Глава четвертая

Со следующего дня у меня появились две новые вещи: место, куда я могла приходить, чтобы побыть наедине с собой и… враг.

Одетта не просто не исчезла по волшебству, но и явилась утром в столовую. Яркая, уверенная в себе, дерзкая. Ее не портило даже дурацкое форменное платье, а рыжие кудри выделялись из общей массы девушек. Среди идеальных почему-то не было рыжих, и Одетта определенно привлекала внимание. Когда мы встретились взглядами за завтраком, она криво усмехнулась и украдкой показала мне средний палец. Что ж, какие-то элементы коммуникации определенно общие для всех миров.

С тех пор я выбиралась на уютную полянку почти каждый вечер, тем более, что занятий с профессором Робом становилось все больше. Если раньше мы заканчивали к ужину, то сейчас я возвращалась и после. Я уже бегло читала и почти все понимала, только с произношением оставались проблемы. Судя по беспокойству Мердока – серьезные. Надо думать, если на параде идеальных канареек будет одна скрипучая курица, ему серьезно влетит.

В общем, никого не удивляли мои поздние приходы, и после занятий я могла несколько минут провести в тишине, привалившись спиной к холодному дереву рассматривать фотографии и давать волю тоске по отцу.

– Грейс? Ты меня слушаешь? – Мердок вытащил меня из раздумий.

– Извините. Я устала.

– Понимаю, но у нас мало времени. К балу я должен вывести тебя… в приемлемом состоянии.

– Чтобы принц был доволен.

Мердок всегда смущался, когда я заводила тему Дилана. Хотя наличие совести вообще сложно предположить у мужчины, преподающего в заведении для эскортниц и крутящего роман со студенткой, но мне казалось, ему словно стыдно передо мной за то, что творит принц. Хотя что именно он творит, я до конца не понимаю.

– Вообще это для того, чтобы все девушки были в равных условиях. По сути на первом балу в сезоне от идеальных требуется только хорошо выглядеть и уметь поддержать непринужденную беседу парой фраз. Затем, когда их выберут лорды, уже начнется обучение с учетом… потребностей каждого.

– Даже интересно, – хмыкнула я. – Какие потребности у Дилана.

– Давай совместим важное с еще более важным и немного поговорим о нашем мире. Думаю, тебе понравится легендариум.

Я тут же навострила уши. Каждая кроха чего-то магического вызывала мурашки. Запертая здесь в четырех стенах, я чувствовала огромное сожаление от того, что даже фальшиво сверкающий идеальный мир, что показал Дилан, оказался недоступен.

– Итак, ты уже знаешь, что все в нашем мире подчинено делению на рассвет и сумрак. С приходом ночи просыпается магия луны, а с первыми лучами рассвета набирает мощь магия солнца. У нас нет божеств, как во многих мирах, однако есть легендариум – сборник мифов о сотворении мира, разделении его и постепенному переходу к тому порядку, который сейчас есть. Итак, в начале был только свет. Теплый, солнечный и холодный, лунный. В свете рождалась магия, и магия создавала чудовищ. Арлуну и Гелиоса. Арлуна – олицетворение женского начала, холодной ночи и магии сумрака, жила в лунном океане, вдали от суеты, а Гелиос – мужское начало и воплощение солнца, создавал мир таким, каким мы его знаем. Гелиос очень любил свой мир: он создавал материки, людей, животных, наделял их всех особыми свойствами и радовался, когда его детище развивалось и жило по своим законам. Гелиос был счастлив в одиночестве, ведь у него было его детище – то, что сейчас мы называем Королевство Магиа.

– И что в это время делала Арлуна?

Странно было слушать подобные сказки, держа в голове, что это чьи-то легенды, а не фантастические романы. В них ведь кто-то верит. Кто-то считает их историей, и наверняка довольно большое количество людей, потому что Мердок был предельно серьезен.

– Арлуна жила в свое удовольствие в глубинах лунного океана, не подозревая, что происходит над ее головой. Но однажды она решила выйти на поверхность и увидела, как Гелиос изменил привычный мир. Арлуна пришла в ярость: она считала, что Гелиос не имел права создавать мир без нее! Тогда Арлуна в порыве гнева…

– Съела солнце, – вырвалось у меня.

– Ты уже что-то читала?

– Я… не знаю. Наверное, девочки что-то рассказывали. Извините, я не буду перебивать.

Я буду дышать через раз, потому что мне до сих пор кажется, что я ослышалась! И Мердок произнес нечто совсем другое! Очень хотелось спросить о том, как выглядела Арлуна, но я не решалась. И это странно, потому что поводов для подозрений у профессора не было, так что скорее всего я просто боялась подтверждения того, что в моей жизни куда больше сложностей, чем казалось сначала.

– Верно, Арлуна съела солнце. Сила Гелиоса угасла, он погиб, но люди, маги рассвета, восстали против Арлуны. Разразилась настоящая война, Арлуна создала сумеречников – магов ночи – и они выступили против рассветников, но проиграли, ведь создания Гелиоса намного дольше учились жить со своей силой. Тогда Арлуну заточили в океане, а сумеречники и рассветники так и не научились жить в мире. Прошло много веков прежде, чем установилось хрупкое равновесие. Впрочем…

Мердок усмехнулся.

