Кто там? Кто бы мог прийти в таких невероятных обстоятельствах? В необычную ночь в это необычное место мог прийти только необычный человек. Кстати, уже будет второй. Первый – или первая, замеченная Дэном – стоит сейчас под окном в полном одиночестве на пустынной дороге. В платке и ситцевом затрапезе – женщина? или… или ведьма!..

Дэна разодрали два жгучих интереса (тащили в противоположные стороны) – рассмотреть ведьму подробно и еще узнать, кто пришел. Но действие в непосредственной близости – в квартире – пересилило. Юноша, поколебавшись, оторвался от окна.

Из коридора показалась Дюша. На ней надет шикарный шелковый халат – до полу, темно-синий, поблескивающий люрексом, перепоясанный поясом с кистями – ничем не хуже Варвариного (а может, Варварин и был?). Не королевишна – королева! мать Сыродиевского наследника. Вплыла горделиво, словно пава, и рост нисколько не принижал. Она могла приходить в любое время – баба Лида просила ее последить за жилищем, чтобы все досталось младшей внучке Машутке. Вот Дюша и бдела. Начала прямо с порога – громко и требовательно.

– Молодые люди, позвольте нарушить ваше уединение. Что вы тут делаете?

Молодые люди безмолвствовали. Леся не собиралась вылезать из своего убежища – из-за дивана. Дэн замер, смотря во все глаза – в два изумленных глаза. Дюша не унималась.

– …на лестнице грохочут. Время за полночь! Сколько можно! Каждый раз рвутся в квартиру… Знаю вас! Первым племянник приехал. За каким, простите, лешим ворпанем явился? Да он про Гранита лишь здесь услыхал!.. Потом семейство его пожаловало – жена с детьми. Потом они отношения выясняли, ругались… Меня, конечно, упреждали, что тишины ждать не стоит, но к такому бедламу я морально не готова.

Упершись руками в круглые синие бока, Дюша провозгласила с упреком.

– Посовеститесь! Баба Лида умерла. Чего здесь ищете? – не дождавшись ответа (что на это можно ответить?) перешла к конкретным вопросам. – Леся, мама знает, где ты? И с кем? Если ей позвонить?

– Из-за дивана донеслись нежные звуки – то ли всхлипывания, то ли икота. Вразумительную реакцию Леся не способна выдать – врать, изворачиваться, просить или даже обвинять. Оценив ее состояние, Дюша переключилась на другой объект – мужского рода, в штанах.

– Ты откуда взялся?

– Я… я из Кортубина – Дэн отрапортовал – буквально, откуда взялся.

– Чегой-то валит и валит вас из Кортубина. Сыплетесь ворохом. Все в Утылву! Бедные мы, бедные!.. Сегодня, например, олигарх пожаловал – наиглавнейший в холдинге. Медом здесь намазано?

– Я с отцом приехал. Отец на ваш завод по делам, а я с ним… Мой отец – Генрих Сатаров, – рассказал юноша без утайки. – А я – Дэн. Дэнденис…

– Вона как… – протянула Дюша. – Стало быть, сынок… Ну, Леська, ты даешь! Нашим девкам нос утерла – как срезала. Молодец! Так его! Быстрей хомутай и в дырку толкай. Пока жеребчик не взбрыкнул.

– А?.. – Дэн обалдел, и даже гордость в нем не протестовала.– Пожалуйста, помогите нам…

– Помочь? Вот повадились же на этом диване непотребством заниматься… Чем вам помочь, голубки? Подушки принести, белье постелить? Чего изволите, господин товарищ барин? Фу, с языка сорвалось… Вы, наверное, еще и проголодались?

– Да… спасибо… немного…

– Немного? Издеваетесь?! Кормить не буду!.. Вообще, смелые какие! Где же вы головенки свои от страха потеряли? Леська! ты там есть под диваном-то? Ау! – в ответ прозвучал всхлип.

– Мы… э… из хижины.

– Бесхитростные слова Дэна подхлестнули Дюшино возмущение.

– ??.. Чтобы эдак выражаться! Пусть в Кашкуке не дворцы – не хоромы олигархов. Обычные дома. Так-то проживаем, и над нами не каплет… И про хижины загнул ты.

