– А разве я не забронирована? Мне кажется, елку можно не наряжать – сразу упаковывать и отдавать в доставку.

– Принц любит красное, поэтому я подобрала несколько эскизов красных платьев. Сейчас выберешь понравившийся.

Эржбет выбрала тактику игнора и будто не замечала открытой враждебности. Мы, кажется, думали об одном и том же: сейчас день, и я беспомощна, но стоит взойти луне – и совершенно непонятно, какие силы и в какой момент проявятся. Эржбет не сталкивалась с таким, у идеальных не было магии, а я даже примерно не представляла, как использовать новое преимущество.

И нужно ли его использовать вообще.

Конечно, в этой академии у портнихи были целые апартаменты. И небольшой закуток с диванами и столиком, и подиум с огромным зеркалом, и встроенный шкаф с тканями и коробками, и даже целая комнатка с манекенами, разодетыми в платья для будущих элитных любовниц. Ну прямо бал в миниатюре.

Сама портниха, миловидная рыжеволосая женщина средних лет, приветливо мне улыбнулась.

– Грейс. Проходи, садись. Хочешь чаю?

В надежде на то, что хотя бы здесь дадут не опостылевший заваренный веник, я кивнула, но получила всю ту же настойку, не имеющую ничего общего с чаем. Надежда, что Эржбет уйдет, потухла, едва она опустилась на диван и наманикюренными пальчиками принялась листать папку с эскизами.

Украдкой я рассматривала ее профиль и пыталась понять, почему один взгляд на Эржбет вызывает жгучую ненависть.

Причин любить ее не было, я точно не стану вспоминать академию с теплом и ностальгией, но мне в буквальном смысле хотелось вцепиться ей в прическу, и я никак не могла понять, почему. До недавних пор я даже не знала, что вообще способна испытывать подобные эмоции. Я всегда считала себя добрым человеком.

– Эржбет выбрала для вас несколько эскизов. Грейс, взгляните. Что-то нравится? Может, хочется что-то добавить или изменить?

Несколько листов с рисунками платьев пестрели пожаром. От ярко-красного даже зарябило в глазах, и тут же я мысленно объявила этот цвет самым отвратительным из существующих.

В целом местная бальная мода не особо отличалась от привычной. Я ждала каких-то диких нарядов, откровенных и пошлых, или же напротив, нарочито-магических, максимально выделяющих товар. Но пять эскизов, представленных швеей, были до неприличия обычными.

Их даже можно было счесть красивыми, если бы не стойкое отвращение к мероприятию, для которого мы их готовили.

– Вот этот очень неплох. – Эржбет показала на пышное бальное платье с глубоким вырезом и невесомой накидкой.

– Баба на чайнике, – прокомментировала я.

– Пожалуй, имеет смысл посмотреть более изящный силуэт, – дипломатично отозвалась швея. – Вот такой, например. Платье без колец, не такое пышное, а перья – хит сезона.

– Я что, гигантский красный страус?

– Грейс! – рявкнула Эржбет. – Не капризничай. Выбери платье.

– Хорошо. Вот это. – Я ткнула в симпатичное (несмотря на красноту) платье кружевным верхом, длинными рукавами и многослойной шифоновой юбкой.

– Мне нравится, – улыбнулась Эржбет.

Это она точно не о платье – удовлетворилась моей капитуляцией.

– Только добавьте декора. Поверх сделайте корсаж в тон. На крючках, что привезли недавно. И здесь добавьте разрез, чтобы когда она сидела, было видно ноги.

– И ценник, – не удержалась я.

– По ценнику за тебя уже рассчитались.

И снова побеждает Эржбет.

– Позвольте, я сниму мерки.

Даже швее было неловко находиться между нами, и она поспешила поставить меня на подиум, чтобы начать суетиться вокруг с сантиметром. Это уже не представляло для Эржбет интереса, и вскоре мы остались одни. Но на разговорчивость Мердока не было смысла рассчитывать, портниха намеренно держалась приветливо, но отстраненно. И после «можешь идти, Грейс, но через неделю я жду тебя на первую примерку» исчезла где-то среди манекенов. И мне ничего не осталось, как идти восвояси.