– Оно – лишь видимость, ты и сама могла понять. Наш мир принадлежит рассветникам. А легендариум – всего лишь удобный способ объяснить войны и постоянное соперничество. Однако он очень хорош для изучения нашего языка: там простой слог и много интересных зарисовок. Я выпишу тебе разрешение на него в библиотеке. Очень важно практиковаться не только по учебникам.

На то, чтобы взять книгу в библиотеке, получить еще письменных принадлежностей или даже взять дополнительный травяной чай в столовой требовалось разрешение куратора или самой Эржбет. Впрочем, с питьем здесь не ограничивали: чай в любое время суток, особенно если соврать, что першит в горле или знобит. Хотя я все же скучала по кофе и классическим чаям, эти травяные сборы жутко надоедали, хотя в остальном кухня была почти привычная.

– Можно вопрос? – спросила я, глядя, как Мердок подписывает разрешение.

– Конечно.

– Что такое Ковен Солнца?

Нахмурившись, профессор отложил листок.

– Об этом тоже говорили девочки? Грейс, если кто-то из них упоминал Ковен Солнца, я должен знать.

– Нет, об этом говорил Дилан, еще когда мы встречались в моем мире. Что это такое?

– Ну, скажем так: это некая организация, которая придерживается очень радикальных взглядов. Видишь ли, несмотря на доминирование рассветников мы научились жить в относительном мире. Ковен Солнца же считает, что для светлого будущего нам необходимо искоренить сумеречников в принципе. Но пусть тебя это не шокирует, Культ Луны не отстает в кровожадных идеях. Симпатии к этим обществам не приветствуются, поэтому постарайся не слишком-то распространяться, что я тебе о них рассказал. Вот, твое разрешение.

Мердок посмотрел на часы и покачал головой.

– Боюсь, наше время вышло, Грейс. Ты уже не успеешь в библиотеку, но завтра перед занятиями обязательно заскочи. И напиши, пожалуйста, небольшое эссе о себе. Только, – он строго на меня посмотрел, – без шуточек. Эссе будет читать Эржбет.

Я только махнула рукой. Устала. Дни слились в один бесконечный. Даже еда уже не вызывала тоски, только глухое раздражение. Одни и те же стены, одни и те же лица, не слишком-то жаждущие общаться. Порой казалось даже воздух в стенах академии был какой-то тяжелый, густой. Только ночью, когда можно было приоткрыть окно, у меня получалось дышать полной грудью.

Сначала я хотела снова проскользнуть на полянку, но быстро поняла, что слишком устала. В комнату тоже не хотелось: девчонки наверняка ложатся спать, а мне снова принимать ванну в одиночестве и вздрагивать от каждого шороха. К счастью, в академии было достаточно укромных уголков, чтобы немного отсидеться и обдумать услышанное.

Итак, мои дурацкие фантазии оказались реальностью иного мира. Завтра я возьму в библиотеке легендариум, сравню изображение Арлуны с женщиной-медузой размером с дом из собственной фантазии и… и что? Я понятия не имею, почему дурацкие выдумки от скуки оказались чьими-то легендами. Но совершенно точно мне это не нравится. Какое-то от всего этого нехорошее предчувствие.

Чтобы успокоиться, я достала смартфон. Я всегда таскала его с собой, боясь, что кто-нибудь (Одетта, например) найдет его в вещах и заберет. Батарея все еще держалась, и телефон меня успокаивал. Фотки с отцом и – самая главная радость и страх – плейлист. Большая часть песен была недоступна без интернета, но несколько штук загруженных я все же нашла. Выкручивала скорость до минимума и слушала, закрыв глаза.

День, когда телефон разрядится, станет черным.

Я так устала, что не заметила, как задремала, и очнулась лишь когда телефон в руках завибрировал. Поначалу я даже не поняла, что в этом такого странного – подумаешь, завибрировал?

Потом взгляд сфокусировался на укромном уголке в конце одного из коридоров, где я сидела, на ряде одинаковых дверей, и погасшем свете. Должно быть, я засиделась до отбоя, но… что, черт возьми, завибрировало в телефоне?

Посмотрев на экран, я не поверила собственным глазам. Там, в аккуратном окошечке, светилось невозможное:

«У вас 1 новое сообщение».

Дрожащими руками, чувствуя, как внутренности скручиваются в тугой узел, я смотрела на экран, не решаясь кликнуть по всплывающему окну. Значок сети все так же показывал полное отсутствие интернета, значок батареи – полный заряд. Это должна была быть какая-то ошибка, глюк, но… если нет?

– Что это?

Я подскочила, едва не выронив смартфон, попыталась спрятать его в карман, но Эржбет молниеносным движением вцепилась мне в запястье. Я вскрикнула от боли.

– Отпустите!

– Размечталась! – рявкнула Эржбет. – Я задала вопрос, Грейс. А когда я их задаю, то рассчитываю на ответ.

– Ничего! Просто игрушка, это ерунда!

– Вот как? И как же она у тебя оказалась?

Я закусила губу.

– Я жду, Грейс Голд.

– Это из моего мира. Она ничего не значит, правда! Просто память об отце! Это как… как…