Варвара отступила назад, вертя головой – старалась не упускать из вида всех и со всех сторон. На красивом лице мелькнуло затравленное выражение. Густые черные ресницы почти закрылись, притушив синий взор. Единственный опасный признак в лице – ноздри раздувались.

– Не робей! – подбадривали друг друга тылки. – Обходи с боку. Прием хороший – с флангов-то. Не раз проверено.

– Эх, бочка-то у нее крутые… Воевать как обнимать…

– Чегой-то слишком легко… Легко испугалась ведьма… Странно как-то. Не попасть бы впросак.

– Вот и я думаю… И ни чуточки ведьме не верю.

– Накуй! Зря мы терпели, тряслись… Наш черед настал! Что обыкновенно с ведьмой делают?

– Известно что. Чисто теоретически. На костер. Или это слишком радикально? Можно гуманней – раздеть догола, вымазать дегтем, вывалять в перьях. Красотулечка выйдет – краше, чем теперь.

– Не по-людски это…

– По–людски – это с людьми. А с ведьмой… Глазюками ишь зыркает… Рогатину надо. На расстоянии чтоб…

– Как на медведя? Тогда уж на медведицу. Ну, нет у нас в степи медведей. Суслики тут, зайчики рыжие… Ромка! Отвлеки ее!

– Чем? Кукиш с маслом показать? Чмокнуть в щеку?

– Зачем в щеку? Где твоя пукалка? Бахай!

– Не стану стрелять. Засудят. Да и ведьму не убьешь… У наших Ляпустин оружие отобрал перед тем…

– Справимся! – тылки горячились и лезли на рожон.

Передовые бойцы шагнули на дорогу. Относительно крепкий (в сравнении с разбитыми городскими улицами) асфальт затрещал, не выдержав тяжестей, словно тонкая корочка – так, видимость одна. Люди уставились вниз – и не поверили своим глазам. Асфальтовое полотно пошло трещинами – они извивались и множились, сплетались в сеть. Словно что-то толкало, распирало изнутри. И мало того – трясло. Весьма ощутимые толчки – резкие, неровные, сбивающие с ног. Многие герои больно приземлились на пятую точку, кое-кто устоял, балансируя почти виртуозно. Среди последних – спортсмен Юлик Цыбин. А Петька одним из первых (и совсем не грациозно) оказался на земле. Братья Анютины упали на колени. Вано вовремя отпрыгнул. Сходному с Вано по массивной комплекции Сережке Рванову пришлось несладко – он тоже не устоял, и сотрясение его крепкого хребта принесло сильные ощущения – Сережка аж застонал. Рядом попадали не члены ячейки – просто представители тылвинской общественности. Крики, ругань, шум.

– Кто из вас грозил меня дегтем вымазать? сам в грязи побарахтается! Грязевые ванны, славно!.. Шкурку жа-алко? Не боись. Я маленько почешу – так приласкаю, – серебристо пропела Варвара. – Что? Куда? Мы ж не обнялись. И как же наши чмоки-чмоки… Ан не получится встать… Нет! ж..па перетянет. Как-как говорили? курдюк?.. Упс! Опять упал… Шатает земля-то… Головушка твоя бедная! Тогда ползи на карачках! Пшел вон!..

Варварину территорию – асфальтовое пространство перед управой ТыМЗ – очистили не сразу. Опозорившиеся бойцы, хромая и охая, вернулись на прежние позиции. Ведьма не препятствовала.

– ? огребли? – съязвила Машутка. – Как Варвара и обещала. Радуйтесь, что кости вам не переломала. Что головы не тронула – не откусила по своему обыкновению – так у вас не головы, а котелки чугунные. И пустые. Тук-тук!

– Да? – Анютины тяжело дышали, отряхивались.

– Балда! Сиди, я открою.

Матвей с Демидом непонимающе уставились на Машутку. Их лбы сыграли в гармошку.

– Пусть ты и любимая бабылидина внучка, но наглеешь чересчур. Бабушка тебя не выручит, – Сережка Рванов по примеру отца редко когда злобствовал, но сейчас его тянуло щелкнуть ехидную пигалицу в сарафане. Как тут не понять Поворотова!

– Больше не суйтесь, – предупредил Лешка. – Одного раза достаточно. Для понятливых.

– Где ты таких видишь? – не унималась Машутка. – Повтори для не слишком понятливых еще раз и помедленней.

