Девушки – они везде девушки. Стройные, нежные, миловидные. Но ничего сногсшибательного. Одна из двух – строгая, аккуратная, волосы расчесаны не прямой пробор, очки с «плюсовыми» линзами – через них зрачки расширялись как у инопланетянки и мерцали загадочным выражением. Вторая девушка не привыкла быть в центре внимания – от любого проявленного к ее персоне интереса сжималась, наклоняла шею к плечу (что-то не в порядке с осанкой). Странная робкая особа. В странном мешковатом платье невероятной, ляпистой расцветки – какие-то желтые горошины, зеленые стручки на синей клетке. Дэн разглядел девушку лучше, когда приблизилась к нему, протянув кружку с водой – чистой и прохладной. И хотя вокруг наследника олигарха всегда много красавиц, он был очень благодарен. Хорошая, добрая девушка, нет в ней всяких выкрутасов – лицо без следов косметики от пристального взгляда незнакомца покраснело до слез. И вправду милая девушка.

Теперь самый заметный член компании – круглый блондин, от которого исходили яркие эмоциональные импульсы, что цепляли присутствующих – даже Дэна успели зацепить. Блондин шумно высказывался, как бы командовал, и окружение принимало это должным образом. Напрашивался вывод, что он занимает место лидера. Но уж слишком активно провоцировал чужака – сразу с места в карьер, не выяснив, кто, что и почему. Нельзя так, не царское это дело бросаться впереди всех. Блондин горячо доказывал свое лидерство – в том несообразность. Он задирался, а сам бросал короткие взгляды на последнего члена компании, незаметного и молчаливого темноволосого парня, словно пытаясь предугадать реакцию того. А парень сидел тихо и скромно. Однако Влада побежала к нему прямиком как собачонка. Дэн изумился: избалованная кузина прежних кавалеров в Кортубине строила и доводила, тут же ее не узнать. Кто укротил Елгоковскую – нет, не императрицу – принцессу? Любопытный тип. Леша, кажется? Вот этот Леша здесь главный. Чего стоил его жест – бросание камешков в сторону белоголовых братьев, что немедленно заткнулись. И сделал это Леша, не промолвив ни словечка.

Похвальная проницательность. Дэн захотел обратиться к Владиному избраннику – неважно, с чем. Верный ход. Дэн хотел, но круглый блондин продолжил яростные нападки (словно подтверждая свой лидерский статус – слишком явно, слишком…). Мудрая стратегия Дэна провалилась.

– … больно умный! – аналогия здесь: кто дурак? я дурак?! сам ты!.. и далее в аналогичном духе. – Тебя кто сюда звал? Что у тебя здесь? Да знаем! Все вокруг колхозное, все вокруг мое! Олигархово!..

Дэн снова вздохнул. Надо отвечать. Смолчал – значит, уступил. Не смолчал… Вот еще драки не доставало – в таком случае Дэн не сомневался: его побьют. Потому никогда не доводил до драки. Надо сохранить лицо гордым и не побитым.

– Я в недоумении. Что сказать-то хотел? Смысл темен.. Конечно, не мое дело…

– Не твое, чувак! Гуляй. Напрасно ты сюда пришел.

– Куда мне… гм… гулять?

– Куда хочешь. Степь большая. И не всюду угодья твоего папы-олигарха. Здесь свобода! свободная зона. Наслаждайся!.. Ваш брат сюда на курорт отдыхать приезжает. Проветриться, на дельтапланах полетать. Вид спорта для богатых туристов. Когда работать не требуется. Как тебе.

– А идите вы! Сами гуляйте. Я вам не мальчик для битья – не колобок для пинков…

– Кто колобок? Я? Ты меня колобком назвал? – яростно завопил Петька под дружный смех всей честной компании.

Дэн устало отмахнулся – говорить больше не о чем, и даже ругаться – и зашагал прочь. Его никто не пытался остановить. Даже Влада, которая привела на Казятау и, получается, бросила.

Какое же направление спонтанно выбрал Сатаров-младший? К наиболее заметному – и привлекательному – объекту. К статуе с раскинутыми руками. Сначала к ней, затем вверх – на макушку Казятау – и после вниз, спускаясь с горы. Дэн шел прямо, не поднимая головы и не сворачивая. После спуска остановился и огляделся: где эта чертова Утылва, откуда они пришли с Владой? Не видать никаких признаков цивилизации – ни дощатых заборов, ни крыш домов. За его спиной Казятау, перед ним – другая, незнакомая возвышенность (Кашиха). Вечерело. В воздухе впервые за жаркий майский день почувствовалась прохлада.

