– Каждый ларк должен пройти инициацию и доказать, что достоин носить звание настоящего мужчины и защитника. Терекх сегодня с первыми лучами солнца вручил мальчикам оружие, чтобы они к сумеркам могли добыть еду и показать, что смогут заботиться о женщинах в стае. Ларк не может называться мужчиной, если не способен на это.

Мысли стремительно закружились в голове сорванными осенними листьями. Я непонимающе переспросила:

– Оружие?

– Ножи, мечи, копья – любое холодное оружие, которое попросит ларк на день инициации. Кроме того, будущий защитник вправе требовать верёвки или сети.

«Несколько маленьких мальчиков отправляются на заре в одиночку в глубокий лес, чтобы поймать дичь и что-то там кому-то доказать. Вселенная!..»

Эмоции превратились в оголённые провода, стоило представить эту картинку.

– И многие… не справляются? – спросила я, чувствуя, что не хочу знать ответ. Но не задать вопрос не смогла.

– Все дети из деревни справились, и сегодня вечером Дайнагорн наречёт их защитниками, – мягко ответил Арх-хан, каким-то десятым чувством поняв моё состояние. – А у тех, кто не готов сражаться с хищниками, всегда остаётся вариант разорить гнездо птиц и принести яйца или поймать кролика или белку. Такие ларки формально проходят инициацию, но звание защитника не получают.

Арх-хан внимательно смотрел, изучая моё выражение лица, а я просто не знала, что ответить. На Цварге давно мясо синтезируют в специальных лабораториях или целенаправленно разводят скот на фермах. У меня в голове не укладывалась традиция инициации мальчиков Ларка.

– Но ведь это жестоко… – пробормотала я потрясённо. – А если он выберет слишком сложную для себя цель? А если животное его убьёт?

Вождь хмуро покачал головой.

– Мы не наказываем детей, и они сами выбирают, когда становиться мужчинами. Если ларк слишком слаб и неразумен, значит, так тому и быть. Мужчина должен быть сильным и разумным, умеющим правильно оценивать опасность и добывать пищу для стаи. Защитники же – сильнейшие из ларков.

Я совершенно по-новому оценила крепкую мускулатуру и каждый шрам на теле Арх-хана. Опасная красота. Это не тренажёрные залы и учебная борьба на татами для агентов алеф-класса. Несколько застарелых белёсых росчерков на груди у самого сердца заставили вздрогнуть. С какими животными он сражался?..

– Выходит, ты защитник? – спросила и тут же поняла, что сморозила глупость.

Вождь лишь в очередной раз усмехнулся в ответ на мой вопрос и, заметив, что я смотрю на его, напряг мышцы. Мускулы перекатились под загорелой кожей груди, чётче очертился пресс, хотя, казалось бы, куда ещё чётче… Щекам стало жарко. Меня, чистокровную цваргиню, застали врасплох за рассматриванием мужского тела… Да ещё какого! Вчера эта крепкая выпуклая грудь прикасалась к моей спине, а я сидела у него на бедре и каждой клеточкой ощущала мощь мужского тела… Поняв, что мысли свернули не в то направление, я закашлялась, резко вскинула взгляд выше и постаралась поменять тему разговора.

– И как же ваша инициация соотносится с заповедью, что оружие не должно быть в руках слабых?

Я нервным кивком указала на жуткий клинок со смертельными зазубринами, прикреплённый ремнями к ноге вождя. Арх-хан некоторое время молчал, сверля меня серо-зелёным взглядом, в котором отражался весь лес и первозданная природа Ларка. Хмурая складка залегла между густых пшеничных бровей. И я поняла, что он прекрасно всё почувствовал. Моё возбуждение, затем смятение, жалкую попытку увести диалог в сторону. Он молчал, и от этого я нервничала лишь сильнее.

– Слабых духом, не плотью, – наконец отозвался ларк. – И, разумеется, дентайр надо заслужить. На инициацию мы его не даём.

