Генрих выслушал и привычно пропустил мимо ушей упоминание про воров и тюрьму – его карма отныне такая слушать подобное до конца дней. И тут увидал сестер Нифонтовых. Они стояли у дороги – непосредственно за рядами молодежной ячейки. Старшая в красной юбке, младшая в гостиничной униформе. Подобно бутонам на стеблях покачивались две красивые головки – одна с каштановыми прядями, а другая светловолосая. Ирэн, повинуясь каким-то своим соображениям, протиснулась вперед – и действовала даже напористей, чем олигарх. По крайней мере, ее локти орудовали острей и больней. Лариса следовала за сестрой как на веревочке.

– Здравствуйте еще раз. Я искал вас, Лариса. И наконец, нашел… – выпалил Генрих.

Лариса засмущалась (ее обычное состояние) – она очаровательно покраснела, но в сплошном цветном мареве (что представлял из себя воздух) не различить. Ирэн окинула их обоих быстрым непроницаемым взглядом и тут же отстранилась. Комментировать не стала. Главный интерес Ирэн сосредоточился впереди – впереди всех – на одинокой черноволосой женской фигуре, подчеркивающей традиционным нарядом свою женскую принадлежность – свою слабость перед лицом толпы. Варварина хитрая уловка. Тылками овладело сомнение: что предпринять? Оно конечно, против ведьмы надо выступать сообща, но как же именно – как обращаться с красивой женщиной – бывшей директоршей, наряженной сейчас под простую бабу? драться с ней? навалиться всей кодлой? Несподручно будет. Глупый гендерный предрассудок.

– Ребята, да чего мы? Она же ведьма – вот с ней и соответственно… Хватай за волосяки и волоки прочь. Вон из Утылвы! Нахозяйничалась! Натешилась… В лоб дать! Ну, или деликатно – по лбу… Что она – баба – видимость лишь. Ядкина западня.

– Правильно! Не робей, Ромка! Неча в благородство играть! – прогудел Николай Рванов. – Боком выйдет. Ты ее пожалеешь, а она тебя нет. Ворпаням отдаст на съедение.

– Меня? У тебя вон курдюк, что спереди, что с заду. Ворпани сало любят… Загадка – пил пиво, а откладывалось сало. Не иначе чудо.

– Я работаю! Пусть сижу, но баранку кручу. Я столько накрутил! Это не в вашей дежурке дрыхнуть, даже фуражку не снимая. Все грузовики мимо вас проехали… Но мозги не подвезли.

– А не нас, не нас! Пусть Витьку Пятнашкова берет. Он привычный к ее штукам.

– Витька-то без курдюка – худой, мускулистый. Жилы тяжело жевать.

– Зато мясо благородное. Метаксой пропитанное.

– На ехидные замечания тылков Витька Пятнашков только слабо чихал – чихал он на всех. Старый Мирон сердито сопел и стискивал плечо сына – почти впивался в него ногтями.

– Серебристый голос прозвучал, словно мелодично проиграл над толпой.

– Эй! Не натрынделись еще? Не набулькались? Долго будете воду в ступе толочь? Или постоите и разойдетесь по домам? Я не обижусь… Зачем тогда приперлись всем тылвинским кагалом? Поодиночке стремно нападать? А попробуйте! Ну, походи! Только, чур, потом не жаловаться, не скулить. Огреб и отполз. Или отползай, даже не огребая. Ясно?

Варвара явно провоцировала. Целая толпа – взрослые мужики, бабы, молодежь, старички – переполнена отнюдь не добрыми чувствами. Если произойдет взрыв, то любому, кто встал на пути, не поздоровится. А встала только Варвара. Без Клобов (они сидели за лестницей). Бедная, бедная директорша! Одинокая и беззащитная. В руках у нее ничего нет – никакого оружия. Дивора лишилась, палку не взяла, даже пластмассовые клипсы не надела – может, они, клипсы-то, звенят и гипнотизируют врагов? Хоть что-то же у нее должно быть! иначе просто убежала бы.

Толпа взорвалась гневными криками – видно, наболело. Но среди тех, кто демонстрировал гневные эмоции, не было Лешки Имбрякина – лидера молодежной ячейки. Он молчал и смотрел. Трезво оценивал диспозицию перед битвой. Слишком все ясно, а потому сомнительно. Имбрякинский же наследник пытался всегда руководствоваться разумом, логикой – даже в таком чудесатом случае. Машинка в Лешкиной голове работал напряженно, непрерывно. Просчитывала возможные варианты. И еще чутье ворпаня пригодилось. Поэтому командир остановил свое войско – ячейку.