– Ты зачем его послал, Петька? Невежливо. Не гостеприимно.

– А пусть! Пусть попробует. Без папочки и без охраны. И не на шикарном авто, а своими ножками исходить…

– Сдурел! Ночь скоро. Если он куда забредет? Ну, совсем не туда, куда следует? Хоть на Шайтанку! Попугали наследника ворпанями, а вдруг они реально встретятся? Клобы ведь не прячутся – не скрывают звериное нутро.

– Ниче не будет. И Варвара, и Клобы на службе у холдинга – у папы Сатарова. Что, они против хозяина попрут? Чтобы их уволили?

– Уволили как простых смертных? Мне кажется, они увольнения не испугаются. У ворпаней хозяин – Энгру.

– Нельзя Сатаровского сынка посылать. Заплутает он. Ночевка в степи – то еще испытание для городского неженки. Видели же, куда он потопал. Утылва – в другой стороне. Он так может и до Виждая дойти – до ручки, до точки. Ну, или не дойти…

– Ужас, – пролепетала добросердечная Олеся.

Лешка рассуждал логично. Ничего личного – ни ненависти, ни жалости.

– На сынка наплевать. Но лучше, чтобы все обошлось без последствий. У нас тут свои последствия на подходе.

– Лешенька, – чуть не с плачем позвала Влада. – Если с Дэном что стрясется, дядя Гера Утылву верх дном перевернет. И вам достанется!

– Ладно, не плачь. Мы его сейчас достанем. И вернем. – Лешка глазами выбирал, кому поручить.

– Я не пойду! – первым отпихнулся Петька. – Он меня оскорблял, колобком называл…

– И мы не пойдем! – поддакнули Анютины. – Подумаешь, разок переночевать у козопасов. Не смертельно. Дух закаляет! И сынкиному дивору давно надо дать прогуляться по степи…

Лешка принял решение.

– Лесь, сходи, пожалуйста. Ты с ним не ругалась. Даже водой его напоила, спасла от жажды. Спаси еще раз. Просто догони и отправь к папочке. Не пугайся, Влада, твой ненаглядный братец будет ночевать гостинице. Все нормально. Без сюрпризов.

*********

Из всех персонажей нашей истории, что находились в описываемое время в гостинице «Мара» и участвовали (непосредственно или же нет) в этом заразительном безумием действе, большего сочувствия заслуживал – кто бы вы думали? – кортубинский олигарх. Автор старается быть справедливым, ведь в справедливости нуждаются все (ВСЕ! без исключения). Бедный, бедный Генрих! (в статусе «бедного, бедного» на протяжении нашей истории перебывало уже несколько человек – недавно прибеднялся Поворотов, а перед ним Пятнашков, теперь снова очередь пополнилась). Господин Сатаров уже многое увидел, со многим столкнулся и почувствовал кое-что обостренным чутьем ворпаня. Чтоб понятно было: олигарх в России – сказочная фигура – кто угодно: мерзавец, вор, злодей, сущее исчадие ада (все идет по нарастающей), но ни в коем случае не дурак. Да! Генрих почувствовал. Как бы описать его чувства? Первое, что напрашивалось – угроза. При въезде в Утылву Генрих испытал давно забытый приступ паники – дурноту и удушье. Странно. Он сидел в удобном салоне Ауди, вдыхал кондиционированный воздух, но чувствовал, будто бежал куда-то, и за ним гнались. Точно! Органы чувств не обманывали (нельзя же не верить тому, что видели глаза и слышали уши – нельзя себе не верить). За спиной трещали ветки волчавника, ходили ходуном. Порыв ветра? Неужели ветер настолько силен, что ломает одеревеневшие стебли? Не ветер, а ураган! Генрих оценил обстановку, отыскал взглядом на месте, где в прошлый раз бежал Максим, а перед ним еще Ирэн, по веткам, которые они дорогой наломали. Откуда-то родилась уверенность, что бежать надо туда же – к дороге. Треск приближался слишком явственно. У Генриха на кожаном сиденье Ауди напряглись икры. Он даже не успел опомниться, как ноги понесли его (вперед головы) – по траве и далее напролом через кустарник в синих цветочках. От бешеного темпа бега в груди сперло дыхание. Генрих не останавливался, несмотря на боль. Сзади угрожающе трещали кусты – за ним гнался какой-то большой опасный рыжий зверь с жесткой шерстью и заячьими ушами. Да так шустро гнался – того и гляди, догонит и разорвет. Просто сумасшедший зверь! Заяц мутант… Ну, пусть мутант – про ворпаней Генрих ничего не знал, это его извиняло. От незнания страх лишь прибавлялся. Прочь от зловещих кустов! быстрее!! Надо успеть… Только бы успеть! Только бы спастись! Толстые (сталинские) стены родного дома на улице Социалистической в Кортубине остались за сотни километров отсюда – в другой реальности. А здесь, в сказке Генрих не знал спасительного места – старой двухэтажки в Кашкуке с надписью на торце белой краской «ул. Коммунальная, 6». Не представлял картины – распахнутые створки дверей, спасительный полумрак бабылидиного подъезда – нырнуть в него и спрятаться, там никто не настигнет… Солнечные лучи стали косыми и короткими, красными. Красные стрелы света пронзали синие тени и погибали там. Над головой – в вечереющем небе – не различить заветное белое шаровидное облако, похожее на кота. Зато ужасное незнакомое лицо уставилось в него через годы. На носу – на кончике носа – повисла капля. Растянулись губы (как резиновые) – но не в улыбке, обнажив кривоватый ряд желтых прокуренных зубов. Зубы были сжаты до хруста, до боли. И глаза мужчины – вытаращенные, какие-то дикие. Зрачки сузились, подрагивали и кололи ощутимо. И третий темный зрачок (магический третий глаз) – темное дуло пистолета в крепкой, жилистой руке… Исполнялся поистине безумный кошмар. Мог ли Генрих рассчитывать на спасение? Ведь баба Лида ему (в отличие от Максима) не кровная бабушка. Все равно надо надеяться! баба Лида – ВСЕХНЯЯ бабушка… Бред! Слишком фантастично, чтобы поверить. И, тем не менее… Генрих не осознавал, но неосознанно надеялся, что надежно спрятался в своем (прежде бывшим Варвариным) номере гостиницы. Наивный..

