– Грейс, не трогай ее! – в панике зашептала Пейдж. – За драку очень серьезное наказание! Одетта умеет выставить себя жертвой! Не обращай внимание!

– Не обращать внимание?! Она меня облила!

– Она специально тебя доводит. Если Одетту игнорировать, она теряет ко всем интерес. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Все время, что я умывалась и одевалась к завтраку, меня трясло от злости. Дурацкие волосы мешались, никак не желая собираться в пучок, все тело ломило, а тоска от опостылевших стен академии обреченно выла внутри, не находя выхода.

– Почему Одетту не отчислили? Моя жизнь что, ничего не стоит, раз на нее можно покушаться и получать хорошие кровати у окна?

Пейдж пожала плечами.

– Всем бы хотелось знать. Сложно представить, будто Эржбет верит, что Одетту можно выгодно продать. Это ж какой риск! Такая идеальная может подпортить репутацию всей академии. Но Одетте почти все сходит с рук. Не знаю, почему. Может, родственница.

Я подумала, что крайне сомнительная забота о родственнике: воспитывать его будущей бесправной любовницей. Но, в конце концов, у всех свои отношения в семье. Мои тоже не назовешь идеальными.

Тьфу, ненавижу это слово.

Мы действительно пришли в столовую одними из последних. Я не успела еще успокоиться после побудки, как снова вышла из себя, увидев Одетту за своим столиком. Рыжей стерве, казалось, нипочем косые взгляды и шепотки за спиной. Она кайфовала от эффекта, который производила, от опасливой осторожности и смутного страха окружающих. И мне подумалось, что она совершенно точно слегка безумна.

– Нет уж, сидеть она здесь не будет! – сквозь зубы продецила я.

– Грейс! – пискнула Пейдж.

Но на этот раз они с Феникс не успели меня остановить. Подскочив к столику, я схватила чашку с травяным настоем, и вылила нахалке прямо на рыжие кудри.

– Ой, извини, случайно получилось, – равнодушно процедила я. – Мне показалось, ты заснула, я решила тебя разбудить. Одетта, ты перепутала столик. Этот – мой.

Одетта начала вставать, пытаясь испепелить меня взглядом, а остальные девушки застыли, открыв рты. Столовая погрузилась в звенящую от напряжения тишину. И чем бы она кончилась, никто не мог сказать, но один из сотрудников-рассветников (тех, кто никогда не проявлял эмоций и практически сливался с интерьером) поспешил к нам.

– Что здесь происходит? – спросил он.

– Одетта перепутала столик, но она уже отправляется на поиски своего. – Я улыбнулась.

Рассветник повернулся к скрипящей зубами и обтекающей – в прямом смысле – Одетте.

– Вы отнимаете время у собственного завтрака, девушки. Займите свои места. А вам стоит нарисовать карту.

Он огляделся, нашел свободный столик, и переставил на него поднос Одетты, жестом приказав пересесть. На этот раз я торжествовала: победа оказалась моей. Но Одетта отомстит, это совершенно точно. И лучше быть готовой.

Ненавижу травяной отвар в этом месте!

Что, так сложно заварить чаю?

Потом я снова вернулась к учебе. Роб Мердок ждал меня в привычном кабинете, привычно невозмутимый и доброжелательный. Хотя на лице профессора явно отражалась двойная жизнь. Скрывать отношения со студенткой не так просто, как кажется. Особенно, если за нее уже кто-то отслюнявливает купюры.

– Грейс! – при виде меня Мердок обеспокоенно сдвинул брови. – Мне сказали, ты болела. Что-то серьезное?

– Я видела Бренна Фаренгейта, – выпалила я.

Профессор так и застыл с открытым ртом. И еще несколько минут он не мог справиться с речью, а когда, наконец, совладал, выдавил нечто короткое и удивленное:

– Как?!

– Длинная история. С секретами, которые еще могут пригодиться.

– Садись. Бренн помог?

– Не знаю. Мне сложно довериться незнакомому человеку. Сказал, что попытается, но я не уверена, что они с Эржбет не в сговоре.

