Глава 14. Дикая красота

Лейла Виланта. Планета Ларк. Дикие Земли

Праздник ларков затянулся глубоко за полночь, поэтому я даже не удивилась, когда проснулась на следующий день, а коммуникатор показал чуть ли не два часа дня по местному времени. Тело немного ломило от сна на земле, оно всё ещё помнило, что на ортопедическом матрасе спать приятнее, но в остальном я чувствовала себя хорошо.

Тёплый рассеянный свет проникал через верхний слой шатра, привычно где-то над головой чирикали птицы, наглый жужжащий комар пытался пристроиться на запястье то так, то эдак, тщетно пытаясь пробить кожу. Очевидно, он не понимал, что перед ним цваргиня, а не человек, и ничего у него не получится. Желудок издал голодную трель, обиженно намекая, что его вчера забыли покормить и в обед, и в ужин, и я поскорее оделась и вышла из шатра. В лагере было непривычно тихо – после вчерашнего шумного праздника лишь несколько мощных фигур мелькнули между деревьями да Моник сидела на бревне у догорающих углей и с аппетитом поедала что-то из глубокой плошки.

– Доброе утро, – поздоровалась я по привычке, а на высоко вздёрнутые брови блондинки поправилась: – Точнее, добрый день уже, наверное.

Она улыбнулась и кивнула.

– И тебе привет. Кашу будешь?

– Да, с удовольствием.

Загремела посуда, Моник принялась класть в новую тарелку еду из дымящегося чана. Я принюхалась, а затем и вовсе перевела удивлённый взгляд на таноржку.

– Рис?

Не то чтобы у меня было какое-то предвзятое отношение к крупе, просто я не представляла себе ларков, кропотливо собирающих зёрна этой культуры, да и из школьного курса припоминала, что он любит влагу. С учётом постоянного жаркого ветра, который периодически дул с юга, рисовая каша показалась мне чем-то фантастическим.

– Это из запасов Таниты, – смущённо отозвалась доктор биологических наук. – После того, что вчера выкинул Логан, ларки отказываются готовить еду или приносить мясо… Они всячески намекают, что мы здесь задержались. Пока ты спала, мы всё обсудили с коллегами и пришли к выводу, что завтра-послезавтра надо возвращаться обратно на корабль.

Я потрясённо уставилась на Моник. Не то чтобы я не знала, что рано или поздно наше путешествие окончится, просто… это произошло как-то неожиданно. Я так и не побыла в Шарршеороне, близко не подошла к компьютеру вождя, да и в целом мало в чём успела разобраться… Хотя Аарон, конечно, будет счастлив, но я как таурель-агент, получается, провалилась, а как цваргиня проживаю последние дни на Ларке. Сомнительно, что будущий супруг меня отпустит сюда вновь.

– А-а-а-а… Логан…

Я даже толком не знала, что именно хотела спросить, так сильно растерялась, но Моник перебила раньше, чем я оформила мысль.

– Дурак. – Она поморщилась. – Он с самого начала отрицательно относился к поездке, потом приревновал меня к одному из воинов и устроил это идиотское представление… Ох, не удивлюсь, если он и сам вырыл ту яму, лишь бы только показательно красиво пострадать.

Я удивлённо приподняла брови. Очевидно, люди не поняли, что именно произошло вчера, но таноржка расстроенно продолжила, не обращая на меня внимания:

– На самом деле я не хотела никому говорить, но мы несколько раз до Ларка расставались. Уже давно было пора поставить точку в наших отношениях. Жаль, что я поняла это так поздно. Вероятно, расстанься я с Логаном раньше, всё бы на Ларке сложилось по-другому… Это всё я виновата… только я.

Блондинка с грустью поковыряла остатки каши и отставила плошку в сторону. Необычные сиреневые глаза таноржки неожиданно заблестели, и стало очевидно, что её улыбка и бодрость – напускные. На самом деле она очень сильно переживает по поводу случившегося.

– Моник, это не твоя вина… – растерянно пробормотала я, спешно пытаясь подобрать слова.

– Треклятая галактика, у меня и семена этих деревьев не получилось собрать! Они даже не зацвели до сих пор, хотя по всем правилам природы уже должны были!

Девушка перевела взгляд на огромные перламутрово-розовые бутоны и с силой закусила щёку изнутри.

– Ракхаши, – тихо поправила я.

– Что?

– Эти деревья ларки называют ракхаши. Они верят, что в их стволах живут души погибших предков.

– О, здорово, что тебе удалось узнать их название, – меланхолично отозвалась Моник.

Она уставилась вперёд остекленевшим взглядом и погрузилась в размышления. Я в это время ела рисовую кашу, которая на вкус оказалась вполне неплохой. В какой-то момент собеседница неожиданно сказала:

– Что-то я эгоистично всё жалуюсь и жалуюсь, а о тебе совсем не подумала. Тебе, наверное, совсем туго. У тебя-то только-только все склеиваться с вождём начало, да?

Я чуть не подавилась, с трудом проглотив вставшую комом кашу.

– С чего ты решила? У меня с ним ничего нет.

Таноржка громко фыркнула и закатила глаза.

– От такого «ничего нет» дети появляются. Я видела вас вчера…

Первым порывом было возмутиться. Так поступила бы любая чистокровная цваргиня. Но немного поразмыслив, я пришла к выводу, что это просто глупо. Это на Цварге намёк на отношения до брака считается оскорблением, а ведь у людей с этим проще. Таноржка не хотела меня оскорбить. Я поинтересовалась:

– Моник, а где все?

