– Знаком.

– И что он делает с идеальными? Зачем тащит их из иных миров?

– Ты не хочешь знать, поверь.

– Да нет, черт возьми, хочу! Это моя жизнь! Он собирается то же самое проделать со мной, и мне надо смириться с тем, что я – фарфоровая чашечка?! Должна здесь быть хоть какая-то мораль! Нельзя брать девушек в безвыходном положении и заставлять их продавать себя! Нельзя обманом приводить иномирянок и издеваться над ними! Это что, игра?!

– Для принца? Да. Успокойся, – жестко отрезал князь. – Меня мало волнуют мораль и все твои «нельзя». Но в одном ты права: паршивец уже достал с иномирянками. Мне надоело выгораживать его специфические вкусы, если ты понимаешь, о чем я.

Я не понимала, но на всякий случай промолчала, потому что под «специфическими вкусами» могло скрываться что угодно.

– Выгораживать? То есть если станет известно, что принц использует девушек из другого мира, а потом они исчезают, то будет скандал?

Бренн Фаренгейт изменился в лице и выпрямился в кресле. Я даже поплотнее закуталась в одеяло, потому что от его взгляда пробрал мороз.

– Ты мне сейчас угрожаешь?

– Не знаю… зависит от того, поможете вы мне или нет.

От меня не укрылось, как нервно и даже угрожающе он забарабанил костяшками пальцев по подлокотнику.

– Не поймите меня неправильно, я буду бороться любыми доступными способами. Я пришла к вам, потому что не знала, к кому обратиться. Если вы мне откажете, я буду искать дальше, а поскольку времени у меня не очень много, то круг будет шире. Девушки пропадают без следа после выпуска из академии, я не хочу в их число.

Угроза во взгляде Бренна быстро сменилась насмешкой. Пытаясь его запугать, я выглядела, как котенок, который шипит и прыгает на огромного пса. Или волка… кстати, где Ари? Я все еще будто чувствовала ее присутствие. Неужели ждала хозяина у порога?

– Под «выгораживать» я имел в виду то, что мне приходится возвращать девушек в их миры, когда Дилан теряет к ним интерес.

– Правда? – вырвалось у меня.

– Нет, но именно эту версию я скормлю общественности, если ты вылезешь со своими откровениями. Принц – натура увлекающаяся, часто влюбляется, заводит романы, а потом влюбляется снова, и нам приходится развозить его пассий по домам. Вот и Грейс Голд, проведя с Его высочеством несколько месяцев, отправилась с почестями и подарками домой. Оп – и нет Грейс. В первую очередь я защищаю королевскую семью, и если ты будешь ей угрожать, то в лучшем случае отправишься на дно, к Арлуне.

– Это тупик, – устало покачала головой я. – Всем будет проще и выгоднее, если я вернусь домой.

– Это ты хочешь верить, что всем будет проще. Лично мне проще избавиться от тебя и донести до короля, что поведение принца уже не вписывается ни в какие рамки.

– И часто вы у себя дома девиц убиваете? Слишком много белого.

– Тебе стоит следить за языком, Грейс. Иначе из тебя не получится идеальной.

– Ладно, забудьте. Можете связаться с Эржбет и сказать, что поймали меня в лесу. Какая разница, где сдохнуть: в ее подвале или в кукольном домике принца?

– Я не сказал, что не помогу тебе. Я еще не принял решение.

– Тогда чего вы хотите?! – почти в отчаянии воскликнула я, хотя старательно избегала этого вопроса на протяжении всего разговора, боясь, что ответ мне не понравится.

– Чтобы ты перестала вести себя со мной как королева, которой понадобилась помощь верноподданного. Попроси, Грейс. Ты ведь умеешь просить?

Ожидая чего угодно, кроме этого, я несколько раз удивленно моргнула.

– Что…

– За пятнадцать минут ты объяснила, почему искала меня, выдала пламенную речь, почему все происходящее с тобой несправедливо, вывалила кучу угроз, но ни разу не сказала «пожалуйста». Может, тебе пойдет на пользу год у Эржбет? К ее академии можно относиться по-разному, но все без исключения выпускницы умеют просить. И быть благодарными.

От нервов и подступающей паники – я чувствовала, что едва все не испортила – голос показался мне чужим.

– Извините. Мне страшно. Я прошу вас помочь мне. Пожалуйста, верните меня домой.

– Что ж, ты хотя бы не безнадежна.

Бренн поднялся. Кажется, его моя растерянность только забавляла, и это неожиданно разозлило.

– Вон там уборная, приведи себя в порядок. Тебе принесут одежду и еду. Я должен быть на службе, к тому же сейчас время рассветников. До заката ты пробудешь здесь. Дом к твоему распоряжению, все комнаты, в которые тебе нельзя заходить, заперты. Можешь развлекаться. Но ни смей ступать за порог. Никто не должен знать, что ты здесь, Грейс, тебе понятно?

– Да. Только…

– Что еще?

– Вы сказали, я обладаю сумеречной магией. Как это возможно?

Бренн будто не слышал, он направился к двери и лишь открыв ее, чуть обернулся.

– Ты только что убедила меня, что хочешь вернуться в свой мир. На Земле не существует магии. Так какая разница?

– Вы правы, – после паузы ответила я. – Никакой разницы. Я хочу вернуться.

Так страусы прячут голову в песок, но у страусов есть железное оправдание: их мозг по размеру меньше, чем глаз. У меня оправданий не было, но мир Магии еще не успел преподать все запланированные уроки.

За дверью в углу я нашла небольшую уборную, где попыталась привести себя в порядок. Увы, но без расчески мне не удалось придать волосам хоть какую-то приличную форму. Даже несмотря на карэ они топорщились и не слушались. Зато после холодных умываний слабость почти прошла.

Вернувшись в комнату, я обнаружила на столике у камина еду. Стоило огромных усилий не накинуться на нее так, словно я всю жизнь прожила в трущобах. Но там был хлеб! Наваристый куриный бульон, небольшой, но сочный стейк со стручками фасоли и пирожное! Настоящее, шоколадное, с кремом и ягодами. Я не удержалась и откусила кусочек, растягивая удовольствие.

Ради этого определенно стоило сбежать!

Спустя полчаса я стала напоминать себе колобок. Как же было вкусно! Пожалуй, обед здесь станет одним из самых ярких воспоминаний, а следующим – я надеюсь – будет возвращение к отцу.

От волнения мне не сиделось на месте. Сначала я пыталась гипнотизировать стрелки часов, чтобы закат наступил быстрее, но так время текло еще дольше. Тогда, вспомнив, что Бренн разрешил гулять по дому, я осторожно высунула нос из комнаты и, убедившись, что в доме и впрямь никого нет, отправилась на разведку.

В доме не на что было смотреть, зато была площадь, по которой я могла гулять. И это слегка отвлекало от мыслей о будущем. Ничего в доме не говорило о личности владельца: ни портретов, ни личных вещей. Впрочем, Бренн говорил, что запер все помещения, в которые мне не стоило заглядывать, так что ничего удивительного не было.

Магического – тоже. С тех пор, как я оказалась у Эржбет, категорически не хватало проявлений магии. Я старательно гнала мысли о том, что сказал Бренн, но невозможно делать вид, будто ничего не происходит, когда тебе говорят «ты обладаешь магией». Откуда? Как? Почему?

Самым простым было объяснение, что они далеко не все знают о мирах. Вдруг магия – всего лишь талант, которому нужны соответствующие условия? Как те истории, в которых дети из стран Африки, охваченных войной и голодом, попадают к приемным родителям в США и становятся нереально красивыми моделями или артистами? В трущобах ты не можешь рекламировать люксовые тачки, но стоит попасть в благоприятную среду – и вуаля.

Сомнительные аргументы, зато очень удобные.

Исследовав второй этаж, я спустилась в гостиную.

Странный мир, странные люди. Я уже поняла, что между сумраком и рассветом такая ненависть, что они с удовольствием бы истребили если не друг друга, то какого-нибудь соседа – просто с психу. Но занавешивать окна в доме? Серьезно, в жилище Бренна не проникал ни один лучик света! Все окна оказались закрыты плотными шторами. Вампиры они тут, что ли?

