– Давняя? Только поминки на девятый день были. То есть, совсем недавно… Послушайте, нам жаль бабушку – жаль, что так получилось…Максим ходил на поминки…

– Не ближайшая родня поминки справляла. Не вы, а Кулыйкины… Говоришь, поприсутствовал твой муж там? соблюл приличия-то? повздыхал? Да Утылва сожрала бы, не приди он. И то не сам вспомнил – дед Мобутя погнал… А ты прийти не соизволила! барыня кортубинская. Ух, эдаким барыням Гранит спуску не давал – в лагере у него работали как простые. На одной гордячке он даже женился – зря… Социально чуждые элементы – своим дедам чужие.

– Я не знаю эту бары… ой, бабушку!

– Не ори! Если ты думаешь, что можно вот так – считать, что ничего не было… Высоко по скобам забраться, тылков презирать… Может, ты принцесса или королевишна, или даже императрица? Такая святая, да? И про непорочное зачатие – это про тебя?

– Не ваше собачье дело! – Тая начала задыхаться. – Чего привязались? Вам лечиться надо!

– Это ты осмелела! При живом-то муже! Теперь жены совершенно свободно позволяют… А Гранит не стал бы терпеть. Любовничка твоего за работу на французскую разведку шлепнул бы запросто!

– Почему на французскую?

– Ну, ведь Леон – французское имя? Или английское? Хорошо, тогда на английскую разведку! Результат один. Высшая мера социальной защиты. А ты как хотела? Защита идеалов семьи, общества. Против безответственных аморальных поступков. Нагулянного ребятенка в детдом. Дети за отцов не отвечают. Тетку спроси. Хотя нет – умерла тетка-то…

Тая ощутила свою беспомощность – полную беззащитность. Ее как прилюдно раздели. Тайна оказалась известна. Кто разболтал? Неужели хозяйка? Дюша способна на такую подлость? У Таи заломило виски. Она сжала лицо ладонями – больше не от боли, а от желания прикрыться, спрятаться. Варвара продолжила в издевательском тоне.

– Побелела ты, матушка. Беречься надо. В твоем положении – сама знаешь, в каком… Вот она – буржуазная мораль! Во всей красе – то бишь, в непотребстве! С жиру бесишься! Чего тебе не хватало? Чего вам всем не хватает? Ведь Гранит себя не щадил, чтобы вы – будущие поколения – жили счастливо, жили правильно. А вы… э-эх… Хвост тебе прищемить не мешало бы – рыбий, русалочий или еще какой. Загордилась слишком. Да и глупа ты, пусть вид умный. Не дотумкала, что лучше от мужа рожать. По примеру дуры Калинки – матки вашей тетки – просто так дала… Ладно, не трясись, а то чего у тебя в животе растрясешь. Ты мне не нужна. Зато сынок твой…

– С-с… су… вы с-сумасшедшая? – ярость моментально высушила Таисины слезы. – Иначе не назовешь. Бред полный! Сначала муж, потом сын… Вы уж определитесь.

– Счас определюсь. Так определюсь – мало не покажется! Вам, непрошенным гостям – кортубинским заср… засланцам!..

С вас – ну, чесслово – ржу я:
Понаехали буржуи!

– Если заявляешь, что в Утылве вы чужаки, и ничто вас тут не держит… Прекрасно! Убирайтесь поскорее – вот прямо сейчас. Чтоб до утра духа вашего не было! Катитесь, Елгоковы! Дочку и, главное, сына с собой забирай. Если не желаешь, чтобы с парнем несчастье случилось. Девчонка может с башни свалиться – и во второй раз уже ей не повезет. Сынок в столбики играется, забывая, что спички детям не игрушка! Ну, киоск – это пустяки – маленький столбик… Сама не стой столбом – думай и решай. Давай! Скоро рассветет и начнется…

Произнося свою угрозу, Варвара вскинула голову – платок упал, иссиня-черные волосы рассыпались по плечам. Никакой (тем более, модной, ассиметричной) прически. Разной длины пряди перепутались. Настоящие ведьмины лохмы. Бледность на коже, и даже какая-то зловеще-синяя тьма сгустилась в глубоких глазницах – глаз не видно, лишь изредка резал голубой высверк – как сияние острейшего лезвия.