А вот уже ближе к реальности. Сатаров-старший не помнил, как очутился в передней комнате на кожаном диване под синей обивкой. Там он лежал без простыней, накрывшись длинным синим халатом. После произошедшего скандала заперся в номере. Лариса деликатно стучала, повторно приносила обед, но не была допущена к телу олигарха.

Точно не известно, сколько Генрих так промаялся. Ворочался, стонал, страдальчески закатывал глаза к белоснежному потолку – натяжному, из ПВХ пленки. За время лежания не довелось изучить извивы трещин в штукатурке, наблюдать за пауком и паутиной в углу – все чисто, гладко, идеально. Олигарха мучила неопределенность – ради чего приехал в это несуразное место? Истерзанная нервная система впала в прострацию. И Генрих скатился в сонное забытье. Во сне продолжал на что-то надеяться. Правильно, Генрих Прович!

Неожиданно рывком сел на диван. Не понял, проснулся или нет. Наверное, все же нет. Во сне все объяснимо – и объясняешься опять-таки во сне. Напряженно прокручивался в памяти нынешний день (который не закончился – не надейся!), и тревога зашевелилась внутри. Стал ждать тошноты и удушья. Это реакция на покушение. Да как посмели?! Хотя, может, не покушались – просто посмеялись. Закидали картошкой. Над ним здесь все смеются. Они, аборигены, думают, что он не знает – что он идиот…

В этот момент – да, именно в этот самый момент – раздался звук. Нет, не цок-цок-цок по полу, вслед за ним мягкое шуршание, затем порыв воздуха, как бы бросок. Ну, да! бросок. Нет, Генриха не бросали. В гостиничном окне – в том, что обращено в лоджию на задний двор, показалась голова. Нормальная, человеческая голова – не откусанная. На шее и на плечах. Не в дурацкой маске Зорро. Глаза-буравчики сверлили Генриха, и от того он проснулся. Точно! проснулся. Голову (точнее, мужчину с такой головой) Генрих узнал без труда – утром лично сталкивались. Слабым сонным голосом поинтересовался.

– Ах, это ты… вы… Помню. Начальник коммерческого отдела. С удостоверением лидера и с черной папкой компромата. Но как же… Вас уже выпустили из дурдома? Поторопились…

Витька Пятнашков (это была его голова) не оскорбился. Заговорил с напором (Генрих не все разобрал в захлебывающейся речи).

– … Пилядь!.. Нам угрожает тотальная катастрофа. Голые черепа – без глаз, носов, без мозгов… Осознайте последствия, господин Сатаров! Надо что-то делать!..