Из бабылидиного двора все ушли на фронт на Синецветную улицу. Все проживающие тылки. Также ушел изгнанный в Мобутин барак племянник. Его задушевный приятель Килька Кулыйкин ушел раньше – то есть, не раньше визита Максима в гостиницу для диспута о судьбах Утылвы, но, безусловно, раньше настоящего времени. Людмила, уладив дела с Тамарой и придя в свою квартиру, не обнаружила двух других дочерей. Без того издерганная и усталая (и еще уволенная из Мары!) женщина кинулась в барак, разбудила мужа и пинками погнала его – куда?

– Почем я знаю! Это все ваше воспитание! твое и свекровушки. И бабушки покойной. Носитесь с Машуткой, потакаете! Квартиры ей завещаете! Девчонка иголку в руках держать не умеет! Лямку на сарафане до сих пор не пришила! Так и ходит. Где ходит? А Леська где? С ней? Ну, я не удивлюсь… Ты отец! Иди и ищи! Хоть все царство – тьфу! Пятигорье – обойди… Говорилось, что Леська с этими чокнутыми из ячейки на Казятау загорали. Приличное занятие с парнями, нечего сказать! Только ночь уже. Ребята вернулись домой, а Леськи нет…

В такой ситуации спорить с разгневанной матерью никто не рискнет. Килька собрался и пошел, куда глаза глядят. На ближайшую гору – на Казятау.

В бабылидином дворе светилось одно окошко – с разбитой форточкой, на втором этаже. Кортубинская гостья сочла свое занятие более важным. После встречи с Варварой Таисья Елгокова как в лихорадке стала запихивать вещички в три большие сумки и также намеревалась схватить детей в охапку и бежать из Утылвы. Смотаться куда угодно – в Кортубин, Казахстан, Лондон, Карловы Вары, на Марс. Сейчас главное – удалиться на максимально возможное расстояние от этого проклятого места. Все проблемы отодвинуты на потом. И сколько же проблем!! Муж потерял рассудок и совесть, и затащил семью в Утылву – на горе и страдание. Сын очутился замешанным в дикую историю с поджогом киоска – это что? подсудное дело. Дочка Влада еще в Кортубине выпряглась из повиновения (может, даже подозревала про маминого друга Леона), а теперь будто бы влюбилась. Про будущего ребенка Тая не говорила никому, но синеглазка знала – что если знает вся Утылва? Ужас!..

Тая выглянула в окошко, испытывая испуг – кого она там увидит? Снова сумасшедшую женщину, которой она ничего не сделала, и все равно… Все равно страшно!.. Но увидела сына. Вздох облегчения вырвался у нее. Вано был не один, а в компании. Невысокая, тощая, угловатая девочка – подросток. Стриженные светло-русые волосы. Узкое бледное лицо. Веснушчатая кожа. Простой ситцевый сарафан ужасной расцветки – какой-то красно-коричнево-желтой. Под сарафаном плоское, неразвитое тело, худые руки, выпирающие ключицы. Лет тринадцать – четырнадцать. Типичная тыловка – до ужаса провинциальна. Она не доходила Ивану до середины плеча. Парочка забежала во двор и стояла, отдыхиваясь. Озираясь вокруг настороженно.

В следующую минуту Тая тоже выскочила из подъезда.

– Сыночек! Как я рада, что ты здесь. Не то чего передумала… Ужасы лезут в голову… Мне эта странная женщина – вырядилась в поняву под аборигенку – говорила, что тебе угрожает опасность. Именно тебе!! Ну, вот чего ждать?

– Варвара! – без тени сомнений определила Машутка. – Высокая, черноволосая, с синими глазами?

– Она, – Тая испугалась еще больше.

– Приходила специально, чтобы больше страху нагнать. Ей это удалось, – голос девчонки звучал зловеще. – Варвара ничего не делает просто так. Скоро выяснится. Недолго уже.

– Что выяснится? Что происходит? Иван!!

Гормональная система забеременевшей женщины совершала резкие броски. Настроение менялось мгновенно. Тянуло и болело внизу живота. А уж этот кислый запах и привкус – они были везде. Предгрозовая атмосфера вроде посвежела, но Тая не могла избавиться от воздействия синей ядки.

– Ничего серьезного, мама. Не тревожься, – бросил незначащую фразу сын.