– Что приуныли, тылки? Нельзя падать духом! – Варвара усилила нажим. – Может, кто попробует? Мужики вы или трусливые зайцы? Кого испугались-то? Женщину? Ну, вперед! Я в вас верю!

Умник Лешка и тогда не купился. Не проронил ни звука. Однако вперед вылез Петька Глаз, что категорично не желал играть на вторых ролях. Вдобавок он за истекшие дни и особенно ночи так настрадался в ожидании последствий своей гостиничной вылазки. Еще больше пострадало его самолюбие. Петька жаждал отмщения. Взять и согнуть ведьму в бараний рог! Варварина краса только подстегивала Петькину кровожадность. Он уже представлял, как фигуристую красотку будет сгибать… И выдал предварительный словесный залп.

– Пацаны, не бойтесь! Послушайте же! Наша жизнь в наших руках! – МАУ-МАВ! МАУ-МАВ!! – Почему мы терпим как стадо баранов, что гонят на убой! Мы же пришли сюда. Нас эвон сколько – и это не лишь на площади, а их? Ведьма и ворпани – числом трое. Да мы же просто собственным числом их затопчем. Затопать! утопить! бултыхнуть в Негодь! Воздух в Утылве очистится. Кислым вонять не будет. Ну! чего вы стоите как бараны?! Мы – ячейка! – договаривая, светлоглазый колобок брызгал слюнями.

– Чего орешь, Петька? Мы не оглохли. Хотя, кажется, гул растет… – заметили братья Анютины.

Устина мягко положила руку Петьке на плечо, желая успокоить. Он досадно дернулся.

– Отстань!.. Лешка, ты с нами?

– Что? Ах, нет, – рассеянный ответ. Лешкин взгляд бродил впереди, цепляясь за малейшие детали представшей сцены (приготовленной ловушки).

– Рисковать боишься? Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

– Я шампанское не пью. И вообще ничего – ни пиво, ни водку, ни метаксу. Затуманивает мозги. А у нас здесь много тумана…

– Правильно делаешь, – кивнул Вано. – Пьянство – бедствие. Алкоголь – отрава похлеще вашей ядки.

– Займемся антиалкогольной пропагандой? Столбики расставим и зажжем? Хоровод организуем вокруг Варвары? – зашипел Петька. – Не делай умный вид, Лешка! Если ты настоящий командир (с чего это? мы тебя не выбирали!) должен быть впереди – на лихом коне! Впереди всех.

– Ага. На лошади. Шашкой помахаем. Уря! на танки… Только Варвара – не танк. У нее броня эффектней и крепче.

– Ребята! Ядку можно достать лишь в ее родном гнездовье. В других местах она неуязвима. Сказки надо читать! – влезла в разговор взрослых парней Машутка.

– Тебе читать, а нам воевать… Пошли, пацаны, покажем, как надо…

– Ну, покажи, покажи. Балаклаву только надень. Черную. А то сияешь как блин на сковородке. Счас поджаришься! – горячилась Машутка.

– Вано на всякий случай повел плечом между своей подружкой и решительным Зорро в шортах. Устина озабоченно сказала.

– Петь… Не кидайся, очертя голову. Варвара слишком переигрывает… Не так проста она…

И Лешка думал про это же.

В толпе – совсем близко к членам ячейки – находился еще один человек, разделявший Лешкины подозрения – не на уровне логики, но чувственного восприятия. А как еще лучше воспринимать события в столь фантастических декорациях. Не ясный день и не тайная ночь. Красный свет рассеивался, синяя тьма расплывалась. Ничто из них не доминировало. Рождались самые причудливые эффекты смешения цветов. На людей действие одуряющее. Наверняка, на это и рассчитывала Варвара. Слишком сильное колдовство даже для ядки. Но ведьма шла ва-банк. Ей надо одурманить всю Утылву. И пока получалось.

Среди невосприимчивых к подобным фокусам – Лешка Имбрякин. Или, наоборот, среди слишком восприимчивых – Ирэн Нифонтова. Взбалмошная особа в красной юбке. Она не обманывалась – не анализировала, но угадывала. Безусловно, обладала неким особым даром, чутьем – именно им она руководствовалась по жизни. Без долгих раздумий. Сумела же Ирэн, находясь вдали от дома в начале нашей истории, предугадать – почувствовать, что ей надо возвращаться. И вернулась без колебаний. Для чего? А может быть, для того, чтобы стоять сейчас на этом месте, перед управой ТыМЗ, и явственно чувствовать, что происходящее ей не нравится. Не нравится, что люди поддавались на ведьмины уловки. Ирэн очень недовольна, но пока сформулировать свои ощущения не могла. Еще была вынуждена боковым зрением следить за кортубинским муда чужаком, влюбленным в Ларису (нашел время!).

– Вы, голубки, – по лицу Ирэн скользнуло загадочное выражение. – Подходяще здесь ворковать… Ты что ли, олигарх?

– Что ли я! – подтвердил Генрих. – Я жениться хочу. Правда.

– Чудные дела! Именно сейчас… Вас, мужиков, опасность как подстегивает. Сережка Колесников женихается, и теперь вот ты. Наш местный олигарх – сын Сукин – раньше вас поспел… Мало других забот…

– Со мной забот не будет. Я уже все решил.

– Скорый какой… Ладно, если ты сам вызвался… назвался женихом… Невесту беречь надо. Слышал, жених? Вот и будь рядом с Ларкой. Ни на секунду не оставляй. Сбережешь – значит, женишься. А пока держи крепко. Чтобы никуда не девалась – не полезла куда-нибудь.

– Куда, например?

– Например, за мной. С нее станется.

Высказавшись туманно, Ирэн снова посмотрела вперед – поверх голов членов ячейки. Но одна голова – большая и круглая, коротко стриженная – заслонила обзор. Петька Глаз, не дожидаясь ни Лешкиной команды, ни тем более, консенсусного решения всей ячейки, шагнул на дорогу с возгласом: – Айда!

***

Известный молодой тылок – Петька Глаз – мог похвастать рядом несомненных достоинств. Тем более, хвастать он любил – таким уродился. Но и без хвастовства – заводила среди своих товарищей, создатель молодежной ячейки (и до появления Лешки Имбрякина ее глава), дерзкий смутьян, осмелившийся открыто бунтовать против синей ядки, когда еще старшее поколение испытывало беспочвенные надежды и страх, юный идеалист, похититель чужого дивора. Это все о нем – и это все для Петьки мало. Он имел явные склонности к лидерству и любил их демонстрировать – зажигательно выступать. Передалось по мужской линии в роду – не Анютиных, а Глайзеров. Его прадед Иван Глайзер был сильным оратором, способным организатором, первым директором стройплощадки КМК. Хотя судьба его печальна (арестован и расстрелян по облыжному обвинению во вредительстве), но два года его директорства стали очень напряженными и продуктивными и повлияли на окончательный успех всего строительства. Иван Глайзер чрезвычайно увлекся грандиозными масштабами тогдашних задач – возвести крупнейший металлургический комбинат в голой степи. КДБП! Первый директор верил и знал, как это сделать (в том числе, каких усилий это потребует). Иван Глайзер был и мечтателем, и инженером. Сказки любите? Про святых и инсургентов. Это про людей из той эпохи – из той сказки. А Петька – единственный, ныне здравствующий наследник Глайзеровского рода. Яркий, энергичный юноша. Можно было бы сказать – копия прадеда, но прадеда в Утылве знали только двое тылков – брат с сестрой Александр и Анна Анютины. Уж Петька-то точно не анютинской породы. Ему бы всегда быть на виду и на верху. В гуще событий. И не простым исполнителем. С его-то темпераментом, самомнением и харизмой! Петька всегда слишком увлекался. Вспомнить пламенную и сумбурную речь на знаменитом митинге – свою роль в событиях она сыграла. И сегодня тылков согнал на площадь Петькин призыв.

Сейчас с возгласом «Айда!» тот же Петька побудил толпу к действию. Как он сам говорил, за бараном предводителем пошло стадо (хотя Петька вроде заявлял, что и он, и все – не бараны). Парни из ячейки – Сережка, Матвей с Демидом и даже Юлик с возведенными глазами (все пошли – и он пошел). Кроме Лешки. И кроме Дэна, который крепко обнял неживую Лесю (младший Сатаров в точности исполнил совет, данный Ирэн его отцу насчет Ларисы). Вано присвистнул с дерзкой веселостью и как бы тоже склонился к прогулке. Среди тылков обнаружились и другие смельчаки – не обязательно члены ячейки. Граница была нарушена.