После обеда поставили урок бального этикета, их у меня еще не было. Но до обеда оставалось минут двадцать, и я решила вернуться в спальню, чтобы, пока нет девчонок, надежно спрятать записи с урока. Если их найдет Пейдж или, того хуже, Одетта, беды не оберешься.

Едва открыв дверь, я почувствовала странный сладковато-тошнотный запах протухшего мяса. И это было странно, потому что никто не хранил сырое мясо в теплой комнате. Хотя, если брат Татии снова принес продукты для вечерних посиделок, что-то могло и не дожить. Если кто-то узнает – убьют, но не рыскать же по комнате в поисках стухшей заначки.

Планы поваляться провалились, поэтому я запихала листок с заметками в тетрадь, а ее поглубже в тумбочку, и собралась было уходить, но вдруг остановилась у собственной постели.

Я совершенно точно ее не застилала. Обычно какие-то невидимые и неведомые домовые эльфы, наверняка мысленно проклиная нерадивую и совсем неидеальную обитательницу дома, устраняли последствия бардака, который я чаще всего намеренно создавала.

Вот только они делали это так, словно привыкли работать в отелях высокого класса. А моя постель сейчас была заправлена небрежно, косо, с комками и складками. Чувствуя неладное, я откинула покрывало.

Не удержалась от крика.

На белой простыне особенно уродливо и мерзко смотрелись крысы. Шесть здоровенных мертвых крыс с разинутыми пастями и растопыренными лапами.

– Твою мать!

За одну секунду я научилась ругаться сразу на двух языках, а еще сдерживать тошноту при виде окровавленных тушек и от запаха мяса. Беру свои слова назад, кроме Дилана и Эржбет еще я ненавижу Одетту. И пусть я не могу защититься от принца или владелицы академии, уж Одетте ответка прилетит немедленно!

Я подлетела к ее постели и начала снимать белье, а затем выгребать все из тумбочки. Тетрадки, книжки, какие-то записки и прочую ерунду. Со звоном на каменный пол упал крошечный серебряный ножик, которому я не придала значения и который бросила в общую кучу хлама. Туда же полетели вещи, небрежно брошенные на постели, пара обуви под кроватью и несколько бутыльков косметики. Все это я вывалила прямо на тушки, но даже тогда меня не перестало трясти. Если бы Одетта вдруг оказалась сейчас здесь…

А она и оказалась здесь.

– Фу, чем пахнет? – услышала я голос Феникс.

Они все возвращались с занятий, чтобы оставить тетради в комнате и отправиться на обед. Пейдж, Феникс и Татия хмурились и морщились, а вот Одетта сияла. Она уже увидела меня, но еще не видела учиненного мной беспорядка, а когда увидела, мигом из довольной стервы превратилась в ошалелую драную кошку.

Рыжую драную кошку.

– Ах ты дрянь! – взвизгнула она.

Подскочила ко мне и толкнула, но я сбросила ее руки с плеч и сделала то, о чем мечтала: вцепилась в кудрявую копну и дернула, что было сил! Откуда они только взялись, силы эти! И на то, чтобы удержать брыкающуюся Одетту, и на то, чтобы подтащить ее к кровати.

– В привычной среде обитания. Кажется, крыс в подвале Эржбет было недостаточно, раз ты притащила их сюда. Но вот незадача: перепутала кровати. Бывает, ничего страшного, я уже перенесла твои вещи. Только попробуй еще хоть раз подойти ко мне или к моим вещам.

– Убери от меня свои руки! – визжала Одетта, а я с каждым новым воплем тыкала ее в крыс, прямо как нашкодившего котенка.

– Ты. Спишь. Здесь. Раз и навсегда, тебе ясно?!

– Что здесь происходит?! Расступитесь!

В комнате собрались не только мои соседки, но и обитательницы соседних комнат. И все смотрели на нас со смесью ужаса и удовлетворения. Одетта здесь многих достала, кто-то даже открыто смеялся, глядя, как она пытается вырваться из моей хватки.

– Грейс, немедленно отпусти ее! – Эржбет была зла не меньше, чем я.

– Да пожалуйста.

