Габриэль была старшей сводной сестрой Жоржа, которая тоже переехала в Португалию из Франции – под давлением брата, а Бруно был ее парнем, который уже пять лет обещал сделать предложение, но каждый раз находил повод, чтобы этого избежать. Над ними все шутили из-за этого, а Жорж отчаянно уговаривал Габриэль разойтись. «Ты только теряешь время с этим бездельником», – намекал он.

– Я не думаю, что Габи хочет, чтобы ты об этом всем рассказывала, – недовольно сказал Жорж.

– Я же не говорю всем, а только лучшим друзьям, кому они расскажут? – возразила Вивьен.

– Так что же случилось? – Софи уже сгорала от любопытства. Как и почти любая девушка, она обожала сплетни.

– Ну, – начала подруга, подбирая слова, – он ей изменил.

– Что? – воскликнула Софи.

– Боже, с кем? – подхватил Марсель, так же ошарашенный новостью.

Жорж загадочно улыбался и ждал реакции друзей на ответ жены.

– С мужчиной, – выпалила она и расхохоталась.

– Это как? – Софи была растеряна.

Она пыталась по выражению лица друзей понять, была ли это шутка.

– Тебе, может, еще показать, как именно? – Вивьен громко и раскатисто смеялась.

– Как же она узнала? – спросил Марсель, покраснев, словно говорили о нем.

– Кажется, она увидела переписку Бруно с ним, там было много интимных фото, – ответила Вивьен и откинулась на спинку стула, довольная тем, что смогла удивить друзей этой историей.

– И как давно он понял, что… ему нравятся мужчины? – Софи тоже покраснела от прилива эмоций.

– Он утверждает, что не знал об этом до встречи с этим парнем, но я давно догадывался, что с ним что-то не так. – Жорж взял бутылку вина и разлил остатки по бокалам.

– Так вот почему он не хотел жениться, – сказал Марсель, и все снова раскатисто рассмеялись.

Друзья допили вторую бутылку, когда солнце полностью спряталось за горизонтом, оставив ясную ночь хозяйничать в городе. Было полнолуние, и все улицы наполнились голубым светом. Очень скоро похолодало, и Вивьен принесла пледы.

Дочки ушли в гостиную, переключив внимание на телевизор. С балкона было видно, как прохожие торопились домой, стуча каблуками по брусчатке, отчего глухой стук ударялся о стены узко застроенных домов и эхом долетал до самых верхних этажей.

Жорж встал из-за стола и зашел в квартиру.

– Когда я смотрю на небо, мне становится страшно, – Вивьен запрокинула голову, рассматривая звезды. – Когда я думаю, что мы меньше, чем звезды, то грущу, что те, кто так же сидит там, запрокинув голову, никогда меня не увидят.

Софи и Марсель молча слушали поток мыслей Вивьен. Она любила говорить на философские темы, когда выпивала, легко могла заплакать, расстроившись, что никогда не сможет побывать на Сатурне и не облетит Луну со всех сторон.

– А что будет, когда мы умрем? – продолжала она. – От нас ничего не останется, кроме воспоминаний знакомых, а когда умрут они, умрут и воспоминания.

– Если об этом думать, Ви, можно умереть от мыслей раньше времени. – Марсель не любил философствовать, стараясь не загружать голову внеземными проблемами.

Из квартиры послышалась музыка пианино. Звучала веселая песенка, к которой никто не мог вспомнить слова, но они навязчиво вертелись на языке.

– Как я люблю, когда Жорж садится за пианино! – Софи вскочила и побежала в квартиру.

Вивьен и Марсель последовали за ней. Пианино стояло рядом с выходом на балкон, в углу просторного зала. Когда они вошли, Жорж прервался и оглянулся на них.

– Что пожелаете? – спросил он.

– Что-то веселое. – Софи подошла к нему и одной рукой начала наигрывать детскую французскую песенку, единственную, которую еще в детстве научилась играть на пианино.

Жорж сразу подхватил мелодию, и музыка разлилась по комнате. Марсель посмотрел на то, как Софи кокетливо крутит бедрами, а длинная юбка платья догоняет ее движения. Вивьен начала скакать, как маленький ребенок, и напевать слова из детской песенки.

Марсель схватил на руки старшую дочку друзей, которая уже увлеченно наблюдала за скачущей в танце матерью, и начала повторять за ней движения. Теперь уже пели все, весело танцуя и прыгая.

