В доме светились несколько окон. Интересно, лорд Фаренгейт живет один? Я бы не хотела, если бы мой муж принес из леса мокрую и грязную девицу.

Но когда мы вошли внутрь, все мысли исчезли в один миг.

Тепло!

Я едва не застонала от кайфа. Платье все еще противно прилегало к телу, а с волос натекла приличная лужа, но вокруг было тепло, приятно пахло чем-то съестным, а еще уютно трещал камин.

– Значит, так, – Фаренгейт оглядел меня с ног до головы с крайне скептическим выражением лица, – иди, приведи себя в порядок. Душевая на втором этаже, на ней есть значок. Там же найдешь полотенце, халат и все остальное. Брось одежду в корзину, затем спускайся вниз, в гостиную. Поговорим.

Несмотря на то, что при слове «душевая» я была готова вприпрыжку нестись наверх, вопрос вырвался сам собой:

– Так вы мне поможете?

– Да. Помогу не слечь с воспалением легких.

– Но…

И он просто ушел. Аккуратно меня обошел, явно стараясь не задеть, и ушел, я даже не успела понять, за какой из дверей скрылся! Я так и осталась стоять посреди коридора в огромном пустом доме, мокрая и замерзшая, удивленно хлопая глазами.

Пожав плечами и рассудив, что меня хотя бы не выгнали еще после первой фразы, так что шанс на помощь есть, я побрела наверх, стараясь оставлять как можно меньше грязных следов на явно дорогом ковре.

У подножия лестницы я оглянулась.

Возле дверей все еще стояла белая волчица. Смотрела, не отрывая взгляда, будто изучала. Теперь я поняла, что меня в ней пугало: осмысленный, почти человеческий взгляд.

В ванной меня ждал уже привычный ритуал: остановиться, осмотреться, выругаться на Одетту, взрастившую страх перед пустыми и тихими ванными комнатами, и начать раздеваться.

У Бренна был поистине королевский дом, совсем непохожий на академию: светлый, легкий, но в то же время сдержанный и строгий. Ногам было холодно ступать по серому мрамору, и я быстро нашла в небольшом шкафчике халат, тапочки и полотенце.

Боги – или кто там в их мифологии отвечал за людей – явно забыли отсыпать мне застенчивости. Я осмотрела все баночки и флакончики, выбрала несколько приятно пахнущих и опытным путем одну назначила шампунем, а вторую – маслом. Может, я и ошиблась, но после горячей ванны волосы стали чистыми и блестящими, а от кожи шел едва уловимый аромат лаванды.

А вот потом застенчивость все же проснулась. Моя одежда насквозь промокла, Бренн велел бросить ее в корзину. Халат хоть и скрывал меня с макушки до пят, все равно казался… слишком неуместным нарядом для незнакомого дома.

– Да ладно, Грейс, – вздохнула я, стоя перед зеркалом, – здесь все равно никого нет.

Открыла дверь и тут же врезалась в… кого-то.

– Обалдеть! – хмыкнул он. – Вот это подарочек. Признаюсь честно, я просил у папочки на день рождения пони, но ты – тоже неплохо.

Отойдя от испуга, я рассмотрела неожиданное препятствие. Парня примерно моих лет освещал только свет из ванной, придавая облику мрачности. У него были темные и слегка вьющиеся, коротко обстриженные волосы, легкая небритость на лице и еще круги под глазами – будто следы жесткого недосыпа.

Мне чудились какие-то знакомые черты, но в темноте и от страха еще не то увидишь.

Не знаю, сколько мы так стояли, друг на друга пялясь, но я все же опомнилась и поплотнее запахнула ворот халата.

– Извини, я не знала, что в доме кто-то есть.

– Не то чтобы ты в накладе, верно?

Он что, пьян? Или просто дурачок? Хотя нет, дурачки обычно странные, но мирные, а этот довольно настойчиво оттеснял меня внутрь ванной, и если сначала я этого не понимала, то сейчас напряглась.

– Мне кажется, ты немного не понял. Меня привел Бренн Фаренгейт…

– Ага, я его сын.

Сын? Ого, я думала, он моложе – так и не скажешь, что здесь может быть взрослый сын. Хотя откуда мне знать, может, у них тут как у жирафов, к пяти годам уже потомство.

