Рассудим честно. Так все началось с Порываева? Или?.. Или он совсем не инициатор – придя или не придя в тот день на встречу с Максимом, он уже ничего не мог изменить. Сказочное Пятигорье ожило, всколыхнулось и даже попробовало донести некий сигнал соседям в области – самая первая волна дошла до Кортубина, и ее вкус был не горький и не кислый, а сладкий. Нечто силилось передать и, как всегда, цели своей не достигло. Максим не понял. Но это уже не важно. Все было задумано, предрешено. Кем? Покойной бабушкой? Слишком невероятная гипотеза. Но вот что произойдет дальше… Разумеется, А.Г. Порываев не знал, хотя преисполнен решимости узнать. Потому он пришел сегодня на площадь. Может, он ничего не напишет потом – не предаст огласке здешнюю сенсацию. Но по профессиональной привычке захватил с собой камеру, диктофон. Стоя в толпе, он подмечал глазами любопытные персонажи вокруг.

К старшему – самому старшему, столетнему – поколению Утылвы формально принадлежал Мобутя. Чисто формально, потому что мало общего у него было со здешними ветеранами. У Мобути своя биография. Тем не менее, он стоял здесь. Майор Агап Нифонтов – одетый тщательно, даже щеголевато на старомодный манер. Волосы и борода как белое облако – стали еще воздушней. Причесанный, умытый, ногти подстрижены. Без брезентового плаща (повалялись на плаще минувшей ночью). Стиранная и оглаженная голубая рубашка, аккуратно застегнутые пуговицы на рукавах и на вороте. На ногах не галоши, а приличные туфли с носками. Стрелки на крепких лоснящихся брюках. Слева на груди – возле сердца – металлический спецзнак с фигурой солдата в каске на фоне красного знамени и внизу надписью ХАСАН 1938. Бравый старикан, танковый майор. Но где же танки? Не понадобятся они сегодня. Хотя кто его знает, что сегодня понадобится. Все очень серьезно.

Одна деталь (только одна?) в связи с Мобутей смущала. В то время как все тылки, желая разглядеть, что происходит впереди, приподнимались на цыпочки, и, желая расслышать, прикладывали ладони трубочкой к ушам, дедовские голубые глаза прочно укрепились на разновеликой парочке – статном, высоком Иване Елгокове и маленькой Машутке Кулыйкиной. Мобутя не выпускал их из поля зрения ни на секунду.

К проходной ТыМЗ продолжала стекаться толпа. Как говорится, стар и млад. Власти, трудящиеся, пенсионеры, безработные.

Молодежная ячейка встала впереди всех – у кромки дороги. Четко подравняла свои ряды. Парни в авангарде, девушки в арьергарде. Весьма разумно. Лешка Имбрякин мыслил правильно. Но и Петька не мог остаться в сторонке – ну, как без него-то? Сболтнул прежде, чем сообразил.

– Стой! Раз-два…

– Вольно! – ответил серебристый серьезный голос.

**

Улица Синецветная – сейчас главный узел тылвинских событий. Действие сместилось туда.

Настоящая диспозиция вкратце. Заводоуправление и сбоку центральная проходная. Тротуар отделен от дороги изгородью декоративного кустарника. Дорога идет вдоль кирпичной заводской стены. Толпа запрудила территорию перед дорогой. Дальше словно пролегла невидимая граница, следом за ней пустота – пустое пространство перед зданием. С единственной женской фигурой посередине.

Кто это? Варвара – она самая. В ситцевом затрапезе и в платке. Но платок сразу сдернула с черноволосой головы – наверное, чтобы ее узнали и никаких надежд не питали. Откуда же она вышла навстречу толпе? Вообще, откуда появляется ведьма? Не как обычный человек и даже не как тылок (тыловка). А! из кустов волчавника – растительной изгороди вдоль тротуара. Ее излюбленное местечко для схрона.

Народ собирался с шумом – со стуком каблуков, деревянных колодок, резиновых, креповых, полиуретановых, каучуковых подошв, стальных набоек и пр., шелестом одежд, сбивчивым гомоном, нервным смехом. Толпа бурлила перед своеобразной границей – перед дорогой. Однако стоило на виду материализоваться черноволосой фигуре, как жужжание голосов и прочие непосредственные звуки стихли. Все присутствующие обратились на Варвару. Под прицелом сотен глаз она внезапно стушевалась, выказала некую робость. Действительно, сегодня Варвара ни на кого не могла положиться. Все против нее. Даже ее ближайшие сотрудники (и соучастники в черных делах против Утылвы) – братья Клобы. И где же они? Наверняка, неподалеку.

Сбоку от крыльца заводоуправления притулились упомянутые субъекты. Между перилами торчал рыжий затылок одного брата – вот он повернулся, и стало видно ухо – острое, торчащее (то самое заячье ворпанье). Затем выглянули оба – Клобы, а не затылки. Братья похожи, но не близнецы. Младший Сул – светлее, выше и тоньше. Что-то дитячье в облике – лицо слишком белое, на щеках золотистый пушок – до бороды там далеко. Волосы рыжие, но на красном свету золотятся. Старший Клоб ниже, но шире и сильнее – плечи и руки как напряжет, так вены вздуваются. Кость твердая, матерая. Вот старший как раз рыжий. Одеты братья в униформу Тылвинского агрохозяйства – как служащие Сыродя – в синие рабочие брюки и серые футболки. На руках, открытых от локтей, коричневые жесткие шерстинки – навроде ость…

Пусть основная масса ворпаней из Богутарской степи (так напугавших Олесю и Дэна и вынудивших их бежать с горы) сюда не проникла – не перешла Рубикон – короткую улицу К. Солина, начинавшуюся (или заканчивающуюся) у подножия лестницы и белой женщины с руками на постаменте. Непонятно, что же злодеям помешало. Интересно, они там до сих пор торчат? ушами? Но Клобы-то бывали в Утылве раньше. И сейчас они здесь на правах старых знакомых. Ну, как без них-то? Это корыльбунов пока не видать…

Сегодня – в решающий час – Клобы не стояли с Варварой плечом к плечу – они бросили ее. Старательно дистанцировались.

