Набрав полную ароматной – в нее добавляли масла и цветочные лепестки – воды, я опустилась в ванну и закрыла глаза. Монотонность выматывала. К рациону я немного привыкла, но все равно сильно не хватало углеводов. Тот парень с виолончелью больше не снился, зато снились бутерброды и чизкейки.

Чем дольше я здесь находилась, тем меньше верила, что однажды вернусь домой. То, что казалось временным пристанищем, вынужденным жильем, превращалось в дом.

С наступлением сумерек в академии утихала магия, но все же ванные комнаты работали.

Опустив голову на бортик, я листала фотки в телефоне, держа его так, чтобы не уронить случайно в воду, и плакала. Злость и готовность сражаться сменялись глухой тоской и отчаянием. Я знала, что нельзя поддаваться унынию, но ничего не могла с собой поделать.

Придется довериться профессору Робу. Надо выяснить, как выбраться из академии, а потом найти этого Бренна Фаренгейта. Мне нечего предложить ему, но если Дилан и впрямь не пользуется популярностью среди сильных мира сего, это может сработать.

Вода совсем не остывала, так что я закрыла глаза и позволила себе несколько минут полежать в тишине. Девчонки ушли, но я все равно не рискнула включать музыку, хотя и хотела.

Тишина. Сумрак. Я была в порядке только когда последний луч солнца угасал и погружал Магию во мрак. Кажется, предательство Дилана навсегда испачкало образ полного счастья мира.

Я вдруг услышала какой-то звук и открыла глаза. То ли шорох, то ли шаги…

– Пейдж? – позвала я. – Вы вернулись?

Никто не ответил, и я решила, что воображение сыграло со мной шутку. У особняка определенно была история, и наверняка не слишком веселая. В позитивных местах камеры с цепями не строят.

Зачерпнув из небольшой баночки бальзам, я нанесла его на волосы и запрокинула голову, чтобы смыть. И в этот же момент мне на голову легла чья-то рука.

Не успев даже вскрикнуть, я ушла под воду, практически пригвожденная ко дну ванны дьявольски сильной хваткой!

Паника захлестнула так сильно, что я потеряла ориентацию в пространстве, и просто истерично пыталась выскользнуть из-под руки. Не успев глотнуть воздуха, я задыхалась, и легкие горели от напряжения. Кто бы ни пытался сейчас убить меня, он отчетливо понимал, что долго это не продлится.

И я обмякла. Ладони скользнули по чужой руке, упав в воду, тело расслабилось, и изо рта на поверхность вырвались несколько пузырей. Сквозь толщу воды я увидела копну рыжих спутанных волос и длинную белую рубашку.

Я не обращала внимание на легкие в огне, на дико колотящееся сердце. И, как только хватка чуть ослабла, как только почувствовала, что глоток воздуха близок, вложила в рывок оставшиеся силы, вынырнула из воды и мертвой хваткой вцепилась в волосы сучки, решившей, что можно вот так взять и утопить меня прямо в общей ванной!

– Привет, Одетта! – выдохнула я.

Дернула ее что было сил, ударяя о бортик, и затащила в воду, устроив в небольшой комнатушке практически потоп.

– Меня зовут Грейс, приятно познакомиться!

Одетта, не ожидавшая отпора, потеряла ориентацию в пространстве, засучила руками и пыталась выбраться, как брошенный в воду котенок. За эти несколько секунд, что она приходила в себя, я успела вылезти, обернуться полотенцем и схватить подсвечник.

У Одетты были совершенно безумные взгляд и улыбка. Невольно подумалось, что заточение в камере вряд ли проходит бесследно. Как она выбралась? Или наказание закончилось?

Откинув рыжие кудри, Одетта села в ванне, криво усмехнулась и… истошно завизжала.

Я даже отшатнулась, не ожидав такого вопля.

– Замолчи, неадекватная!

Послышались торопливые шаги.

– Грейс?!

Сначала в ванную влетела Пейдж, за ней остальные девчонки. Одетта продолжала надрываться, добавив к визгу всхлипывания. Сквозь этот вой я с трудом расслышала, как кто-то произнес «Позовите Эржбет!», и не прошло и минуты, как директор была здесь, как всегда безупречная. Хотелось подумать «идеальная», но с некоторых пор я избегала этого слова.