– Честно. Мы с Каши или Кашки. Гора длинная, с перемычкой…

– С какой перемычкой? Каша у тебя в мозгах!.. С Кашихи, что ли? Куда вас занесло…

– Случайно. Нельзя было предугадать… Сначала мы хотели переночевать в хижине на горе. В спартанских условиях. Ничего там нет. Лишь целлофан от съеденных сосисок и надкусанный пряник – твердый как камень. Ну, не есть же это. Не согреться. Даже если напялить костюм Зорро… У вас странный Зорро – в его черные тряпки мне два – нет, три раза – обернуться можно…

– Ну, вот и обернулся бы до Кортубина. Сразу туда! Нашим бы дурехам головы не морочил. Кто ж в хижине сейчас ночует! Не каменный век…

– Да не в хижине! Не ночевали мы там… Вдруг все поднялось, загудело и ударило! Бамс! хижина задрожала… Мириады синих цветов распустились в степи… Так-то еле спаслись. Прибежали в бабушкин дом, а вы нас встретили…

– Бежали? С горы? Ты, милок, не спортсмен, случайно? Не этот… стайер? Из одной команды с внуком деда Цыбина – с Юликом? Наверх – на башню, то есть – он лезть не может, но бегает быстро… Когда ноги работают, а не голова…

– Вы не поняли. Мы не забирались наверх – мы спускались с горы.

– Ну, извиняйте бабку старую… Не со зла я…

– Вы не старая. Здесь все не так. И там за окном тоже не старуха…

– Кто? Там? Что? – Дюша выглянула наружу, опершись на подоконник. Низкий рост вынудил ее приподняться на носочки. – Ах, ты… Приперлась ведьма!.. Не иначе за надобностью какой…

– Это я могу ответить, – доложил Дэн. – Предполагаю, пришла за дивором. Не совсем понятно, что за штука. Синяя, маленькая, к ладони прилипает и светится… Леся говорила, что это дивор. Принадлежит какой-то Варваре – ужасной женщине. Украден у нее. Но мы не крали! Нашли в хижине – в вещах Зорро.

– Ну, Петька – ну, шельмец… Где же теперь Варварин дивор? Сгинул с концом? И ладненько… Вы… вы притащили его в Утылву? Сюда?!.. Хотя куда его девать-то…

– Послушайте, пожалуйста, – взмолился Дэн. – Мы не виноваты, а нам угрожают… Глупости, конечно… Но боязно, сознаюсь…

– А че хотели? Стащили ценную вещь. Хозяйка за ней пришла… Да, ребятки, подмога вам срочно потребуется. Не станет Варвара смотреть и улыбаться – тем более, ее улыбка на Лешку уже не действует… За диваном-то долго не высидите… Вот что надо! Ищите! Зовите всех!

– Кого звать? И как? Люди, помогите – в окошко покричать? Там же ведьма… по вашим словам…

– Олух! Кричи – не кричи… Телефон есть? Или на горе потерял? Черт с вами (ой, ой, ведьма)! не к добру будет сказано… Я сама позвоню.

– Кому? – неясная надежда родилась у Дэна.

– Кому ж еще… Опять вашим. Лешке, Петьке и другим. Надо звать всех! Самых отчаянных в Утылве. Непуганых идиотов, одним словом.

Дюша сильней оперлась о подоконник – почти легла на него, уцепилась за ветхую раму, дернула – проверила, все ли закрыто. Форточка (пусть и разбитая) плотно сидела в раме.

– Для ведьмы это смех, а не преграда. Интересно, чего она ждет – чего хочет… Если бы вы ей были нужны – скушала бы и не подавилась… Ох, детишки, я догадываюсь. Здесь же только окна двух квартир – бабы Лиды и… Ой, а у меня там гостья. Тоже из Кортубина… Ой, она же ничего не знает… Побегу я. А вы сидите тихо, как барсуки. Не высовывайтесь!

Разумеется, никто Дюшиных советов не послушался.

В квартире Авдониных – этажом ниже – Таисью Елгокову тоже привлек удивительный природный феномен серебристого цвета. Но женский взор обмануть труднее. Старуха? Слишком театрально. Так не поймешь – девушка, женщина или бабушка. В старомодном одеянии. Широкая голубая кофта старинного кроя с плотным воротом, рукавами, присборенными по краю, с деревянными резными пуговицами. Понявистая юбка. Что называется, ситцевый затрапез. Тело скрыто, кроме ступней и запястий. Платок повязан почти на глаза – лишь нос виднеется. Волосы под платком – непонятно, седые или нет. Только обувь выбивалась из традиционного ансамбля. Грубые рабочие ботинки. Толстая черная кожа устойчива к проколам и порезам, истиранию, ударам. Металлический подносок над пальцами, устойчивая рифленая подошва. Как-то не вяжется с обликом ветхозаветной бабки.