Биолог посмотрела, словно не понимая, о чём идёт речь.

– Все? – Она моргнула. Видимо, какая-то часть её сознания всё ещё осталась в глубоких размышлениях о поступке Логана. – Наши отправились на поляну за ягодами асаи… Новый вождь клана… ну, в смысле, старый, но тот, который оказался настоящим вождём, разрешил набрать ягоды с собой. Сами ларки, как я поняла, большей частью отправились в деревню ещё ночью. Наверное, всё ещё празднуют.

Я кивнула и эхом отозвалась:

– Да, видимо, празднуют… А может, наносят настоящие татуировки на спины новым защитникам.

– Ты о чём?

Моник нахмурилась, словно я сказала какую-то глупость.

– Татуировки, – рассеянно повторила. – Ты же видела, что у взрослых ларков они почти у всех есть. Это явный знак отличия воинов. Думаешь, они не наносят их вот прямо сейчас?

Светловолосая девушка несколько секунд на меня смотрела, а затем вдруг расхохоталась, причём искренне.

– Ох, Лейла, ну ты даёшь! Неужели после жизни здесь, в лесу, ты действительно думаешь, что хотя бы один из ларков может позволить колоть себя иголками с краской?!

Она понизила голос до баса и, явно подражая мужскому голосу, продекламировала:

– Медицина – это зло. Всё, что неестественно – ужасно. Мы сильные воины, но пользуемся холодным оружием, потому что звери должны погибать в честном сражении.

Я смущённо пожала плечами.

– Не очень хорошо себе представляю это, но… как-то же они получают эти письмена. Отпечатки от коры – это, конечно, хорошо, но они же смоются… Ты так не думаешь?

Моник неожиданно оживилась.

– Я не думаю, я знаю. Моя знакомая, которая была на Ларке раньше, заинтересовалась этим феноменом и собрала чуть-чуть коры местных исполинов на исследования. Мы точно не смогли понять, как всё это работает… – она покрутила пальцем в воздухе, давая понять, что «всё» – это местные традиции, – но определённо в поте ларков есть активный компонент, который вступает в реакцию с частичками коры, и та, как краска, проникает через поры кожи глубже и там и остаётся навсегда.

– Ух ты… – пробормотала я, – а костёр был, получается, чтобы вспотеть?

Таноржка пожала плечами.

– Получается, что так.

– Но эти рисунки такие… такие… – Я попыталась изобразить устрашающе скалящиеся пасти хищников и зловещие письмена, которые видела на телах ларков.

Моник улыбнулась.

– Просто игра воображения. Человеческий мозг склонен фантазировать и дорисовывать. Сколько раз в детстве ты смотрела на небо на облака и воображала, что это слоны, жирафы, бегемоты? Возьми самые известные названия созвездий. Януш подтвердит – отдельные газовые гиганты, никак не связанные друг с другом, разнесённые на сотни миллионов километров, а на звёздных картах это обязательно саламандры, единороги, фениксы и гидры.

Мы посидели ещё какое-то время, болтая ни о чём, а дальше таноржка сообщила, что будет постепенно собираться. Вид у неё был такой печально-задумчивый, что я не рискнула спрашивать, что она планирует собирать весь день. Вместо этого, всё взвесив, я решила пойти на озеро. Когда ещё мне доведётся вот так поплавать в открытой чистейшей воде с роскошным водопадом?.. Тем более, раз люди ушли за ягодами, а ларки в деревню, я могу не торопиться и провести у источника столько времени, сколько захочется, не волнуясь, что кто-то придёт не вовремя.

Я пробиралась сквозь листья кустов высокого папоротника в ту сторону, где шумела вода. Сказочно-восхитительное место при мыслях о том, что ближайшие дни придётся мыться в неудобной узкой очистительной ионной кабине «Спейс-Икса», становилось и вовсе желанным. Идя по привычной дорожке, я начала расстёгивать пуговицы на рубашке на ходу.

Как же всё-таки душно на Ларке, оказывается! Днём жарко, а ночью, если бы не одеяло Арх-хана, я бы мёрзла. Я вышла на берег, под ботинками захрустели ветки, громоздкая длинная кривая коряга отвлекла внимание. Я опёрлась на влажное, поросшее мхом бревно, переступила его, подняла взгляд на водопад и… замерла.

У самого большого камня вода с шумом срывалась в озеро и вспенивала гладь. Но не это меня привлекло, а мужчина, который мылся под струями. Блики солнца играли на его теле и подчеркивали скульптурные линии идеальных мышечных волокон. Трапециевидные мышцы тонули под ромбовидными, ниже, с каждым движением рук сокращались и расслаблялись широчайшие, которые плавно переходили в идеальные канаты вдоль позвоночника… Длинные мокрые и оттого потемневшие волосы облепили мускулистые руки и шею ларка. Пряди цвета червонного золота разметались по рельефной спине, причудливо смешиваясь с черно-коричневыми письменами. Кожа незнакомца была настолько загорелой и ровной, что казалась отлитой из сплава фантастических металлов.

Все мысли о том, что я собиралась делать, стремительно покинули голову. Осталась лишь одна, и очень дурацкая: