Я поежилась от холодного ветра, взявшегося из ниоткуда. От Лазаря исходила такая злость, что стало еще больше не по себе, и от паники меня отделяла тонкая ниточка. Которая быстро порвалась, когда мы услышали низкий угрожающий рык.

Парень тут же меня выпустил, и мы вместе отступили к центру гостиной, к креслам. А волчица, не сводя с нас глаз, спускалась по лестнице, обнажив острые клыки.

– Кхм… хорошая волчица, – тихо пробормотала я. – Мы тебя разбудили? Мы больше не будем…

И зачем я вообще пошла гулять?! В комнате не сиделось?!

– Ари, фу! – Лазарь повысил голос и явно старался казаться невозмутимым.

Чихать она хотела на все его старания. Ари прошлась по гостиной, нервно хлеща себя по бокам хвостом, а затем остановилась между нами, подарив мне и Лазарю по очереди угрожающий взгляд.

– Ладно, – я подняла руки, – поняла, не ссориться. Сейчас я поднимусь наверх и остаток дня проведу в комнате, которую мне выделил Бренн. Вот, видишь? Я поднимаюсь…

Р-р-р.

– Хорошо, не поднимаюсь. И что мне делать?!

– Ари! Место! Эй, я тоже твой хозяин!

Волчица низко наклонила голову и сделала молниеносный рывок вперед. Стальные челюсти клацнули где-то рядом с ногой Лазаря. Стоит отдать ему честь: он только вздрогнул, а вот я не удержалась от вскрика. Стало стыдно за слабость, поэтому я съязвила:

– Ну вот, тебя даже животное не слушается, а ты хотел бабу купить.

Теперь «клац» подарили мне, и от неожиданности я грохнулась в кресло, очень удачно оказавшееся позади. Лазарь последовал моему примеру, и только тогда Ари удовлетворенно улеглась на ковре.

Кажется, мы здесь застряли.

***

В «Твилиде» подавали запеченный сыр с вареньем и бокалом белого вина, но Эржбет не интересовала еда. По мнению Бренна – очень напрасно. Если кто-то увидит их здесь, то этот обед станет для него последним, так что следовало насладиться вкусом.

– Она сбежала, Бренн. Сбежала!

– Ты повторила это шесть раз с тех пор, как села за столик. Да, Грейс Голд сбежала, и она сейчас в моем доме. А чего ты ждала? Девчонка в твоей академии не по своей воле, она хочет вернуться домой. Это логично. Я верну ее вечером, ничего с твоей Грейс не произойдет. Пообщается с моим сыном, поймет, что принц еще неплохой вариант, и как миленькая пойдет со мной обратно.

– Дело не в этом.

Она сжала губы и дрожащей рукой поднесла бокал к губам, но будто забыла сделать глоток, и так же поставила его обратно на стол.

Бренн соврал, если бы сказал, что ему не интересно, что же привело всегда собранную Эржбет в такое состояние. Но и помогать ей не собирался. В последний раз он видел ее без холодной улыбки-маски, когда Эржбет рыдала над телом племянницы, и не сказать, чтобы Бренн жаждал чего-то подобного еще раз.

– Я знаю, почему Грейс сбежала. У нас с ней вышел конфликт… я забрала артефакт из ее мира, который был ей дорог.

– Эржбет, ближе к делу, у меня не так много времени. Скоро вернется король, я должен присутствовать на собрании.

Ее передернуло от упоминания о короле, и Бренн подумал: как такая, как Эржбет, сумела смириться? Принять нового правителя, правила игры, почти с благодарностью взять руководство над академией?

– Этот артефакт содержал в себе изображения. На них была Грейс и ее отец.

Она подняла на него покрасневшие глаза. Их глубина могла утянуть его в водоворот воспоминаний. Глаза Эржбет были почти такие же, как у Ариадны.

– Это Эрмес, Бренн. Эрмес!

Сыр попал не в то горло, Бренн принялся надсадно кашлять и – пусть будет проклят рассвет! – привлекать внимание.

– Это невозможно, – наконец произнес он. – Ты ошибаешься.

– Я, по-твоему, похожа на сумасшедшую?! Это был Эрмес! Но в совершенно другом окружении, в ином мире! Он как-то спасся, как-то ушел…

– Эржбет, никто не выжил. Король, королева и младшая принцесса погибли мгновенно. Они даже не успели ничего понять, я…

– Ты видел тела?

Только Ариадны

– Нет.

– Значит, это возможно.

– Эржбет…

– Возможно?! Я знаю, что видела, Бренн! У Грейс были портреты Эрмеса с собой, она называла его отцом! Я не знаю, как это возможно, но ты хоть понимаешь, что это значит?! Если он жив…

– Он мертв! – отрезал Бренн. – Он мертв, Эржбет, заруби себе на носу, если не хочешь сама оказаться в могиле! Где этот артефакт? Ты забрала его?

– Он исчез. Не знаю, что случилось, должно быть, на нем какая-то защита. Вряд ли он у Грейс, иначе она бы не сбежала. Бренн… она ведь может быть… может быть Луной?

– Значит, на портретах Эрмес в ином мире? – хмуро уточнил он.

Эржбет кивнула, и Бренн едва подавил желание грязно выругаться.

– Тогда Грейс не должна попасть к нему. Ни в коем случае. Я верну ее в академию, и ты будешь молчать. И мы не отступим от плана, тебе ясно?

– Она моя племянница, Бренн…

– Твоя племянница мертва. Если ты объявишь Грейс принцессой Луной, то лишишься всего. Подумай, Эржбет, готова ли ты поставить на карту все. Никто не должен знать, что ты видела Эрмеса, никто не должен знать, кто такая Грейс. Если ты говоришь правду – унеси ее с собой в могилу, а если ложь – немедленно забудь!

Эржбет злилась, Бренн больше не видел в ее глазах боль давно минувших дней, теперь он видел там пылающий яростью омут. И, прежде, чем она натворила дел, он накрыл ее руку своей и до боли сжал.

– Ты готова лишиться всего, к чему стремишься, из-за девчонки, которая не знает тебя? Которая не хочет не иметь ничего общего с Магией? Которая может быть – я подчеркиваю, может быть! – по крови принцессой, но на деле всего лишь одна из многих, пришедших из иного мира?

– Бренн, что ты собираешься с ней сделать? Зачем тебе идеальная?

– Это мои проблемы. Я обещал тебе результат, а пути его достижения тебе лучше не знать. Возвращайся в академию, Эржбет, и прекрати обо всем этом думать. Ты поняла меня?

– Да, Бренн. Но это не так-то просто забыть. А ты предлагаешь мне смотреть на нее каждый день, видеть, как повзрослела Луна, и знать, что она – лишь инструмент?

– Она не инструмент. Она – расходный материал. И в ней нет ничего от Луны, Эржбет. Что бы ни значили те портреты с Эрмесом, Грейс Голд не имеет ничего общего с принцессой. И у нее нет ни единого шанса ею стать. Для нас обоих лучше, чтобы она исчезла. А теперь иди, я должен вернуться на службу.

Но прежде он закончит обед, ибо что-то в этом все-таки есть: в разгар рабочего дня потягивать холодное сухое вино, сквозь мутное от пыли стекло смотреть на улицу и размышлять о том, какие причудливые порой повороты совершает судьба.

У принцессы Луны, младшей наследнице рассвета, члена древнейшего рода рассветников… сумеречная магия.

А еще она послужит тем недостающим инструментом, что вернет Ариадну.

Это даже красиво: сестра отдаст жизнь за сестру.

Время обеда заканчивалось, но «Твилида» совсем не пустела, напротив, свободных столиков оставалось все меньше, разносчики сновали туда-сюда, едва успевая менять салфетки и посуду, а отовсюду поплыли аппетитные запахи самых разных блюд.

Во всеобщей суматохе рассветного города никто не замечал мужчину за столиком у окна. И уж точно никто не слышал, как он устало и обреченно смеялся.

Глава шестая

Я проснулась от негромкого смеха. Он так резко вытащил меня из приятной, хотя и поверхностной, дремоты, что голова включилась не сразу, и поначалу я не поняла, где нахожусь и что происходит. Потом мозг худо-бедно начал соображать, хотя затекшая и ноющая шея не способствовала активному мыслительному процессу.

Мы с Лазарем так и отрубились в гостиной, сидя в креслах, а волчица сторожила нас вплоть до заката. Я поняла, что наступил сумрак, по раздвинутым шторам и робкому свету луны, проникающему в окна.

Черт, сбитый режим меня добьет. Голову будто набили ватой.