Я потёрла переносицу двумя пальцами, намеренно прерывая зрительный контакт и вдумываясь в услышанное. Для девушки-цваргини традиции ларков казались варварскими, но внутренний аналитик мог их понять. «Они растят воинов…»

Внезапно Арх-хан с кошачьей грацией поднялся со шкуры, вновь напомнив мне крупного хищника, и подал ладонь:

– Пойдём, уже темнеет. Нам пора.

– Куда? – спросила заторможенно и вновь бросила взгляд на небо. За время нашего разговора оно приобрело оттенок спелого винограда, вспыхнули первые звёзды.

– Инициация защитников, наказание Шонхорна, – просто ответил ларк.

Мы шли на звук. Точнее, Арх-хан точно знал, куда идти, а я слепо следовала за ним. «Бом-бом-бом» – глухо стучали барабаны, и «тчш-тчш-тчш» – им вторили маракасы. Ослепительно пылающий багровым огонь я увидела издалека и споткнулась о торчащий корень, когда осознала, какой высоты достигает пламя. Ларк, седьмым чувством понявший, что я чуть не упала, играючи поднял меня, прижал к груди и, не давая больше ступать на землю самостоятельно, понёс на руках.

«Вселенная, какой он горячий…»

Обжигающая кожа ларка на несколько секунд заставила позабыть обо всём. Собственное сердце забилось так часто, что на неполную минуту заглушило звуки вокруг, а когда я всё-таки осознала, что меня совершенно бесстыже держат за ягодицы, попыталась возмутиться.

– Тихо, – на грани слышимости шикнул Арх-хан. – Если тебе неудобно, обхвати меня ногами.

Я так онемела от наглости вождя, что лишь запоздало поняла, почему он так сказал: мы пришли последними. Если бы не Арх-хан, то наше появление точно бы заметили, а так… он встал поодаль, и на нас никто не обратил внимания.

Полуобнажённые воины двигались вокруг костра, напевая что-то рваными гортанными звуками под стать барабанам, и звенели чешуйчатыми наручами. Огромные мускулистые ларки сняли с себя большую часть кожаных ремней и наплечники и теперь двигались настолько завораживающе пластично, что я никогда бы не подумала, что мужчины в принципе способны так двигаться.

И всё же музыка показалась тревожной. Танец был тревожным. Напряжение буквально искрило в воздухе, а суровые лица мужчин напоминали каменные маски. Барабаны зазвучали интенсивнее и быстрее, воины задвигались в такт музыке, и их практически оголенные тела с чёрными татуировками теперь сливались с языками пламени гигантского костра.

Зрение выцепило нового ларка, которого я до сих пор не видела в отряде. Длинные, как у большинства, практически белые волосы достигали поясницы и были убраны в сложную косу из жгутов и прядей с такими же белоснежными бусинами на концах. Вместо короткой юбки – кожаные брюки и хлопковая туника с длинными рукавами, застёгивающаяся на запах наподобие халата. Он единственный стоял неподвижно, и поэтому я не заметила его сразу. Незнакомец выглядел таким же крепким, как и остальные воины, и, если бы не морщины на шее и глубокий взгляд, я бы не поняла, что ларк на самом деле уже достаточно стар.

– Дайнагорн, – шёпотом прокомментировал Арх-хан.

– Шаман?

– Все ларки немного шаманы.

Я вновь попыталась сойти с рук вождя, но он лишь крепче прижал к себе. Шершавые ладони чувствовались даже сквозь ткань, сильные пальцы сжали бедро и талию.

– Смотри. Ты же ведь хотела больше знать о наших традициях.

Горячее мужское дыхание коснулось мочки уха и шеи, прострелив тело насквозь недавним воспоминанием.

– Отпусти меня. Я больше не запнусь и не упаду.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем тебя отпускать? Ты ниже ростом и на моих руках увидишь всё лучше.

– Затем, что это неприлично! – зашипела в ответ.

Я поёрзала, но от этого только лишь сильнее прижалась к пылающему торсу Арх-хана. Или это уже мне было так жарко? Сердце зашлось в аритмии. Швархи меня побери, в этой позе действительно было бы удобнее, скорее, подтянуться на мужчине и обхватить его ногами… Вот только делать я этого категорически не собиралась. Этому зеленоглазому хитрецу недавно хватило нескольких минут, чтобы меня раздеть.