В общем, странно все. Стоя перед окном, Тая ощутила неудобство. Сколько можно пялиться! Надо как-то вежливо эту старушку то ли позвать… то ли послать. Не до утра же ей караул нести (и кого караулить-то?)… Молодая женщина отвергала дурной деревенский страх – все эти пятигорские сказки. Она распахнула окно.

– Бабушка, вы чего здесь делаете? Домой идите. Ночь сейчас… Где ваш дом помните?

Старуха не уходила. Держала голову низко – нарочно горбилась. И устать – отдавить ноги – она не могла – как бы покачивалась на волнах синего тумана, очертания фигуры растворялись в нем. Чудесато! У кортубинки родилось подозрение: что если старуха, выглядевшая призрачно, была призраком по правде? Почему бы и нет? Место странное, подозрительное. Ведь Тая сейчас проживала в доме покойницы – какой-то бабушки или тетки, недавно умершей. Однако в мистику впадать не хотелось. Дюшино гостеприимство влияло благотворно.

Старуха молчала, словно не слышала вопроса – молча покачивалась – глухая или безумная?

– Вам кто нужен? Ждете кого-нибудь? Ну, не меня же… Я позову хозяйку – вы ее, наверное…

Странное начало разговора. Старуха на дороге, и женщина в окне на первом этаже. Очевидно, в Утылве подобный способ общения распространен повсеместно. Вспомнить Лешу Нифонтова у себя в квартире и его синеглазую пассию под балконом. Или здесь же, в бабылидином доме, Максим с Ирэн наверху, а Дюша внизу – и Людка Кулыйкина на улице. Все перекликаются. Но сейчас внизу не любовница племянника, а законная супруга. Поэтому голос показался Дэну знакомым (естественно, он знал тетю Таю). Дальше только слушал, не вмешивался. Но смысла ему не разобрать. Вот вы что поймете?

На улице старуха, наконец, соизволила разомкнуть уста. Красивый звонкий голос.

– Стой! Не ходи никуда и не зови никого. Убежала твоя хозяйка-то. До всего есть дело. Агитировать ополчение молодых идиотов. Дурость неизлечимая! Подумала бы своей башкой, на чьей стороне ей надо быть. На стороне своего отпрыска. Правильно? Мать за ребенка порвет. Правильно?

– Дюша скоро вернется и тогда… – опасливо молвила Тая, начав сожалеть о своей инициативе. Мало ли кто разгуливает по деревне – всех окликать?

– Ну, скоро – так скоро. А мы тут свои дела успеем сделать. Побеседуем.

– Какие дела?

– Наши общие. Считаешь, у нас не может быть никаких дел? Ошибаешься.

– Я вас вижу в первый раз. И общих дел не помню. Продолжать беспредметный разговор считаю излишним… Кто вам нужен? – Тая старалась сохранить спокойствие. – Говорите прямо, без этих ваших намеков…

– Ты!! – незамедлительный прямой ответ.

– Я? Но какое отношение… – Тая почувствовала противный кислый привкус во рту – сейчас затошнит. – Я абсолютно не при чем. Моя семья сюда попала случайно… Оказалась вовлечена в события против воли…

– Нет ничего случайного на свете, – бесцеремонно прервала Варвара (это была она).

– Действительно так. Мы никогда раньше в Утылву не приезжали. Даже не подозревали о существовании вашего городишки. И не страдали от этого!

– Опять неправда. Может, ты и не знала… Про нас посторонние мало знают – на отшибе мы. Но вот мужик твой не посторонний. Очень даже не посторонний! И очень удивительно, что внук Гранита не желал знать… что на деда ему плевать – то ли жил, то ли не́ жил… Вот каков сыночка! или нет – внучок… Отдохнула природа-то на обоих – ну, на одном точно. От могучего корня хилый росток.

– Вы оскорбляете моего мужа? Как смеете?!

– Не оскорбление – правда. Чистая, незамутненная. Племянник про тетку не вспоминал – и брат про сестру тоже. А самого Гранита родня твоего мужа вычеркнула из памяти, из сердца… На могилке завалящий памятник не поставили – столбик или звезду с лучами… Да и где тот памятник, где могилка… Словно не было Гранита никогда. Неблагодарные!

– Вы про кого говорите? – Тая заморгала, силясь понять.

– Ни про кого… Удобно это – делать честный вид, закрывать глаза, затыкать уши… Слишком хорошо, удобно вы жили! Расплачиваться пора.

– Нелепость. Я вас вижу впервые. И надеюсь больше не увидеть! Но вот ваши нелепые обвинения… Позвольте спросить, обвинения в чем?

– В том, что совести у вас нет. И уже давно… Это давняя история…