не только эль. Я вообще повзрослела.

– Я заметил, – признался Рэн. – Хочешь сказать, что распробовала и мужчин?

Златовласка тут же вспыхнула и потупила взгляд.

– Не в том смысле, в каком ты подумал, – выдавила из себя ответ девушка и отхлебнула еще немного эля.

– А в каком? – продолжил смущать девушку Рэн, глядя на нее искрящимися от веселья глазами.

Вестела поперхнулась элем и закашлялась, так и не ответив Призраку на его слишком уж откровенный вопрос.

– Извини, мне пора, – произнес Рэн, вставая, когда девушка откашлялась. Часы над барной стойкой показывали половину одиннадцатого, а до озера даже быстрым шагом идти нужно было 40-50 минут. Рэн предпочитал прийти на встречу с Зангой заранее, чем опоздать. Ему действительно было пора, иначе он поговорил бы с Вестелой чуть дольше: ему понравилось смущать Златовласку, и вообще он посмотрел на нее сегодня по-новому, впервые увидев в ней не девочку-подростка, а молодую и довольно соблазнительную женщину.

«Пока еще невинную женщину», – не без удовлетворения отметил он про себя, хотя не понимал, какое ему есть дело до интимной жизни дочери трактирщика.

Евжени, похоже, тоже не любила опаздывать: несмотря на то, что Рэн прибыл на место встречи на полчаса раньше назначенного времени, женщина-пантера уже ждала его. Занга вышла из-за скалы в человеческом обличии.

– Смотрю, ты соскучился, – усмехнулась. – Рановато прибежал.

– Не успела расставить ловушки? – хмуро поинтересовался Рэн.

– Зачем ты так? – обиделась Занга. – Я к тебе с миром, а ты ко мне, как к врагу.

– Извини, если обидел. В дружбу не верю, но если хочешь доказать, что она существует – дерзай, доказывай: вдруг что-то и получится, – скептически ответил Рэн.

– Дружба существует, и любовь тоже, – высказала свое мнение Евжени. – Но я здесь не для того, чтобы что-то тебе доказывать. Раскрою карты: я послана Верховными, чтобы забрать у тебя то, что передала 49 лет назад.

– Я если я не отдам Это? – усмехнулся Рэн. – Мы из бывших соратников тут же превратимся в противников, ведь так?

– Так, – вынуждена была согласиться Евжени.

– И после этого ты говоришь о существовании дружбы?! – в голосе Рэна явственно слышался сарказм.

Занга поморщилась, но спорить не стала – продолжила оглашать свои предложения:

– Я предлагаю выгодную сделку, правда, – произнесла как можно спокойнее и доверительнее. – Как только ты отдашь мне Артефакт, я уберусь из Авалонуса и вообще оставлю тебя в покое. Я не обязана тебя убивать, и хочу обойтись без кровопролитий.

– Допустим, ты оставишь меня в покое, а другие? Ты можешь гарантировать, что за мной перестанут охотиться? Я ведь слишком много знаю – намного больше, чем несчастный старик, которого ваша шайка убила на моих глазах, – несмотря на то, что содержание речи Рэна было серьезным, голос его звучал иронично.

– Этого я не могу гарантировать, – призналась Евжени. – Отвечаю только за себя.

– Чего и требовалась доказать, – хмыкнул Рэн. – Уж лучше я потерплю твое общество, чем какого-нибудь безжалостного чудища типа тех, что приходили за мной вначале.

– Мое общество перестанет быть приятным, как только я пойму, что ты не отдашь мне Артефакт добровольно, – заметила Занга с горечью в голосе.

– Увы, но я не отдам тебе Артефакт добровольно, да и силой тебе его не отнять, – констатировал Рэн.

– Я поняла тебя, Призрак! – похолодевшим голосом сообщила Занга.

– И я тебя понял, Пантера! – отозвался Рэн.

– Значит, кто кого?

– Выходит, что так.

Повисло молчание. Ни Рэн, ни Занга не спешили уходить. И, казалось, они не знают, то ли наброситься друг на друга с оружием, то ли заключить друг друга в объятья: чем дольше они находились рядом, чем выше становилось напряжение вокруг, тем сильнее становилось притяжение между ними, тем жарче разгоралось желание.

– Все жду, когда ты превратишься в пантеру, – прорезал тишину голос Рэна. – Ровно в полночь?

– Планировала в полночь, – осипшим голосом призналась Занга. – Но, возможно, передумаю. Если ты примешь другое мое предложение. Думаю, что оно тебе понравится.

– Предлагай, – хрипло произнес Рэн.

– Давай объявим перемирие, ровно на сутки: с этой полуночи до следующей, – низким голосом предложила Занга.

– Хочешь дать мне фору? – удивился Рэн.