Вождь усмехнулся, словно прочитав мои мысли.

– Что именно неприлично?

– Всё. Я у тебя на руках. Тут же ларки! Вон там, – я мотнула головой в ту часть, где виднелись темноволосые макушки таноржцев, – мои друзья. Если они увидят нас в такой позе, то решат, что мы… всякое, в общем.

– Соединялись? – насмешливо протянул Арх-хан. – Лейла, неужели тебе не надоело жить с мыслями, что о тебе подумают другие? Жизнь слишком коротка, чтобы ограничивать себя рамками чужих ожиданий.

Оливковые глаза вождя посмотрели на меня внезапно очень серьёзно, а я замерла, не найдясь с ответом. И вот оно снова повторяется… Одна фраза – как удар под дых.

– Неужели тебе не комфортно у меня на руках? – тем временем спросил Арх-хан, сжимая меня чуть крепче. Хотя куда уже крепче?

С такой хваткой, окажись мы в разгерметизированной части космического корабля, я осталась бы на месте, намертво прижатая к этому мужчине.

Я не то кивнула, не то мотнула головой, не в силах ответить что-то внятное. Ларк спокойно принял моё молчание и указал взглядом в сторону:

– Тогда смотри.

Несколько секунд мне всё-таки пришлось потратить на то, чтобы абстрагироваться от вызывающе пошлой позы. На Цварге без разрешения женщины на людях её даже за руку не берут. Неприлично, невоспитанно, нецивилизованно. А тут, на Ларке…

«А на Ларке всё по-другому…»

Я тряхнула головой, выкидывая ненужные сейчас мысли – потом подумаю – сфокусировала взгляд там, куда указывал Арх-хан, и тут же вздрогнула. Прямо перед костром стоял Шонхорн. Стеклянно-безразличным взглядом он смотрел сквозь танцующих ларков и зрителей вперёд.

Ритмичная барабанная дробь внезапно резко оборвалась. Танцоры замерли. Шонхорн гордо поднял голову и опустился на колени перед Дайнагорном. Я всё никак не могла понять, в чём же будет состоять наказание, пока тот самый седовласый ларк не встал за его спиной. Мелькнуло кипенно-белое остриё дентайра над головой провинившегося ларка.

«Он его убьёт?!»

Сердце остановилось от ужаса.

Я хотела крикнуть «стойте», но не успела. Миг – клинок со скоростью молнии рассёк воздух, и длинная светлая коса ларка упала на землю. Секунду или другую Шонхорн стоял неподвижно, лишь его голова чуть дернулась вперёд от внезапно потерявшего веса. Медленно, как будто не веря, он поднял руку и провёл пальцами по теперь уже коротким волосам, едва закрывающим уши. В глазах воина стояли слёзы.

Дайнагорн подцепил отрезанную косу клинком и отшвырнул её в пламя, которое, приняв подношение, взметнулось ещё выше. Следующим движением он достал из мешочка на поясе что-то бежевое и мазнул по коже Шонхорна. Сразу за Дайногорном подошёл один из замерших танцоров, тоже зачерпнул вязкую субстанцию из мешочка и провёл ладонью по спине товарища. А затем так поступил ещё один воин и ещё… Каждый воин, кто танцевал вокруг костра, подходил и мазал руки, спину, грудь Шонхорна чем-то плотным бежевым, пока кожа ларка наконец не стала напоминать бледный лён.

Шонхорн теперь плакал открыто, не стесняясь. Крупные слёзы катились из его глаз и падали на землю.

– Что это? Ему больно? – пробормотала я, в который раз потрясённая за этот вечер.

Тело бравого и, наверное, самого крупного в отряде воина сотрясалось от беззвучных рыданий.

– Это глина, – тихо вздохнул Арх-хан на ухо, не отвечая на второй вопрос. – Воины не плачут от боли. Мы плачем лишь тогда, когда тело не способно справиться с эмоциями. Это не стыдно. Стыдно нарушать заветы предков.

«Они замазывают татуировки на его теле, показывая, что он недостоин их больше носить…»