– Тише! Тише, я сказала! Что здесь происходит?! Немедленно замолчи! ОДЕТТА! Заткнись, я сказала! Закрой свой рот!

От неожиданности – Эржбет так не подходила ярость – умолкли все, включая Одетту. Она все еще сидела в ванне, мокрая с ног до головы, безумным ненавистным взглядом пытаясь прожечь во мне дырку.

– Что здесь происходит? Немедленно отвечайте! Отбой уже был!

– Она напала на меня! – воскликнула Одетта. – Я ничего не сделала!

– Лжешь! – рявкнула я. – Ты пыталась меня утопить, какого хрена?!

– Одетта, что ты забыла в этой комнате? – холодно поинтересовалась Эржбет.

– Я пришла поболтать с девочками. Я по ним скучаю!

– Да уж как же, – хмыкнула Пейдж.

Я даже не заметила, что снова стала всех понимать. В присутствии Эржбет это происходило само собой.

– Я пришла, девочек в комнате не оказалось, я решила, что они в ванной, а тут эта! Накинулась на меня, начала душить… она ненормальная!

– Замолчи! – рявкнула я. – Прекрати врать, ты меня чуть не убила! Да мы даже не знакомы! Лечись!

Рука Эржбет взметнулась вверх, и мы умолкли. Я думала, сейчас разразится гром, но женщина лишь вежливо улыбнулась.

– Пейдж, вы, кажется, куда-то собирались? Захватите Грейс и оставьте нас с Одеттой.

– Но…

– Пейдж, либо вы сейчас идете вместе с Грейс, либо вы заканчиваете свои вечерние променады навсегда, я четко выразилась?

– Да, Эржбет. Грейс, – шепнула она мне, – идем!

Она вцепилась в мою руку мертвой хваткой и потащила прочь из ванной. Меня все еще потряхивало, а дыхание не восстановилось. Безумный взгляд Одетты будет преследовать меня до конца жизни. Неадекватная девица!

– Стой! Дай мне хотя бы одеться!

Я наспех натягивала форменное платье – ничего другого у нас не было – и одновременно вслушивалась в голоса в ванной. Но то ли Одетта и Эржбет говорили тихо, то ли ждал, когда мы уйдем. Пейдж явно боялась наставницу и переминалась с ноги на ногу все время, что я собиралась.

– Вы тут вообще нормальные? – поинтересовалась я, когда мы шли по бесконечным коридорам. – Что с ней такое? Что я ей сделала?

– А что она сделала тебе?

– Пыталась утопить меня в ванне! Просто подошла и засунула мою голову под воду!

– Что-то ты не выглядишь пострадавшей, в отличие от Одетты.

– В отличие от Одетты я там ванну принимала, а не людей топила. Пусть в следующий раз идет на дело, прикрывшись фиговым листом.

– Не злись, – вздохнула Пейдж. – Просто в последнее время размеренная жизнь в академии не такая уж и размеренная.

– Так что с Одеттой?

– Она… странная. И всегда была странной. Жестоко шутила, всех подставляла, издевалась и все такое. А потом Одетта попыталась сбежать, ее поймали и наказали. Мы думали, ее отчислят.

– Ого, отсюда могут отчислить?

– Не тебя. – Пейдж рассмеялась. – В общем, мы думали, Одетта не появится. Она действительно раньше была нашей соседкой. И сегодня, кажется, навестила свою бывшую комнату. Это в ее духе. Одетта вполне может считать, что ты заняла ее место.

– Вот уж здорово. Я здесь всего пару недель, а уже нажила себе как минимум двух врагов.

– Кто второй?

– Дилан.

– А ты отчаянная.

– Я хочу домой, Пейдж.

Спустившись на первый этаж, мы юркнули в неприметную дверку, за которой обнаружилась слабо освещенная лестница вниз.

– Она ведет в подвал, где хранят продукты. А из него есть дверь на улицу. К ней подвозят продукты. Через нее можно выскользнуть в сад.

– И Эржбет не ругает за это?

– Эржбет придерживается концепции допустимого безобразия. То есть она, конечно, может пресечь наши нарушения, но в отместку мы можем придумать что-то похуже. А так никому нет вреда: мы дышим воздухом и довольны бунтарством, а Эржбет делает вид, что не замечает наших вылазок.