Кто же еще? Кто ведьме душу продал? Ворпани отпадают – нет у них души. И дивора нет. Перечислим остальных. Лишь один из них – Витька Пятнашков – продал душу из-за любви. Остальные – ради корыстного интереса. Начальник СБ ТыМЗ Поворотов. Отнюдь не сказочный злодей. Не рядовой мужик. Выпить не дурак и пожрать, так выдающаяся Поворотовская комплекция обязывает. Любит деньги, власть – это ж нормальные вещи, не извращения. У него острый ум, пронырливость, упорство. Руки – ручищи – ловкие, с головой дружат. В Кашкуке образцовое хозяйство: дом с меблировкой, гараж с автомобилем Нива Шевроле, огород, теплицы, сарайки. На Ниве удобно ездить на рыбалку и на охоту – близко на Виждай и далеко в Казахстан. И про детей у Поворотова душа болит – их у него пятеро (любит всех, особенно дочурку Алочку). С супругой ладит. Живет основательно – прям вгрызается в эту жизнь. Окопался в начальниках на заводе, ловко угождает вышестоящим боссам. Но не надо преувеличивать значимость этой персоны. Не Поворотов, а Стальинвест назначает директоров на ТыМЗ – посылает на княжение в Утылву. В последний раз послали госпожу Пятилетову. Поворотов подчинялся и даже унижен был директоршей. Сейчас выясняется, что об этом не забыл. Ходил под Варварой до определенного момента, но никогда ею не был околдован. Чары ведьмы на Поворотова действовали. Глупо ожидать, что он по любым мотивам – моральным, меркантильным или даже галантным – бросится до конца защищать синеглазую красотку. Ха! нашли дурака! Поворотов – кто угодно, но не дурак. Он намеревался дальше жить в Утылве – никуда не хотел уезжать. Кортубин его не привлекал. Иной жизни, кроме как в собственном домовладении в Кашкуке, не мыслил. Так что, если будет директорша тонуть (сомнительно, ибо ведьмы не тонут – предательская легкость у них, но Варвара – рослая, сильная, тяжелая, и все равно не утонет, потому что ведьма она), Поворотов не пошевелится ее спасать. C'est La Vie (селяви). Не надо приписывать начальнику СБ ТыМЗ больше, чем он совершал. На сходку он пришел, стоял и делал вид, что его ничего не касается, экс-директорша ему совсем не знакома (кто она? госпожа Пятилетова, говорите?). Но наглую картофелеобразную физиономию не спрячешь! В общем, Поворотов хотел, чтобы сумасшедший день для него закончился с наименьшими потерями. Он боялся потерять свою должность. Сегодня в Утылве (да и везде) ты начальник, а завтра нет, хоть пятеро детей никуда не денешь. И на снисхождение тылков Поворотов не рассчитывал. Зато госпожа Пятилетова вправе рассчитывать на его, Поворотова, лояльность (подумать только! вправе – если рассчитывает, то дура полная).

Все предали директоршу! Даже последний хахаль Витька Пятнашков. Но ему простительно – не корысти ради, а из-за поруганной любви. В этом случае опять жалко не Варвару, а ее подопытного кролика. И всегда так! Сына взял в суровый оборот старый Мирон, потому Витьку еще больше жалко.

Еще один тип, весьма обязанный директорше – пусть не прямо, но опосредованно. Поскольку она закрывала глаза на его и компаньонов незаконную деятельность. Позволяла клопам раздуваться. Но все у нее под контролем – Клобы не зря окопались в бухгалтерию ТыМЗ и сидели там плотно. Обогащался-то Федька Цуков за счет завода – тащил, что плохо лежит. А за счет чего в Утылве можно обогатиться? выдающихся личных качеств? Малыханский бизнесмен рассуждал подобно Поворотову, но отличался от него. Федьку оправдывало, что он не тылок, и тылвинские обстоятельства (и обязательства) для него – темный лес в здешней степи. Сам по себе Федька чист и свободен от всех обязательств – от синих и красных лепестков. Только голая, сухая степь – в чистом виде стяжательство. Цуков не хотел как Поворотов укорениться в здешней земле. Он мечтал сорвать куш и уехать – для начала хоть в Кортубин или куда угодно. Лишившись родины своего детства (Казахской ССР, а ныне независимой Республики Казахстан), больше не хотел надрывать сердца. Цукова интересовали только денежные знаки – они для него кисло не воняли. С потерей директорской должности, Варвара сразу лишилась в Федькиных глазах пиетета, значимости, полезности. Что Варвара – ведьма – да хоть кто! Она для бизнесмена не идеал женщины (не «чистой прелести чистейший образец» – слегка подправим – нечистой). Федька ощущал симпатию (пусть и долго отрицал перед собой) к пышной румяной доярке Раисе Веселкиной. Да, чаровница Ирэн его ненадолго смутила, но как человек реалистичный, он быстро понял ошибку и вернулся к своей истинной любви – к Райке, удовлетворившись полностью. Рассудил, что от добра добра не ищут. Зачем заглядывать за чужой забор, когда в собственном саду сладкое яблочко налилось. Цуков, как и Поворотов, не дурак. Выходило, что дураком – полными идиотом перед директоршей – выступил Витька Пятнашков. Не пожалела директорш начальника коммерческого отдела – отблагодарила его за любовь.