– И в мыслях не было, – призналась Занга. – Я предлагаю перемирие, если мы проведем эти сутки вместе.

– Тогда хватит и двенадцати часов, – решил Рэн. – Предпочел бы, чтобы перемирие закончилось днем, когда ты не можешь превратиться в зверя.

– Разумно, – согласилась Занга. – Пусть будет двенадцать часов. Итак, мир?

– Мир!

Рэн и Занга устремились навстречу друг другу и крепко обнялись. Занга подняла голову и тут же почувствовала на губах сухой и жаркий поцелуй. Тут же ответила на него, засосав и слегка прикусив нижнюю губу Призрака. Почувствовала солоноватый вкус крови, и крышу у нее сорвало напрочь. Низ живота скрутило жгутом сладостного предвкушения, дыхание и сердцебиение участились, температура тела поднялась, наверное, на несколько градусов. Рэн целовал ее страстно, глубоко проникая внутрь языком, подчиняя. Занга отвечала ему столь же страстными и агрессивными поцелуями. Они рвали друг с друга одежду, впивались поцелуями в горящую кожу, кусали друг друга, сжимали.

Подняв Зангу на руки, Призрак потащил ее, словно добычу, за скалу, где начинался луг, покрытый свежей шелковистой травой. И тут же взял ее, прямо на лужайке, войдя резко, грубо, рывком, до боли. Но Пантера именно так и хотела. Она впилась ногтями в плечи Рэна и простонала хрипло:

– Да! Так! Трахни меня по-настоящему!

Дважды просить Призрака не пришлось.

Рэн и Занга любили друг друга до рассвета, почти не отдыхая, только меняя позы, рыча, издавая хриплые крики и стоны, кусаясь и зализывая раны. Они были словно два зверя, испепеляемые страстью. Только когда солнце стало подниматься над горизонтом, они собрали одежду и, кое-как в нее облачившись, направились в город, чтобы после завтрака продолжить заниматься сексом в гостиничном номере.

Не увидев Артефакт на шее Рэна, Занга решила, что он не захотел брать его на встречу с ней – оставил в своей комнате на постоялом дворе. Поэтому она предложила продолжить свидание в его номере. Но он тоже не был дураком, так что впускать Охотницу в свою конуру не согласился. Оставшееся до полудня время любовники провели в постели Занги.

Лишь без четверти двенадцать Рэн оделся и, крепко поцеловав Зангу на прощание, покинул ее номер. До окончания перемирия оставались считанные минуты.

Глава 7. Дар Златовласки

Когда-то Рэн безумно хотел Евжени, но она принадлежала другому. Правда, тогда он не считал белокурого журналиста серьезным соперником, хотя на самом деле сам не мог соперничать с ним, несмотря на богатство и титул, которые принадлежали ему по праву рождения.

Теперь Призрак до умопомрачения хотел Пантеру – женщину, в которую превратилась Евжени, пройдя через границы миров, чтобы отнять у него то, что давало возможность скрываться от преследования, зарабатывать на жизнь и, главное, испытывать непередаваемые эмоции: азарт, выброс адреналина при столкновении с врагом, интерес при знакомстве с новыми городами, странами, измерениями. В этих эмоциях Рэн нуждался не меньше, чем наркоман в новой дозе, и потому не мог оставаться в одном мире слишком надолго. Но даже несмотря на риск остаться без Артефакта, без которого Призрак уже и не представлял своей жизни, он пошел на сделку с Зангой, согласившись на короткое перемирие.

И как только их губы соприкоснулись, как только слились их тела, Рэн забыл обо всем на свете: о необходимости быть настороже, беречь Артефакт, наблюдать. Страсть захлестнула его волной лавы, желание обладать перекрыло все. Он брал Зангу яростно, напористо, грубо, но не ощущал себя победителем. Потому что она не отдавалась – она тоже брала. Каждое их соитие напоминало поединок на равных. В итоге, уходя, Рэн так и не почувствовал себя вполне удовлетворенным. Насытившимся – да, изнуренным – отчасти, но довольным, удовлетворенным, счастливым – нет. Все было великолепно: жарко, сладко, феерично – но чего-то не хватало (Рэн так и не понял чего).

Напряженно следящие друг за другом вначале и поглощенные страстью потом, Рэн и Занга не заметили, что на скалистом берегу ночью они были не одни. Вестела проследила за Рэном, и ее опасения оправдались: у него было свиданье.

Не желая привлекать внимание к своей персоне, Вестела следила за возлюбленным издалека: оттуда, где еще встречались крупные деревья, за которыми можно было спрятаться. Поэтому Златовласка не слышала, о чем говорили любовники, но в ярком лунном свете видела, как они обнимались, раздевали друг друга. Видела, как Рэн уложил свою партнершу на траву и навис сверху.