– Что ж, приятно познакомиться, я Грейс. Думаю, мне лучше спуститься вниз, твой отец хочет поговорить…

– Я тоже не против, – сообщил наследничек и… запустил руку мне в халат.

От прикосновения грубых пальцев к разгоряченной коже я взвизгнула и подскочила. Первым порывом было схватить с туалетного столика подсвечник и долбануть идиоту прямо по голове, но разум еще не отключился окончательно. Мне все же нужна была помощь его отца.

– Да ладно, расслабься, я не насильник.

С этими словами он притянул меня к себе, неожиданно продемонстрировав мертвую хватку.

– Я просто хочу капельку твоей энергии. Иначе зачем ты здесь, мой подарок?

Он прижался ко мне губами – и словно вдохнул в легкие холод. Я почувствовала, как тело наливается слабостью, а веки тяжелеют. Ни с чем не сравнимое ощущение, как будто жизнь утекает сквозь пальцы. И следом – волна ярости, ответившая на холод огнем.

– ОТОЙДИ ОТ НЕЕ, ДЕБИЛ! – услышали мы рык Бренна Фаренгейта.

Одним прыжком мужчина преодолел расстояние от порога до места, где мы стояли, но это оказалось бессмысленным. Мы с его сыном уже отшатнулись друг от друга, да с такой силой, что я влетела в чугунную ванну и почти ушла в воду, а парень, врезавшись в зеркало, тут же покрывшееся сеткой трещин, сполз на пол.

Раздалась такая ругань! Из-за шума в ушах я улавливала лишь отдельные слова, но и те следовало запомнить.

На сером мраморе расплывалось пятно крови, и я вдруг с ужасом поняла, что она моя.

– Полчаса! – через туман и звон пробился голос Бренна. – Как вы, Арлуна раздери, это делаете?! Тебе что, пять лет?!

– Откуда я знал, что она…

И на этом я отключилась. Как в детстве, так и не узнав концовку интересного фильма.

***

Я впервые в жизни увидела белоснежный мраморный камин с черным пламенем.

И окончательно проснулась.

Пришлось даже ущипнуть себя за руку, чтобы убедиться, что мне это не снится и не приглючилось: в камине действительно сверкало черное пламя, словно состоящее из мириадов блесток. Дрова весело потрескивали, в комнате было тепло и светло, несмотря на то, что тяжелые шторы закрывали окна.

Вторым делом я сразу же посочувствовала здешним горничным. Сколько труда надо, чтобы содержать такой дом в чистоте! Я даже когда поверхностно убирала пляж, ненавидела тех, кто не способен донести окурок до урны, а уж если бы кто-то уделал вином белоснежную шкуру, что лежала сейчас на полу… Надеюсь, им здесь хорошо платят.

Я осторожно поднялась, осмотрела большую постель, в которую меня уложили, и поползла к краю. Ожидая приятного ощущения, которое бывает, когда ноги утопают в мягком ковре, я потянулась и…

Поняла, что наступила на чью-то морду.

Раздался злобный рык, я взвизгнула и чуть не оказалась на люстре. Волчица! Она лежала у самой кровати, и я наступила ей прямо на нос! К счастью, не всем весом, иначе мне бы наверняка откусили ногу в мгновение ока.

Может, она и за малое бы откусила, но мой визг привлек внимание Бренна.

– Ари! Что ты здесь делаешь?! Я где тебе сказал находиться? Немедленно вон!

Мне повезло, что волчица беспрекословно слушалась хозяина. Меня передумали есть, только наградили угрожающим взглядом. Фирменным, жутким, очень осмысленным.

– Кажется, я ей не нравлюсь, – пробормотала я.

– Лунные волки преданы только хозяину. Чужих они лишь терпят, если им приказали. Она не причинит тебе вреда, я ее предупредил. Но старайся не раздражать Ари.

– Ари, – проворчала я, – стоит стараться не совать морду под ноги.

– Она учтет, – усмехнулся сумеречник. – Голова болит?

Я задумчиво ощупала место, которым ударилась. Там чувствовалась какая-то повязка, но боли не было.

– Кажется, я в порядке. Только как-то пошатывает.

– Это нормально. Тебе принесут поесть, через пару часов силы вернутся.

– Что случилось? Этот придурок правда ваш сын?