В большой и почти пустой гостиной я не удержалась и сунула нос за шторы. За окном простирался огромный, залитый светом, сад. В темноте я не рассмотрела его очарования, приняв за часть леса, но теперь поняла: за прилегающей к дому территорией тщательно ухаживали. Если бы я не боялась разозлить хозяина и остаться без билета домой, то непременно выскользнула бы погулять.

Стоя у окна и наблюдая за силуэтами орлов вдали, я поняла, что несмотря на радость от близящейся встречи с отцом, все же сожалею, что не увижу этот мир ночью. Должно быть, он совершенно другой, и хоть одним глазком…

Нет, нельзя о таком мечтать, о красивом романе уже домечталась. У мироздания порой причудливые пути исполнения просьб.

– Ты крепче, чем кажешься, – раздался за спиной уже ставший ненавистным голос. – В школе для шлюх учат выносливости, да?

– У тебя какие-то проблемы с этим, да? – холодно хмыкнула я.

– Нет, у меня нет проблем. Я всего лишь презираю таких, как ты. Готовых продаться любому, кто предложит крупную сумму и сытую жизнь. Не знаю, зачем отец тебя притащил, но очень надеюсь, что он вернет тебя туда, откуда достал, пока мы все не извозились в этой грязи.

– Ух, – я закатила глаза, – красиво сказано. Я бы с тобой даже в чем-то согласилась, если бы ты, мистер Моральный Облик, не попытался меня убить, едва увидел.

– Ой, да кому есть дело, что очередная шлюшка проживет на пару лет меньше?

– Как оказалось, твоему отцу, он же назвал тебя дебилом и велел отойти от меня.

Я фыркнула, посмотрев на обалдевшую рожу Фаренгейта-младшего и направилась наверх, не желая участвовать в спорах с ним. Тем более, что будь я на его месте, вряд ли бы всем сердцем одобряла концепцию воспитания элитных любовниц. Может, в чем-то Лазарь и был прав. Но форма подачи, знаете ли, тоже имеет значения, поэтому если ты навалил под дверь соседям – то ты идиот, даже если это действо было преисполнено мудрости и философии.

Кроме лестницы других путей наверх не было, и мне пришлось протиснуться мимо Лазаря, который продолжал пожирать меня глазами – раз уж не получилось сделать это почти в прямом смысле ранее. А еще у него была отменная реакция: парень вцепился мне в запястье так быстро, что я даже не заметила движения.

– Отвали от моего отца, тебе ясно? – злобно прошипел он. – Не хватало здесь еще тебя!

– Если ты знаешь, кто такие идеальные, то знаешь и то, что мы не можем отвалить. Кто заплатит – тот и в дамках. В дамке… ладно, забудь, это странное выражение.

– А также я знаю, что церемонии выбора еще не было. И в твоих силах сделать так, чтобы отец не захотел тебя покупать.

– Не волнуйся, – я скривилась, – нет никакого желания становиться тебе мамочкой.

– Следи за языком!

– Убери руки! Хочешь снова сцепиться? Я и не таких обламывала!

– Давай посмотрим, как тебе удастся обломать меня, если я тебя куплю?

Лазарь отстранился, сделав вид, будто осматривает меня и оценивает.

– Выберу тебя и стану твоим хозяином. Ты будешь так же дерзить?

– Тебе придется довольствоваться мечтами, потому что папа на такую дорогую покупку денег не даст.

– Не так уж дорого ты и стоишь. Уверен, тебя оплатят последней. Будешь стоять в зале в одиночестве и ждать, пока кто-нибудь подберет невостребованный товар.

– Ты только что собирался покупать этот товар в числе первых.

Показалось, мы зашли слишком далеко, но никто не собирался уступать: Лазарь – пропускать меня наверх, а я сдаваться и признавать его правоту. Хотелось двинуть ему в челюсть, но проклятый Бренн Фаренгейт должен был мне помочь, и мог отказаться, если я побью его сына!

– И куплю. И знаешь, что?

Он приблизился.

– Никто тогда не остановит меня от того, чтобы полакомиться твоей энергией.

– Кроме моей магии.

– О, не волнуйся, я знаю много способов обойти это препятствие.