– Почему все называют ее Эржбет? А как же «госпожа директор» или «профессор»?

– Эржбет ненавидит титулы. Ее даже передергивает, когда кто-то называет ее «Ваше сиятельство».

– Интересно.

Когда в лицо ударил ночной воздух, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Как же вкусно! Как приятно быть на улице не для тренировки, а просто брести по траве. Я думала, мы будем просто гулять, но Пейдж уверенно тащила меня куда-то к забору.

– Ты что делаешь?

– Тихо, не кричи! Сейчас увидишь.

Пейдж вдруг свернула с дорожки и нырнула прямо в кусты, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней. За кустами обнаружилась небольшая полянка, скрытая от посторонних глаз. Другие девочки уже расположились в кругу, заставив центр свертками с едой.

– Ого, а у вас серьезный подход.

От меня не укрылось, как другие девочки глянули с подозрением и даже враждебностью.

– Да, вот только братик Татии сегодня принес на редкость противное вино, – скривилась Феникс.

– Тебя никто не заставляет его пить, – в ответ съязвила Татия.

Я с интересом взяла глиняную бутыль и принюхалась. Белое, сухое, с довольно приятным сливочным запахом.

– Кислятина.

– Ну, – я повертела баночки, – это что, персики? Пожалуй, я смогу помочь.

Без особых восторгов (хотя возражений тоже не последовало) девочки освободили для меня место.

– Где вы все это достали?

Здесь были несколько баночек с фруктами в собственном соку, пачка с ароматными и еще теплыми слоеными язычками. Надо было держаться отстраненно, но я не смогла сдержать тоскливый вздох.

– Брат Татии таскает ей вкусняшки, а она пользуется его добротой, – улыбнулась Пейдж.

Они где-то добыли несколько стеклянных стаканов, а вот приборов не нашлось, и мне пришлось смешивать коктейль в полевых условиях: налив всего треть стакана и хорошенько поболтав. Когда я протянула его Феникс, та брезгливо скривилась.

– Что это за бурда?!

– Это называется «Беллини». Вообще он делается с персиковым пюре, но персики в собственном соку тоже сойдут. Не хочешь?

Я пожала плечами и сделала глоток. Когда-то я поклялась, что не возьму в рот ни капли спиртного, видя отца. Но сейчас глоток игристого, щедро разбавленного соком из обалденно вкусных персиков, стал настоящим спасением. Я немного расслабилась, и даже руки потеплели.

– Дай мне тоже! – попросила Пейдж.

И, пока я замешивала новую порцию, нетерпеливо спросила:

– Что случилось у вас с Одеттой?

– Она явилась в ванную, схватила меня за макушку и держала под водой, пока не решила, что я захлебнулась. Тогда я схватила ее, ударила о бортик и немного искупала.

– Ого… с тобой опасно ссориться. Вку-у-усно! Девочки! Это определенно лучше, чем чистое вино. Да бросьте, это всего лишь персики, они не ядовитые.

Некоторое время мы молчали. Пейдж поровну разделила персики и язычки, и мы накинулись на них, будто неделями голодали. Не я одна мучилась от нехватки сладенького.

– А разве посещения разрешены? – спросила я. – Как твой брат передает тебе еду?

Татия не могла ответить, она жевала, но красноречиво кивнула в сторону забора, а пояснила Пейдж:

– Там есть фальшивая секция. Через нее можно проникнуть на территорию академии. Ну или ускользнуть.

Должно быть, у меня изменилось выражение лица, потому что Пейдж поперхнулась коктейлем и поспешно добавила:

– Только не вздумай сбежать! Эржбет найдет тебя мгновенно! Так же, как нашла Одетту, а Одетта выросла в здешних местах. У тебя нет шансов.

Нет. Только один, и его имя – Бренн Фаренгейт.

– Вы слышали что-то о человеке по имени Бренн Фаренгейт? Кто он?

– Советник Его величества. Князь. Сумеречник, кажется. Это все, что я знаю. Он не публичный человек, но пару раз я видела его в патруле. А почему ты спрашиваешь?

– Так. Проходили с профессором Робом ваше мироустройство. Все кажется запутанным. И я ничего не знаю о жизни здесь. А меня уже приметил принц и пыталась убить однокурсница. Как она выбралась?