Бренн сидел на ковре, почесывая явно довольную собой волчицу. Его сын в кресле выглядел так, словно пережил там похмелье. А может, и пережил: кто знает, на что способна магия, когда ты застрял в кресле, а рядом кровожадная зверюга?

– Я даже не стану спрашивать, как вы оба здесь оказались, – посмеиваясь, сказал Бренн, – но Ари определенно заслужила сегодня награду.

– Быть ковром у меня в комнате тоже своего рода награда, – буркнул Лазарь.

Ари оскалилась, а я поняла, что ему наша сиеста тоже не понравилась. Даже на душе потеплело. Главный моралист этого мира пострадал за собственные убеждения – прекрасный штрих к общему портрету.

– Молодец, девочка, – ласково сказал Бренн, – только на тебя и можно положиться.

Поразительная связь с волком! Я, конечно, слышала, что дикие животные одомашнивались, особенно те, кого люди подобрали в детстве. Но никогда не видела вживую, как смертоносный хищник мурчит и бешено машет хвостом, подставляя пузо под чесание. Должно быть, здесь не обошлось без магии.

И мне тоже ужасно захотелось погладить Ари, глядя на них с Бренном, но, помня об оскале, я не рискнула.

– Переодевайся, – наконец поднялся Бренн.

– Во что? – не поняла я.

– В форму, естественно.

Сердце сначала испуганно замерло, потом с силой стукнуло в груди, а потом забилось в неистовом темпе, грозя лишить меня способности дышать.

– Вы что… вы вернете меня в академию? Но вы же обещали!

– Что обещал? – вежливо поинтересовался Бренн.

– Помочь! Отправить меня домой!

Лазарь, все еще сидевший в кресле, от души рассмеялся. Бренн бросил на него быстрый взгляд, но ничего не сказал, только на секунду недовольно скривился. Затем снова обратил внимание ко мне.

– Ты думаешь, это так просто? Ввалился во дворец с неизвестной девицей, прошел в портал – и все? Никто не пустит тебя внутрь, а вот принцу могут доложить, и попадешь в его сундучок с игрушками раньше, чем Эржбет сделает из тебя настоящую куколку. Тебе надо попасть во дворец, и проще всего это сделать с принцем.

– Диланом?! – ахнула я. – А если он не поведет меня во дворец?

– Поведет, будь уверена.

– Но это почти через год! Отец сойдет с ума! Он без меня не сможет!

– Значит, как раз приедешь к наследству! – отрезал Бренн. – Я не собираюсь рисковать ради тебя жизнью и пробираться к замку кустами и канавами. Вернешься к Эржбет, затем, как все нормальные воспитанницы, отправишься с хозяином в его дом, и там я смогу провести тебя к порталу. На этом все. Бегом переодеваться.

Но я не могла заставить себя сдвинуться с места. Ноги налились тяжестью, а в голове в тысячный раз звучало «вернешься к Эржбет». Да она убьет меня за побег, и Дилану некого будет вести во дворец!

– А если вы лжете?

– То ты никак это не проверишь. Придется рискнуть, потому что я все равно не позволю тебе уйти и шататься по новому миру одной. Что? Что ты стоишь и смотришь на меня? Еще вопросы?

– Да, – медленно проговорила я, – мы можем пройти через город?

– Город в другой стороне.

– Сделаем крюк.

– Зачем?

– Хочу посмотреть на сумеречный мир и его магию прежде, чем вернусь в место, лишенное всякого волшебства.

Сначала подумалось, откажет. Я мало знала Бренна Фаренгейта, но была уверена, что водить девиц на ночные прогулки совсем не в его характере. Он точно не позволит мне сбежать, вернет к Эржбет не моргнув и глазом, а мне останется только верить, что сумеречник не обманет. Хотелось бы верить, имея что-то в истории.

– Ладно, – наконец произнес мужчина, – но быстро. Посмотришь город – и вернешься в академию. И без глупостей, Грейс. Если хочешь снова увидеть отца – слушай то, что я говорю, понятно?

– Да, – вздохнув, ответила я. – Понятно.

Хотя порой «понять» совсем не означает «поверить».

Платье выстирали, высушили и отгладили пожелавшие остаться неизвестными эльфы (ну или кто у них здесь занимался хозяйством?), но все равно я надевала его скрепя сердце. За столько времени дурацкая форма с пошлым белым воротничком стала ненавистной.