– Это исключено, – отрезал Мердок. – Бренн Фаренгейт и Эржбет – последние люди во всех мирах, которые могут вступить в сговор. Бренн предал семью Эржбет, по его вине казнили ее брата и убили племянниц. Эржбет никогда его не простит, а он никогда не удостоит вниманием представителя бывшей королевской семьи. Поверь, если Бренн сказал, что поможет – так оно и будет.

Я только вздохнула. Бренн многое сказал, даже поведал трогательную байку из молодости. Но это совершенно не значило, что князь Фаренгейт – добряк, каких поискать.

– Бывают выходцы из других миров, которые обладают магией?

– Почему ты спрашиваешь? – Мердок оторвался от плана занятия и поднял голову. – Это как-то связано с твоей новой прической?

– Может быть…

– Я никогда не слышал об иномирянах, обладающих магией.

– А если гипотетический иномирянин вдруг… обнаружил в себе гипотетическую магию? То что будет?

– Гипотетически – вряд ли это такой уж иномирянин.

– Но я выросла на Земле! – вырвалось у меня. – Жила там столько, сколько себя помню.

Хотя я почти не помню первые годы, но разве кто-то вообще их помнит?! Папа рассказывал, что мы часто гуляли по пляжу, что у нас была большая лохматая собака, которую мы подобрали возле бара, и что однажды эта собака убежала, а мы еще полгода искали ее по всему городу. Мы собирали ракушки и строили из них замки, мы вместе мастерили лежаки и собирали зонтики. Точнее, папа собирал, а я все время была в коляске рядом, потому что у него не было денег на няню.

Все это я не помнила, но оно было! Часть моей жизни, детства. Зачем отцу врать?

– А какой тип этой гипотетической магии? – Голос Мердока вернул меня в реальность.

– Сумеречный.

– Интересно. Я бы не стал ставить на то, что ты – феномен двух миров. Мы неплохо изучили Землю, магия на ней не существует как вид энергии. Ты не смогла бы открыть в себе дар, будучи иномирянкой.

– И что это значит?

В моем вопросе явственно послышалось «ну давай, только попробуй озвучить правду, которую я боюсь!».

– Давай это выясним. Магия – уникальна, нет ни одной пары идентичных отпечатков силы сумрака. Если ты получила дар в нашем мире, будет легко узнать, от кого. Может, ты полукровка или что-то типа того.

– И вы действительно сможете узнать?

– Пожалуй. – Мердок кивнул. – Если ты этого хочешь.

– Кажется, у меня нет выбора после того, что вчера видела Эржбет. Она уже наверняка на пути к нужной информации, и мне бы хотелось быть в равных условиях… насколько это возможно.

– Грейс-Грейс, – покачал головой мужчина. – Не пытайся тягаться с Эржбет. Эта леди затыкала за пояс куда более опытных и беспринципных противников. Будь осторожна, сосредоточься на цели.

– Это уже тема урока? – буркнула я.

Мердок рассмеялся и, как мне показалось, немного устало покачал головой.

– Еще нет. Возьми листок и напиши все проявления своей магии. Я попробую хотя бы сузить круг семей, в родстве с которыми ты можешь состоять. Их не так уж много среди сумеречников, и наверняка во время переворота бесследно исчезли не сотни детей.

Я послушно взяла чистый листок и вывела:

«1. Сопротивлялась попытке Л.Ф. полакомиться моей жизненной силой».

– Л.Ф. – это… ? – Профессор все это время стоял у меня за спиной.

– Лазарь Фаренгейт. Сын Бренна.

– Ты интересная девушка, Грейс. Очень интересная. Что-то еще?

– Ну, наверное, новую прическу тоже стоит записать в число магических умений.

– Прическу? У тебя новая прическа? – удивленно моргнул Мердок, и теперь хихикала уже я. – И правда, я даже не заметил…

– Эржбет пыталась обрезать мне волосы. А волосы сопротивлялись.

– Это значительно сужает круг!