– Ос-споди-и! Что делать-то? – Юлик не во второй, а, наверное, уже в десятый раз возвел глаза кверху – к красному небу. – Только не говорите про вторую попытку… Так обоср…

– А то че? Пронесет со страху, и брюки сами спадут? – вместо Машутки Сережка щелкнул Юлика.

– Хватит! Не обоср…сь мы! – ругнулся Петька. – Проигрыш чисто тактический… Лешка, как быть? Ты командир! Молчишь? Нам едва по шеям не надавали, – Петька запамятовал, что именно Лешка предостерегал от безрассудной отваги. – А если бы надавали? Всерьез, не понарошку? Лежали бы сейчас, как те покойнички на Шайтанке… под могильными столбиками… Что предпримем?

– Она лучше знает, – Лешка кивнул на Машутку. – Счас скажет. Для непонятливых.

– И скажу! – разозлилась девчонка. – Вы сделайте одолжение – выслушайте. Напрягите извилины – или чего там или не там – или я права, что совсем не там?

– Серега тебя по носу хотел щелкнуть? – поинтересовались Анютины. – Говори быстрей, не то щелчком не обойдешься. Взять да потрепать твои рыжие лохмы!

– Уже пытался один такой!

– Какой? Это Поворотов?

– Не ваше дело! Так станете слушать или нет? – Машутка набрала в рот побольше воздуха и затараторила. – Вы как глупые дети, чесслово. Вам будто сказок не читали. Ты, Петька, вообразил, что просто с ведьмой поквитаться? Ерой! Ты даже дивор у нее не специально утащил – в карман попал и затерялся. А ты ни сном, ни духом…

– Зато ты такая умная, что даже рыжая? Рот закрой! Бредни твои без надобности. У нас война. Вы как хотели? Опять пойдем. И опять, и опять. До победного конца – в первом бою пострадали Петькины ягодицы, но не его апломб.

– Ага, ага. Будешь числом давить до последнего. Кто последний останется? Тот пойдет и бултыхнется в Негодь – утопится с концом. Потому что дурость неизлечима!

– О-е-ей! – повторился Юликов ритуал с закатыванием глаз.

– Извините, что вмешиваюсь – несмотря на извинения, Генрих вмешался. Он с сестрами Нифонтовыми стоял рядом и прислушивался. – Предлагаю сохранять благоразумие. Всему есть разумное объяснение. Например, толчки асфальта – это толчки земной коры. Хотя на Урале сейсмическая активность давно прекратилась… Спокойствие! У нас спокойная зона. Уже миллионы лет. Встряски случились еще до ворпаней. С тех пор мирно живем. Все сказки у нас заканчиваются хорошо. И Варвара – всего лишь женщина. Необычная, ибо не каждая женщина – директор. Но обзывать ее ведьмой – какое средневековье! Не меньшая дурость!

– Пап, ты чего предлагаешь? – спросил Дэн. – Ты же сам все видел. Тебя разве не трясло?

– Предлагаю прекратить это театральное действо. Про деготь и перья здесь пошутили. Надеюсь.

– Пап, вообще-то, мы не драться сюда пришли, – не только у Лешки, но и у Сатаровых присутствовало похвальное качество – рассудочность. – У нас была проблема. С синим – да! синим – дивором. Мы хотели его кому-нибудь вернуть. Просто напоминаю.

– Дивор не чей-то, а Варварин, – насупившись, нехотя признала Машутка. – Ей и вернуть.

– Правильно, – Дэн разговаривал с пострадавшими бойцами как с малыми непонятливыми детьми. – Чужую вещь надо возвратить хозяину. Или хозяйке. Той самой Варваре.

– Так давайте! Сунем дивор ей в зубы. Пусть попробует отказаться! – Рванов уже готов идти.

– Стой! – завопила Машутка. – Стой, чурбан! Не торопись.

– Чего еще? – скрипнули зубами Анютины. – Или мирно сладим, или драться будем. Одно из двух. Нам и то, и то подходит. Никаких сложностей.

– Только одна простая – не сложная – вещь. Ошибиться с которой нельзя, – предупредила Машутка. – Дивор надо вернуть хозяйке. Не кому-нибудь. Не человеку – даже не директору. Не ворпаню, не корыльбуну и не коту. Не покойнику. Не призраку. Даже не Энгру.

