Из-за темной стены заводского гаража вынырнули два столба света, подпрыгивая (тем самым повторяя, как ехал грузовик по разбитому асфальту – по буграм и ямам), затем уперлись прямо в проходную – в шлагбаум, будку охранников. Генрих завороженно смотрел на все происходящее словно в замедленной съемке. Сказочное чудовище с горящими желтыми глазами. Тело дракона – или самого древнего и великого корыльбуна, которому посчастливилось избежать участи младших собратьев (быть разорванными злыми ворпанями). Гигантское тело пряталось во тьме за светом фар. Как реальное живое существо урчало.

Тело же самого Генриха словно парализовало, и одновременно его фантазия расправила могучие крылья – перед мысленным взором разворачивались картины, вполне достойные сборника Сказок Пятигорья автора Г. Шульце. Сатаровская нижняя губа выдвинута, а верхняя до крови закушена зубами. Глаза вылезли на лоб, с которого ветер сдул темные кудреватые волосы. Лицо отчаявшегося человека. Неразборчивое бормотание – давние литературные строки. Поистине чеканная гранитная формулировка. Фантастическое пророчество.

Вот по дороге едет ЗИМ и им я буду задавим…

– Витек, ты сколько выпил с ним?

– Чего? ЗИМ? То ж грузовик! – не понял Пятнашков. – Генрих, очнись. Мозги перегорят от напряжения… Ау! Здесь не музей автоповозок прошлого века… Да отомри ты!

Горящие фары – драконьи глаза – опасно приблизились и мигнули. Человек спрыгнул из кабины грузовика и прошел вперед. В желтом свете прорисовался темный прямой силуэт.

Генрих стоял, а темный человек двигался к нему неумолимо как сама судьба. Генрих еще раз прокусил кровоточащую губу. Силился смотреть в лицо – в глаза судьбы. Так пристально, что даже лоб и брови заболели. Отлично знал, что увидит. Знал слишком хорошо. За годы он не забыл мельчайшие черточки, морщинки. Проклятье! Именно это лицо! Угловатое загорелое. Кожа крепко обтягивает кости – собственно череп явно проступает. Крайне неприятно. Опасно. На носу – на кончике носа – повисла капля. Удивленное выражение. Губы растянулись как резиновые – и это сложно назвать вежливой улыбкой. Обнажился кривой ряд желтых прокуренных зубов. Вот человек разглядел Генриха, и его человечьи зубы в свою очередь непроизвольно сжались – до хруста, до боли. Глаза стали дикими – зрачки сузились точно в прицеле.

Пауза. Молчание – не меньше минуты (или так почудилось). Генрих терпел – чувствовал с невероятной ясностью, что нельзя отводить взор, тем более в ужасе жмуриться, по-детски отталкивая давний ужас. Потому что если будет потерян зрительный контакт, то случится непоправимое. И дальше все бесполезно – кричать, махать руками, падать на колени и катиться в кусты волчавника, умолять о пощаде. Бесполезно и унизительно – ситуация, в которую попал олигарх Сатаров.

Материализовался его главный кошмар. Жутко и обыденно. Не раз Генрих в подробностях описывал это лицо, лежа на кушетке в кабинете столичного психоаналитика. В наиболее волнительные минуты наедине с собой пробовал рисовать на бумаге. Но закавыка – сразу после покушения (то есть, когда еще память была свежа) перед милицией у него отшибло все – ничего не видел, не слышал, не помню… После сознательных (и бессознательных) усилий и приема курсов медикаментов Генрих напрочь отказался говорить про свой жуткий страх – про это лицо и его магический третий глаз – третий темный зрачок – темное дуло пистолета…

– Вы что ли в гляделки играете? Кто быстрей сморгнет?

Пятнашков недоуменно уставился на Тулузу. Ну и четаково? Явно не респектабельный тип. Уголовник. Недобрый, худой, в спортивный брюках и майке с глубоким вырезом на впалой безволосой груди, в пыльных стоптанных черных сланцах. Нос у него зажил. Пластырь снят; и метка от когтей злодеев превратилась в аккуратный шрамик – красную поперечную полоску. Однако при волнении (это происходило сейчас), рана пульсировала болью, и уголовник неосознанно подносил руку, трогал шрам – ойкал и отдергивал. Ничего-ничего, нос на месте – на лице, и голова на плечах. Могло быть хуже. Тулуза очень хорошо знал, как могло быть – и было.