Вот только я совсем не разделяла его радость. Сколько в этом мире магов сумрака? Миллионы? Миллиарды? Невозможно проверить всех! Даже на Земле, с ее базами ДНК, соцсетями и доступностью информации сложно найти потерянных родных, а уж здесь…

– Грейс, – в ответ на эти озвученные мысли сказал Мердок, – ты судишь с высоты своего опыта. Магия уникальна, магия передается по наследству, магия не возникает из пустоты. Если у тебя есть дар влиять на свою внешность – этот дар хоть однажды, но проявлялся у твоих предков, и об этом есть записи. Если ты сумела отразить атаку другого сумеречника, то и этот дар имел кто-то из твоих пра-пра… по отдельности таких семей – сотни тысяч, но если совместить, то уже меньше. А с тех пор как к власти пришли рассветники, учет сил сумеречников ведется очень строго. Что-то еще?

Я рассказала об исчезнувшем телефоне, и мы записали этот эпизод под знак вопроса. Ничего другого я вспомнить не смогла, и вновь вернулась мыслями к утренней стычке с рыжей стервозиной. Как жить с ней почти год?!

– Не понимаю! Почему Одетту не наказали за попытку убить меня? За побег ее привязали цепью в подвале, а за нападение на сокурсницу поощрили хорошей кроваткой у окошка?

Поняв, что урока сегодня не выйдет, Мердок махнул рукой и откинулся в кресле. Некоторое время он с загадочным видом хранил молчание, будто размышлял, стоит ли мне отвечать, но потом, наконец, произнес:

– Это как раз то, о чем я говорил. Грейс, все, что делает Одетта – исполняет приказы Эржбет.

У меня открылся рот.

– Зачем?! То есть…

– Играет роль, которую дает ей Эржбет. Она работает на нее третий год, изображает воспитанницу. Чтобы шпионить за другими девочками, чтобы служить им наглядной демонстрацией последствий непослушания. Чтобы держать идеальных в узде. Каждый раз ее якобы выбирают одной из первых, и Одетта по факту не участвует в распределении девушек по хозяевам. И продолжает играть свою роль. Преподавателям запрещено говорить об этом, если Эржбет узнает…

– Узнаю о чем? – раздался холодный и спокойный голос директрисы.

Мердок побледнел, а я судорожно спрятала листок, на котором писала, под учебник.

Что Эржбет слышала? Если много, то вряд ли признается, но если только часть… я не думала долго, только сжала губы и бросила в сторону наставницы холодный взгляд – это даже не было игрой, если я кого и ненавидела в этом мире, кроме Дилана, то Эржбет.

– О том, что я облила Одетту за завтраком вашей травяной бурдой. И в следующий раз эта бурда будет горячей, если Одетта не перестанет меня доставать.

По лицу Эржбет сложно было понять, о чем она думает, верит мне или лишь позволяет лгать. Но ей несомненно доложили о стычке в столовой, так что спустя несколько долгих секунд она кивнула. И я успокоилась: ложь сработала. Или мне захотелось так думать.

– Как правило за подобные вещи я наказываю обеих, и мне плевать, кто и кого доставал.

– Что-то не помню, чтобы вы наказывали кого-то, когда Одетта чуть не утопила меня.

Эржбет пропустила едкую фразу мимо ушей, а вот Мердоку в ее присутствии было явно неловко.

– Поговорим об этом позже. Профессор, я вынуждена забрать у вас Грейс. У нас случилась небольшая накладка, ее ждут на примерке.

– Разумеется. Грейс, дочитай то, что мы не закончили, к следующему занятию. И закончи свое письменное упражнение. Твои вопросы я изучу, в следующий раз пройдемся и по ним.

– Хорошо.

Что такое примерка и зачем меня на ней ждут, я не знала, но особого выбора не было. Хотя и привычной обреченной тоски – тоже. Академия идеальных впервые за много дней показалась не клеткой, а временным пристанищем. Очередным трейлером на пути к непременно светлому будущему.

То, что теперь именно трейлер, из которого я мечтала выбраться, стал светлым будущим – несущественные нюансы. Хотя я всегда жила мечтательным абстрактным «когда-нибудь», и это начинало надоедать.

Когда-нибудь я поступлю в колледж.

Когда-нибудь сниму квартиру в городе.

Когда-нибудь накоплю на машину.

Когда-нибудь снова увижу отца…

– Сейчас мы встретимся с портнихой, которая шьет моим девочкам платья на бал. С ней нужно будет обсудить твой образ. Он – ключ ко всему, ключ к хозяину, которому ты достанешься.