– Я вспомнила! – ахнула Тая. – Вот теперь вспомнила, где вас видела. В Стальинвесте. На новогоднем корпоративе. Вы из компании брата мужа? Генриха Провича? Тогда весь менеджмент присутствовал. И там были вы. Я не ошибаюсь. Ваши глаза, волосы… На вас было роскошное синее платье. С открытыми плечами и пышной юбкой из тюля. И много-много кристаллов… Вы танцевали с Генрихом… И еще у вас на корсаже приколота брошь – большая, круглая, с затейливым орнаментом. Оригинальная вещь.

– Была! Была пока эти… эти… наглые тылки не обворовали меня! Молодые обормоты! Теперь они заплатят… Я им покажу! насажу! Потому что все мои несчастья начались с той кражи. Был бы у меня ди… Неважно. Никто бы не посмел! даже олигарх ваш. Не променял бы меня на другую бабу.

– Сочувствую, – пролепетала Тая, не зная, что сказать. Тривиальная ситуация. Много раз и во множестве вариантов повторяется. Просто и ясно – Варваре предпочли другую.

– Она сочувствует! Как бы сочувствие не потребовалось тебе! Чего смотришь? Не догоняешь? Так я разжую. Ты себе хахаля нашла – француза там, или англичанина… Племянник тоже найдет. Мужики завсегда это успевают. Вон Калинка померла, а Гранит взял барыньку-дворянку. И твой такой – такая же сволочь. Уже вроде как… Слышь! Есть тут одна зараза в красной юбке. Давно с ней пора поквитаться, но Сул чегой-то ее жалеет… Смешно – ворпань и жалеет… Ты вот что сделай. Сходи и потолкуй с ней. Как жена. Выдери ей волосенки. Отмутузь до синяков. Ты же лыжница, разрядница – палкой орудовать умеешь. Чтобы она несколько дней отлеживалась. И чтоб утром у меня под ногами не путалась.

Говоря это, Варвара бросила особенный взгляд в темноту – в направлении соседней пятиэтажки по той же улице. Словно видела в ночи. Именно, что видела! Серебристая стрела попала точно в цель – в сотнях метров от того места, где стояла ведьма. На балконе второго этажа Ирэн вскрикнула, пошатнулась. С трудом устояла на ногах, глубоко вздохнула несколько раз и, не сказав ни слова сестре Ларисе, шагнула с балкона в комнату – собираться. Для чего потребовались срочные сборы – тоже не сказала. Но угадала все правильно.

Вот и Таисья Елгокова жаждала, чтобы все было хорошо и правильно. Как в сказке.

– Не городите чепухи! Это чудовищно!.. Максим не мог… Почему я должна вам верить?

– Племянник ведь тебе верит. Не подозревает даже, какую свинью ты ему собираешься подложить. Не свинью – поросеночка. Розового, французского… Но все еще может закончиться хорошо – как ты хочешь. Помоги мне, а я помогу тебе.

– Как? – Тая терялась в догадках: как помочь?

– Завтра все должно пройти, как следует. Если я заполучу обратно мой дивор, то… И ты получишь, что хочешь. Вот запросто. Хочешь, тошнить перестанет? Совсем перестанет? А ведь можно сделать… и без вмешательства, которого ты боишься… Тогда окажешься ни в чем не виноватой. Вы же все теперь так хотите… – заметив исказившееся Таино лицо, Варвара поспешно добавила. – Ну, чего, чего ты? Успокойся! Шутка. Это я просто шучу… Н-да, зря пообещала… Счас разорется… Тушите свет, затыкайте уши… Впрочем, никто не спит…

И точно. Таю затрясло, затем выступила обильная испарина. Женщина чувствовала, что почти плавает в холодном поту. Не в силах больше сдерживаться, закричала, несуразно распялив рот. Худо бы ей совсем пришлось, если бы сзади не обхватили крепкие, добрые руки. Это Дюша воротилась из бабылидиной квартиры, опоздав, к сожалению. Ее задержка была вызвана телефонным звонком на лестнице в подъезде – кому звонила, выяснится очень скоро.

И скоро в Утылве наступит утро – последнее утро в нашей истории. Когда достигается окончательная ясность, и приходит время решительных действий. Знакомо по нашей общей истории? На Проспекте космонавтов огласится:

– Раз! Раз-раз-раз! Вас-ис-дас! Слушаем меня! Щас…

Мужской голос – молодой, слегка картавый – произнесет в громкоговоритель с веселым напором. – Внимание! Эй, тылки, выходите! Нечего прятаться по норам да по углам. Все выходите! Биться будем.