– Это здесь намек на что? – вздрогнул Дэн и стиснул ледяную руку Олеси (она не поморщилась – не почувствовала ничего, застыла как истукан). – Нет здесь никаких призраков. Нормальные люди. Не считая вашей ведьмы. И я настаиваю вернуть ей дивор немедля. Чтобы не стряслось необратимых вещей. Никому не нужны подобные встряски. Уже вон как асфальт трясет…

– Ты здесь чужой, парень, – Машутка не разгневалась, что ее перебили. – Ничего не ведаешь. Тебе сказок наших не читали. Иначе ты бы знал, что в Пятигорье в одно время распускается лишь единственный цветок ядки. Остальное – мираж. Мириады миражей, как сейчас в степи. Наваждение вам с Леськой глаза застило. Вы воображаете, что видите… Естественно, ты хочешь избавиться от дивора.

– А ты не хочешь? Она твоя сестра. Посмотри на нее! Держится из последних сил! Отдайте его! Отдайте дивор ведьме! Хоть кому…

– Если ядка заполонит Утылву? Мириады синих цветов. Дивор у нас – и у Варвары – один. Кому возвращать будем?

– Ты пытаешься сказать, что… Что ведьма – это не ведьма, а… а что? ее клон? – Сережка размышлял, тяжело ворочая мозгами. – Точняк! Я давно подозревал эдакую хитрость. Не может ведьма по-другому – по-честному…

– Все не то, чем кажется. Просто не надо торопиться. Если дивор так просто было украсть…

– Просто?! Чего мне это стоило! – закипел Петька, но высказанная мысль его увлекла. – Ведьма – не ведьма, а ее проекция. В дивьем зеркале.

– Если ведьма – лишь иллюзия, то результаты ее манипуляций реальны. Мы видели и даже ощутили на себе. Вы, мальчики, ощутили, – добавила Устина.

– Больно-то как… – согласился Сережка Рванов. – Отсюда какой вывод, кроме того, что задницы нам отбили?

– Пусть дивор так просто было украсть – зато не просто будет вернуть, – подытожила Машутка.

– Что ты имеешь в виду? – ровно, без эмоций уточнил Лешка.

– Побегать придется, – Машутка прибегла к уклончивости. – И даже полетать…

– Полетать?! – ужаснулся Юлик. – Башни вам мало? Ой, зачем нам… Ой, зачем мы ввязались… И ведь только начало…

Юлик выразился провидчески (никогда за собой такой талант не подозревал). Настало продолжение. Раздался громкий хруст. Толпа затихла. Уставилась во все глаза перед собой. Трещины на асфальте не исчезли, но усугубились. Словно распирало изнутри. Вот уже что-то показалось наружу – сперва зеленые концы, а после толстые стебли, которые рванули вверх – выше и выше. Это уже не стебли, а столбы в одеревеневшей оболочке, обхватом в две мужских ладони (никто подойти и обхватить не дерзнул). Дальше хруст и шелест – прямо шок и трепет. Распустились лапы невиданного чудовища – пусть не волка, но волчавника. Мясистые, разлапистые листы – нижние большие, а выше короче, потому что сложены в плотные коконы – из коконов полезли синие лепестки – и вот выглянули синие цветы. Ядка! проникла в центр Утылвы. Накатила удушливая кислая волна. Люди в толпе закашлялись. Возник страх. Хищные цветы вели себя как живые существа – поворачивались и кивали. Они живые!!

– Ё… ё-о… о-о-о!! О!.. – одни междометия.

С.Н. Колесников издал протяжные, стонущие звуки перед лицом материализовавшегося своего первого ночного кошмара. Ядка снилась ему месяцами – так ведьма обрабатывала мэра, склоняла на свою сторону. Не склонила.

Встала целая зеленая чаща – столбы выше головы – вдвое выше здорового Варвариного роста. Если будут расти дальше, то сравняются с трубой при котельной. Иная реальность. Лес в южноуральской степи. Совсем не последнее чудо.

– Мать моя женщина!..

– Хороши весной в саду цветочки… Синенькие и хищненькие… Не нравятся мне они… Отойдите! Не ровен час, зацепит…

– Начнется процесс откусывания голов. Как в сказке… Сколько цветов – столько же голов.

– С твоей и начнем. Хотя нет – мэру уже откусили.

– А вы разве не слышали? У кортубинца – Машуткиного кавалера – ядка челку откусила. Но парень силен – отбился тогда.

– Враки! Врут без зазрения совести… Это Поворотов племяннику челку оторвал. Ручищей своей. С кровью выдрал – вернее, со скальпом… Еще хорошо, что только челку… Волосы отрастут, а голова нет…

– А он мне! коленку сломал. Сложный сустав, – поспешил оправдаться Поворотов. – Никакого почтения ни к возрасту, ни к положению… Хожу, хромаю… Долго ли еще смогу…