Тогда Тулуза сильно рисковал. Однажды вечером много лет назад караулил на шестом этаже Г-образного дома по улице Социалистической. Целился сверху в сына директора КМК. Первая и последняя попытка киллерства, закончившаяся бесславно. С тем его карьера в среде кортубинских братков-бандитов – в команде легендарного вора в законе Бабая – по уже упомянутому в другом случае выражению «оборвалась на взлете». Не смог Тулуза стать киллером – не хватило жестокости, хладнокровия, упертости (чистых качеств ворпаней). Не просто убить человека – обыкновенного, живого, полнокровного, с руками и ногами, с целым носом и замешательством в глазах, что вдруг сменилось отчаянным желанием спастись. И каким же лохом надо быть, чтобы не попасть с выгодной позиции! сверху, в ярко освещенном пустом подъезде, когда ничто не препятствовало (исключая большого белого кота). Жертва очутилась проворней. В прыжке молодой Сатаров, от которого трудно ждать лягушачьей прыти, ударил киллера по ногам. Тулуза рухнул – и в прямом, и в переносном смысле. То есть все закончилось ужасно, бесполезно. В чем польза-то? Генрих жив и здоров (относительно здоров, учитывая мокрые штаны и длительное лечение нервов). Киллер сбежал, бросив пистолет.

Кортубин – не Москва и не Санкт-Петербург (тогдашняя криминальная столица России). Это на Урале, если что. И здесь профессиональных убийц нет – чтоб из недр НКВД, КГБ или ГРУ, или еще откуда. Игра с наличествующих карт – не с козырей, а с шестерок. Сунули уголовнику в руки оружие и отправили по нужному адресу. Полный провал. Пистолет потерян на месте преступления (позор!). И киллера, по всей видимости, кто-то «срисовал» во дворе – милиция свое дело знает, она и немого разговорит, и даже безгласный череп даст показания. Свидетели отыщутся. Вдобавок Тулуза – не мастер по изменению внешности. Самое худшее, что отец и сын Сатаровы теперь предупреждены и больше не предоставят случая подобраться к ним поближе. Генрих улетел в Москву, а когда вернулся, с ним везде ходили телохранители – два опасных рыжих типа (будто бы даже братья). Ситуация не только не разрешилась – она обострилась. Заказчики хорошо понимали, что Сатаровы будут их вычислять. И вычислят, но вот чтобы доказать… Короче, сплоховавший стрелок никому не нужен и даже опасен. Бабаю намекнули: твой человек облажался, тебе решать с ним. И побыстрее. Однако старый вор в законе придерживался своих правил и не выдал стрелка (так и не стрельнувшего). Не только сам не разобрался, но и сделал знак: беги, Тулуза, беги. И Тулуза побежал, бросив все. Что унес на себе: спортивный костюм из синей плащевки, Пилотовскую кожанку, кроссовки и фирменные солнцезащитные очки. Черная сумка почтальонка через плечо, пачка сигарет (в красном круге черная надпись Lucky Strike). Поклажей не обременен.

С того времени прошли годы. Тулуза осел в Утылве. Сошелся с местной жительницей Гелей Веселкиной. Их считали семьей. Тулузе даже льстил непривычный добропорядочный статус. Вот такая вещь случилась с бывшим уголовником, бывшим одиноким волком. Тулуза не задумывался – он не философ, а просто новообращенный тылок, все в его судьбе утряслось. Он счастлив. Прошлое не вернется никогда. Так он думал.

И вдруг сейчас синие сумерки прорезал серебристый высверк дивьего зеркала. Прошлое воскресло. Драматичная сцена повторилась уже не в красных, а синих декорациях.

Тулуза опять встретил его – того самого ненавистного субъекта. Эдакую внешность не забудешь. Властная стать. Нахмуренное, непроницаемое, словно каменное лицо. Крупные правильные черты. Короткий нос с раздутыми ноздрями. Чистые гладкие щеки. Серьезные глаза – влажные и утомленные. Высокий лоб, прорезанный острой морщиной от переносицы до линии волос в виде арки. Годы добавили немного седины в темных кудрях. Уверенный, довольный, откормленный. Ишь морщится презрительно – губу выпятил… Начальник! И пусть не в старом представлении начальник – не в новенькой форме стального цвета с красным кантом, с черными бархатными петлицами с одной шпалой и эмблемой в виде миниатюрного танка. Пусть не командир бронемашины, не бог войны! И не бог ада в форме цвета хаки с малиновым кантом, петлицами крапового цвета с ромбом, обшитыми золотистым галуном. Пусть лишь пиджак на голом теле, но дорогой, итальянский – строгого делового стиля, безупречного кроя, с жесткими плечами и приталенным силуэтом. Тонкая шерсть оттенка маренго (темной морской волны) с минимальными добавками синтетики… Сатаров!! Материализовался главный враг Тулузы. Жутко и обыденно.

Конечно, этот субъект – олигарх, а кто Тулуза? Неудачник, беглец, вор. Вот обнаружат ржавое железо в кузове и упрячут в тюрягу надолго. Пока он будет сидеть, красивая податливая Геля останется одна, и на его женщину, его дом, его планы найдутся охотники. А Тулуза окажется неприкаянным, гонимым, больным как Бабай, недавно умерший от рака в кортубинском хосписе. Почему Сатарову все?! А другие люди не достойны и капельки, краешка счастливой спокойной жизни? даже не богатой? Ох, надо было этого субчика в прошлый раз пристрелить. Вогнать пулю в красивую крупную голову – прямо в лоб. Надо было не бежать трусливо из подъезда, а подобрать пистолет и… первую пулю – в олигарха, а вторую – в белого кота. Тулузина репутация среди братков рванула бы вверх – занял бы второе (после Бабая) место в команде. Все стало бы по-другому. Только как по-другому? Тулуза не ведал. И хотел ли он теперь этого – по-другому?

Если Генриха буквально парализовали кошмарные мысли, то уголовник действовал в привычном русле. Инстинктивно похлопал себя по бокам – в поисках чего? кобуры или подходящего кармана? потерянного позорно пистолета? В нынешней одежде – легких трениках и майке – оружия не спрячешь – ни ножа, ни пистолета. Никудышный он киллер!

Закон природы известен: если не нападаешь, то убегаешь. Но не все так просто. Пятнашкову хватило образования и фантазии для побега в Лондон через Казахстан (что и говорить, ближний свет!), а простому уголовнику? Он не хотел никуда – ему Утылва очень глянулась. Красочный, сказочный, счастливый мир. Степи, горы и прозрачное озеро – древний Виждай. Наивные люди. Полная идиллия. И милая, мягкая женщина – недалекая, но смотрящая на своего героя снизу вверх. Тулуза хотел соответствовать – быть для Гели героем. Он осознал, что нашел, наконец, пристанище. Успокоился, втянул носом щедрую порцию сладкого пятигорского воздуха, расправил душу. В голове зашевелились некие планы – пока короткие, незатейливые. В карманах зашуршали деньги благодаря совместному с Ф. Цуковым воровскому бизнесу. Тулуза с удовольствием дарил Геле подарки. Он прижился у Веселкиных, и даже выказывал покровительство Гелиным дочерям – симпатичным, смешливым и непутевым. А еще была крепкая задумка по благоустройству Малыханского коттеджа. И мечта съездить с Гелей к южному морю. Жизнь налаживалась.

И что теперь? Опять бежать? Он уже достиг края. Виждай на востоке – за четырьмя вершинами – это и есть край мира. Энгру ограничился указанными границами. Дальше – великое непостижимое НИЧТО. Без ничего – даже без голых черепов. Тулуза заподозрил, что был завлечен в подлую ловушку. Злоба переполняла его до краев и просачивалась наружу тонкими синими струйками через ноздри – как бы выдыхалась. Вид сказочного злодея, ужасного монстра, обладающего сверхъестественными способностями – да хотя бы третьим глазом, похожим на темное дуло пистолета. И все вокруг больше напоминало сказку, нежели реальность. Но чувства-то у Тулузы – искренние, яростные, справедливые. Подельники его предали!

Федька, Сукин сын! Всех предал – его, Тулузу, и Гелину дочку Райку (посватавшись к Ирэн). Заодно и других компаньонов. Вот и они! Кореша, называются. Этот шут гороховый в болтающейся рубашке – менеджер В. Пятнашков. Еще столб в двубортном костюме, дубина стоеросовая – Поворотов. Они прикладывали мало усилий, а получали несоизмеримо много. Хоть бы один станок собственноручно распилили! и погрузили в кузов. Или заводские охранники – вообще, тупари. Даже не говорящие головы, а безгласные черепа. Сколько раз Тулуза им башлял, и водку оставлял – лишь бы сидели и носа не казали из своей будки. Теперь прибежали его хватать. Врешь! Не возьмешь! Тулуза не сдастся – живым не дастся!