Глава двадцатая

*

Еще до наступления утра вызов с Дюшиного телефона звякнул мелодично у нескольких абонентов местной сотовой связи. Далее тревожная весть передавалась по цепочке. Все звенья в цепи ее получили. И без промедления откликнулись. Был объявлен общий сбор. Утылва в сказочной опасности! Осознать это легко, если вспомнить другой предрассветный час в нашей истории.

Варвара сделала свое черное синее дело и исчезла. А в бабылидином дворе замелькали фигуры. Спешили на место сбора. Подойдя к обшарпанной двухэтажке с надписью на торце белой краской «ул. Коммунальная дом 6», все как один ныряли в спасительный полумрак подъезда. Но не затем, чтобы спастись, спрятаться от колдовской силы, что вот-вот настигнет Утылву. Не для того, чтобы защититься, а чтобы выступить защитниками самим. Вот такой лягушачий прыжок-перевертыш! и не через бетонный постамент колодца во дворе, а через целую Шайтан-гору – темную, угрожающую. Явка заняла не более получаса – явились все (никто не остался дрожать в кустах волчавника).

Наступало утро. С востока – со стороны статуи с раскинутыми руками на восьмиметровом постаменте – поднималось солнце. Для внесения полной ясности в нашу историю. Белая каменная женщина четко вырисовывалась в пылающем обрамлении – в своеобразном нимбе. Нет, это не святотатство! Красные лучи пронзали синюю тьму. Контрастные цвета смешивались, порождая массу причудливых оттенков – фиолетовых, сиреневых, бордовых, малиновых, пурпурных. Воздух насыщался, густел и становился какой-то слабо-прозрачной окрашенной субстанцией, что ровно распределялась всюду – как в жаркой бане все окутывал вязкий пар. Дома, дороги, деревья и кусты, заводские корпуса и труба котельной, горы на востоке – все преображалось в этом распустившемся цветовом буйстве. Изумленные тылки высовывались из окон и дверей, протягивали руки и погружали их в уличное марево – рассматривали, словно в первый раз. И также, словно в первый раз, видели друг друга и замечали невероятные вещи. Вроде перед тобой человек, которого знаешь всю жизнь, а ты не веришь глазам и испытываешь странную потребность – словно слепой – дотронуться и пощупать истинное лицо ближнего своего – возможно, это лишь иллюзия, призрак. Не живой человек, а его образ из подземного мира (или отражение дивьего зеркала) – его здесь не должно быть. И все вокруг призрачно – на самом деле нет НИЧЕГО. Словно это фантастическое марево засасывает – если погрузить в него ту же руку, то она исчезнет. Как исчезают из нашей жизни умершие. Да все уже исчезло. Как умерла баба Лида, так исчезло все. Дальше – иллюзия, колдовство синей ядки. Ведьма добилась своего.

О, ужас! Что теперь будет? Вообще, что-то будет? или…

ИЛИ!!

Да, ядка отравила Утылву. Но никто не умер. Тылки живы и всполошены. Вот они уже засобирались куда-то идти, бежать. И происходящее нельзя отнести только к Варвариным фокусам – не только к ней одной. Конечно, ведьма сильна, хотя здесь и сейчас добавилось нечто другое и породило подобный эффект.

На широкую тылвинскую улицу с гордым названием Проспект космонавтов вышла группа молодых людей. Членов ячейки теперь уже непонятно какого Блока. Теперь даже в усиленном составе. Перечислим наших героев: Алексей Имбрякин, Петр Глайзер, Сергей Рванов, Юлий Цыбин, Матвей Анютин, Демид Анютин, Устина Жадобина, Олеся Кулыйкина, Мария Кулыйкина. И примкнувшие к ним чужаки (не тылки): Иван Елгоков, Влада Елгокова, Денис Сатаров. Парни и девчата – честные, искренние, смелые. Сразу столько похвальных эпитетов! Каждый из них без сомнения достоин – чего достоин каждый в наше время? Экие непонятливые! Да ведь говорилось уже, что ТЫ!! достоин! этого шампуня для легких шелковистых волос или модной итальянской куртки, натуральной шубы, шикарного отдыха на южном море, стремительной карьеры, льготного процента по ипотеке, удобного места на парковке, подарочного сертификата и т.д. А вы чего подумали?..

Уличная атмосфера нагнеталась. Солнечные лучи уже по касательной чиркали оконные стекла – эффект как от дивьих зеркал. Что-то предстояло – ощутимо висело в кислом воздухе. Надо реагировать.