– Увы. Его зовут Лазарь. Он не знал, что попытка полакомиться твоей жизненной силой приведет к шишке на затылке. Видимо, прогулял лекцию «Самые красивые животные в природе – хищники».

– Я не животное!

– По красоте, значит, вопросов нет. Ожидаемо.

– Зачем ваш сын пытался… как вы сказали? Полакомиться жизненной энергией?

Бренн пожал плечами и уселся в небольшое кресло у камина. Ему, кажется, было комфортно разговаривать на таком расстоянии, а вот я, всю жизнь прожившая в небольшом трейлере, чувствовала себя неуютно, перекрикиваясь с ним в огромной комнате.

– Это его магия, его потребность. Некоторые сумеречные маги могут пить чужую энергию, она придает им сил.

– А что происходит с жертвами?

– В каждом человеке заложен некий объем энергии, последняя капля которого приходится на последний вздох. Если часть энергии выпить, человек меньше проживет.

– Это ужасно!

– Спорно. Никто ведь не знает, сколько для него припасено сил. Днем больше, днем меньше – какая разница, если речь идет о десятках лет?

– То есть если меня завтра хватит удар, я знаю, кого благодарить.

– Боюсь, что нет. Выпить энергию сумеречный маг может только у рассветника или обычного человека.

Я почувствовала, как сердце пропустило удар.

– Что это значит?

– То, что у тебя есть магия. Как ты оказалась среди идеальных? В их ряды не берут магов. Ты проходила проверку?

– Нет, я…

Вот теперь у меня заболела голова.

– Никаких проверок не было, во всяком случае, мне о них не известно.

– Значит, сюрприз. Поздравляю, ты совершенно точно обладаешь сумеречной магией, котелок моего сына подтвердит – он до сих пор гудит после удара о стену.

– Разве выходцы из других миров могут быть магами?

– Нет.

– Тогда вы ошиблись.

– Я похож на человека, который ошибается?

– Ну, с тем, чтобы сказать мне о сыне в доме, вы явно напортачили.

Бренн Фаренгейт удивленно поднял брови и бросил на меня красноречивый взгляд: ему явно не понравился упрек в голосе.

– Извините. Тяжелый день. В любом случае, это некрасиво – вот так вести себя, как повел ваш сын. Я испугалась.

– Даже не собираюсь спорить, но времени пороть паршивца ремнем у меня нет, как и желания. Знаешь, я бы с удовольствием обсудил свои принципы воспитания, но у меня всего час до работы, поэтому предлагаю тебе решить куда более важные вопросы. Чего ты хочешь от меня, Грейс?

– Чтобы вы мне помогли. Мне нужно вернуться домой, я не могу здесь оставаться. Не могу быть идеальной и все такое, я должна вернуться к отцу! Проф… один человек в академии сказал, что вы сможете помочь.

– Даже интересно, кто это мог быть.

Мне казалось, он все прекрасно знал, но вообще Бренн Фаренгейт вызывал множество самых странных чувств. До сих пор жизнь умело оберегала меня от встреч с сильными мира сего, и я равнодушно пропускала мимо ушей все эти пафосные, полные патетики, речи о «от него шла такая энергетика!», «одним взглядом этот великий политик мог заставить собеседника умолкнуть» и что там еще говорят в документальных фильмах?

– Ну и что у тебя случилось? В чем именно я должен тебе помочь?

Вздохнув, я начала рассказывать. Как жила на Земле, познакомилась с Диланом, ушла за ним в новый мир и вляпалась по самые уши. Только ссору с отцом позволила себе опустить. Она и так каждый раз вставала перед глазами, когда я собиралась спать и закрывала глаза.

– Все это понятно, – после того, как я умолкла, сказал Бренн, – но я здесь причем?

– Я не знаю. Это была единственная соломинка, за которую я уцепилась. Мне не у кого просить помощи, а самой сбежать вряд ли получится. Я только хочу вернуться домой, к отцу. У вас ведь есть сын. Что бы вы чувствовали, если бы он пропал?

– Полагаю, безграничный восторг, – хмыкнул мужчина.

Интересные семейные отношения.

– Ты не назвала ни одной весомой причины, почему я должен рискнуть положением, должностью, благосклонностью короля. Ради тебя? Не смеши, вас таких сотни, вы как фарфоровые чашечки во дворце. Разбивается одна – заказывают новую, а то и целый сервиз.

– Вы ведь знакомы с Диланом?