Я разжала пальцы, и Одетта едва не грохнулась вишенкой на торт из собственных вещей с крысиным коржом.

– Все. Ты превысила лимит снисхождений, Грейс. Ничья протекция не дает право так безобразно вести себя. Время до бала ты проведешь в подвале. Без еды. А если Его высочество будет предъявлять претензии относительно твоего здоровья и внешнего вида, то пусть в следующий раз приведет более воспитанную куклу. Ступай за мной!

– Крысок можно с собой забрать? Буду с ними разговаривать. – Я была настолько зла, что почти не испугалась.

– Прости? – Эржбет изобразила удивление.

Вспомнились слова Мердока о том, что Одетта – подставная девица директрисы, и я задумалась: могла ли Эржбет приказать устроить эту шуточку или ненависть Одетты ко мне – искренний экспромт?

– Ну зачем-то же ваша несомненно более воспитанная кукла накидала мне в постель дохлых тварей. Наверное, она просто нашла для меня друзей. Чтобы не было одиноко ночью. А я, невоспитанная кукла, не так все поняла и оттаскала бедняжку за волосы.

Кажется, Эржбет искренне удивилась, по крайней мере, такое выражение лица вряд ли можно изобразить искусственно.

– Одетта, она говорит правду? Ты это сделала?

– Нет, – усмехнулась Одетта и, конечно, ей никто не поверил.

– Тогда вы обе будете наказаны. Ты – за то, что начала травлю сокурсницы. А ты, Грейс, за то, что не пришла ко мне, а опустилась до свары, как дворовая сука. Обе! За мной! Посидите в соседних камерах, может, что-то и осознаете!

Пожав плечами, я двинулась за Эржбет. Перспектива камеры сейчас не пугала, адреналин лишил меня способности бояться. Накроет потом, когда дверь закроется, и я останусь в темноте и тишине, наедине с мыслями. А сейчас хотелось продолжать бороться.

Когда мы были у двери, сзади вдруг кто-то завыл.

Эржбет резко обернулась, девушки расступились, и я увидела, как Одетта сидит на полу, держась за голову.

– Одетта, прекрати спектакль, – устало произнесла наставница. – Поднимайся, идем.

– Я не могу! Не могу-у-у! – Девушка сорвалась на рыдания, и вот теперь меня накрыло паникой.

То ли от искреннего ужаса в ее голосе, то ли от призрачного, но уже поселившегося в душе понимания: это сделала я. Не знаю, как, не знаю, что именно, но совершенно точно это сделала я.

Эржбет посмотрела на меня, и, кажется, подумала о том же.

– Успокойся! – велела она Одетте. – Что с тобой такое?

– Я не могу уйти! Не могу, не двигаюсь, не… тело не слушается!

– О, Гелиос, дай мне сил! – пробормотала она. – Хорошо, а что ты можешь?

Рыжие кудри взметнулись, Одетта смерила нас слегка безумным ненавидящим взглядом, и… медленно, словно каждое движение давалось ей с трудом, села на постель, с которой соскользнули несколько тетрадок.

Эржбет передернуло. Не в фигуральном смысле: она действительно содрогнулась и на секунду закрыла глаза, а когда открыла – снова стала собой.

– Убери постель, Одетта, и жди меня в комнате. Грейс – иди за мной.

Я случайно поймала взгляд Одетты и поежилась. Нет, она не разыгрывала написанную наставницей роль, она всерьез не ожидала подобного. Как и я, впрочем. Раз десять я посмотрела в окно, убеждаясь, что сейчас день. Может, Бренн ошибся? И я обладаю не сумеречной магией? Или в комнате у кого-то есть дар рассветника, и он присоединился к флешмобу «успокой ненормальную рыжую стерву»?

– Я знаю, что вы не интересуетесь моим мнением, но это несправедливо, – сказала я по дороге в подвал. – Одетта с первого дня меня доставала. Сначала она пыталась меня утопить, потом провоцировала, потом заняла мою постель. И можно все списать на подростковый бунт, хоть в двадцать уже поздновато определять себя подростком, но крысы – это перебор. И я не понимаю, почему должна быть наказана за то, что не стала терпеть такие выходки. Хотя терпеть, конечно, основная концепция этого места.