Они протанцевали еще несколько бодрых мелодий, пока шестилетняя девочка не подошла к Вивьен, хныча, что хочет спать. Марсель посмотрел на часы. Было уже пятнадцать минут двенадцатого.

– Мне уже скоро вставать, – прошептал он на ухо Софи, которая снова пыталась подыгрывать Жоржу на клавишах – теперь уже собачий вальс.

Гости вызвали такси и стали прощаться с друзьями.

– Это был прекрасный вечер, – сказала Вивьен, целуя по очереди Софи и Марселя.

– Теперь в следующий раз собираемся у нас, – ответила Софи и открыла входную дверь.

Все пожелали друг другу доброй ночи, снова по нескольку раз пылко поцеловав друг друга в губы, и пара вышла из квартиры. Водитель такси был явно приезжим: он лишь поздоровался, когда они сели к нему в салон, и попрощался, когда приехали. Марсель и Софи тоже всю дорогу молчали, чему оба были очень рады.

– Ты правда не против завести собаку? – спросила Софи, когда они зашли в дом.

– Почему я должен быть против?

– Это же не просто вещь, это член семьи.

– А я хочу большую семью, – сказал Марсель.

Они прошли в спальню. Софи сразу переоделась в ночнушку. Супруги обсуждали прошедший вечер, вместе умываясь в ванной комнате.

– Я не хочу тебя будить утром, – сказал Марсель, глядя на часы.

Была уже полночь. Супруги легли в постель. Свет от полной луны освещал спальню, бросая длинные тени на стены.

– А я хочу проводить тебя, – возразила Софи уже сонным голосом.

– Спокойной ночи.

– Люблю тебя.

Марсель почти сразу услышал сопение Софи. Но сам спать не хотел. Он закрыл глаза, и голова закружилась от выпитого алкоголя, а в ушах раздался громкий шум.

Он обдумывал этот вечер. Думал о том, как грустно Вивьен говорила о своей беременности, как Софи радовалась, когда он согласился насчет собаки. О том, что Софи говорила утром, о том, как он снова слышал в ее голосе грусть, которая возникает всегда, когда речь заходила о ребенке.

Марсель надеялся, что, когда они заведут собаку, жене станет легче, что у нее появятся заботы и не будет времени накручивать себя.

Он начал представлять, какой была бы их жизнь, будь у них ребенок. Какие заботы бы их волновали? Что бы Софи говорила малышу, когда Марсель бы в очередной раз улетал на несколько дней? Смог бы он воспитывать ребенка как подобает? Был бы хорошим родителем? Вырос бы этот ребенок успешным и счастливым? А что, если он будет чем-то болен? Вдруг Марсель не сможет этого пережить? Он не сможет видеть, как ребенок мучается от того, что у него не выросла рука, или из-за гигантской родинки на пол-лица? Как бы Марсель объяснил, почему другие дети не хотят дружить? Или почему не получается ходить в обычную школу, как дети соседей? Марсель сам не знал, смог бы полюбить такого ребенка или нет.

А что, если ребенок родится здоровым, но будет ненавидеть его? Будет ненавидеть его за то, что заставляет его учить уроки, или за то, что не разрешает играть целыми днями в компьютерные игры? В двенадцать лет начнет курить и свяжется с плохой компанией, а в шестнадцать станет наркоманом и умрет где-нибудь под мостом от передоза? Или попадет в тюрьму за кражу или убийство? Или это будет девочка, которая забеременеет в пятнадцать и захочет родить в этом возрасте? Как он сможет это предотвратить? Как объяснит молодой девушке, что рожать, не окончив школу, это плохая идея? А что еще хуже, вдруг они с Софи умрут и ребенок останется сиротой?

Чем дольше Марсель думал, тем больше дурных мыслей появлялось в голове.

Он открыл глаза. Вся комната светилась голубым светом.

«Слишком светло», – подумал Марсель и встал, чтобы задернуть шторы.

00:49

Будильник был заведен на три часа ночи, оставалось поспать совсем немного. А может, лучше не спать совсем?

Когда Марсель прилетит, то сразу отправится в офис, времени вздремнуть совсем не будет.

Софи развернулась во сне и прижалась к мужу. Он завидовал ее крепкому сну, особенно последние пару месяцев, когда начала одолевать бессонница. Марсель с детства видел яркие сны и даже любил это. Но в какой-то момент они начали казаться слишком правдоподобными. Он часто просыпался с мыслью, что случившееся во сне произошло на самом деле. Иногда это пугало, и, проснувшись в три часа ночи от очередного правдоподобного сна, он до самого утра не мог уснуть обратно и просто лежал, думая о чем-то своем, вслушиваясь в сопение жены и тиканье настенных часов.

Появилось страшное желание повернуться на бок, но Марсель не хотел тревожить сон Софи.

01:17

Пришлось начать считать до ста, а потом снова отсчитывать в обратном порядке до нуля, сбиваясь, начиная сначала, сосредотачиваясь на овечках, которые прыгали через забор. Овечки были все разные: серые, белые, большие, как облако, и маленькие, со сбритой шерстью. Он почувствовал, как его лоб нахмурился, и постарался расслабить лицо.

Марсель снова открыл глаза и посмотрел на Софи. Ее белые волосы падали на его грудь. Он задумался о том, что к ней испытывает. Любит ли ее так, как любил когда-то? Ведь они оба уже давно не чувствуют трепет друг к другу. Но разве это не есть нормально, когда муж и жена просто любят другу друга? Хотя что в таком случае можно назвать любовью? То недолгое время, когда ты постоянно ждешь встречи с человеком? Когда голова кружится от его прикосновений? Когда кажется, что кроме вас двоих ничего не существует? Но ведь это влюбленность. Тогда что такое любовь?

01:43

Марсель взял телефон и начал пролистывать социальные сети, пытаясь отвлечься от мыслей. Он сразу наткнулся на фото Бруно, о котором сегодня говорили у Ру. Рыжий парень, больше похожий на англичанина или уроженца скандинавских стран, чем на португальца, стоял в гидрокостюме и с доской для серфинга на берегу океана. Под фото была надпись: «В свободное плавание». Как неоднозначно звучит. Что он имел в виду? Писал ли так метафорично о серфинге, или же подразумевал расставание с Габи? А что его подтолкнуло на измену? Быть может, он давно хотел расстаться с Габриэль, но не находил сил сделать это самому? Ведь если изменяешь, то не хочешь, чтобы кто-то увидел вашу интимную переписку. «Вот если бы я…» – начал Марсель и сразу пресек эту мысль. Он никогда не позволял себе даже думать о других девушках.

02:05

Меньше чем на час засыпать не было смысла, это бы сделало его только более разбитым. Марсель тихонько вылез из объятий жены и прошел в кухню. На столе стояли неубранные стаканы от лимонада, который они пили еще в обед. Он включил телевизор почти беззвучно и кофеварку. По телевизору шел старый американский сериал с португальскими субтитрами. Марсель убрал со стола стаканы, сварил себе кофе и сел за стол. Кухню наполнил запах ароматного напитка.

– Я уверена, твоя жена будет счастлива уехать в другую страну, чтобы ты смог наладить отношения с новой женой, – сказала героиня сериала.

Последовал закадровый смех.

– Все может быть, – ответил мужчина, и снова раздался смех.

Марсель отхлебнул кофе с двумя шотами эспрессо.

– Уже пора ехать? – В кухню вошла Софи и скрестила на груди руки, пытаясь удержать тепло прерванного сна.

– Скоро можно будет выдвигаться.

– Ты что, думал уехать не попрощавшись?

– Как я могу такое позволить? Но я очень не хотел, чтобы ты так рано просыпалась из-за меня.

– Из-за чего мне еще просыпаться? – Софи тоже подошла к кофеварке сделать себе кофе. – Не переживай, я приеду и снова лягу спать, а когда проснусь в обед, часа в два, то узнаю насчет собаки.

Было заметно, что все мысли супруги были только о щенке с фотографии. Софи села напротив Марселя с кружкой кофе.

– До тебя я был никем. Позвони другим девчонкам и спроси, – сказал герой из телевизора.

– Как же я их обожаю, – сказала Софи и прибавила звук.

– Но когда я с тобой и когда мы вместе… О. Мой. Бог. – продолжали звучать из телевизора нескончаемые реплики в сопровождении закадрового смеха.

– Ты точно взял все? Паспорт? Страховку? Запасные трусы? – спросила Софи.