– Ах, мне не тревожиться? Ладушки!.. Все что-то скрывают! Макс не объяснил, зачем ему понадобилось ехать в Утылву. По крайней мере, ничего здравого не придумал. Какая бабушка? Еще сказки про какого-то гранитного дедушку! Бред!!.. Впрочем, они все умерли. Для чего мы тогда здесь торчим?!

– Мам, да все нормально. И также будет. Скоро все закончится.

– Не считайте меня дурой! – Тая сорвалась, заголосила (сама не ожидала от себя). – Вано, сыночек, мы уезжаем. Сегодня, сейчас, немедленно. Едем я, ты и твоя сестра. Срочно найди Владу. Непослушная девчонка! Я ей всыплю! Заслужила… Отныне распрощается с гульками, дискотеками в Стальконе. И со своими мальчиками!

– Не испугаешь ее. Уже распрощалась. Других мальчиков у сеструхи не будет. Она нашла своего. Вцепилась коготками.

– Здесь все с ума посходили или только я? Мы уезжаем. Без возражений! А ваш отец пусть остается – выясняет свою родословную до седьмого колена, избирается, рыбачит, пьет, других занятий у него нет. До семьи ему дела нет. Допился до чертиков – до рыжих зайцев, белых котов и идиотских корыльбунов!

Шелестящий звук откуда-то сбоку – из зарослей крапивы у стены Мобутиного барака. Машутка заюлила глазами, приложила палец к губам.

– Да знаю я! – отмахнулась Тая. – Собутыльников себе нашел – местных приятелей. Упадочных – то есть, припадочных. Подходящая компания. Какой-то абориген Корыльбунов – внешность специфическая. Он, вообще, не просыхает…

– Это мой папа. И мы – не Корыльбуновы, а прозываемся Кулыйкиными. Папа раньше не пил так сильно. Но когда завод закрыли… У нас многие пьют. Но мой папа хороший. Он добрый, честный, копейки чужой не возьмет. Сейчас же денег ни у кого нет. Только у воров – у Поворотова с Сукиным. Хотя и воры против ведьмы! За Варвару никто!

– Девочка, где твой хороший папа? Где все? Куда испарились? Ни одного живого человека не вижу… Двор словно вымер. Даже Дюша подевалась…

– Все к управе пошли. На Синецветную. Туда звали, – пояснила девочка.

– Кто звал?

– Наша ячейка. Там сейчас биться начнут. А папа не там – он на гору пошел. Еще ночью. Его мама послала, чтобы Леську найти. Но ничего, оттуда даже лучше видать. Мы когда мимо пролетать будем, ему помашем. Да, Вано?

– П-пролетать? Чего видать? Бред сумасшедшего? Он только в несчастном мозгу существует! В чьем мозгу, я спрашиваю?!

– Мой папа не сумасшедший. Он… он… просто потерянный. Очень умный. Папе нравилась его работа в техотделе. Он шарил в чертежах и в машинах. В компьютерах разбирался. Папу директор Борис Сергеевич очень уважал. И теперь он снова директор.

– Твой папа?

– Нет же. Директор Васыр Борис Сергеевич. Как только бумаги из Стальинвеста пришлют, он сразу директором станет. Все будет как прежде. И папа снова начальник техотдела. Он заслужил. Плакаты для ячейки нам папа напечатал. Про то, что народ – не паровоз.

– Кто?! Народ?

– Да. Народ. Мы, тылки – не дураки. Хоть в холдинге так считают.

– Милая девочка, мне нет дела до тылков. Дураки вы там или гении. Будьте, какими хотите. А я хочу спасти сына! Едем!

– От кого ты меня спасаешь, мама? – загадочным тоном спросил Вано.

– Наверное, от меня! – напрямик заявила девчонка.

– От кого угодно! – Тая взглянула рассеянно – не считала нужным заострять внимание на замухрышке в сарафане. – Вы сами говорили, что женщина в поняве – ведьма. Злых людей надо остерегаться. Особенно, если они помимо злости еще грубые, невоспитанные, неделикатные. Им наплевать, что словами можно больно ранить. Если у вас здесь все как эта баба в поняве, то я не удивлюсь…

– Варвара – не простая баба. Она – директорша. Ее холдинг назначил нами управлять.

– Позволь, а твой… Басыр? Гм, скажите сыр – чи-из… Сил нет смеяться… И вы не смеялись, когда говорили, что она – ведьма?

– Одно другому не мешает, – усмехнулся Вано. – Как и не помешало дядя Гере ее назначить на тылвинский завод. Бизнес интересуют не сказки, а сугубо практические вопросы.

– Да, я поняла, что она – ловкая и бессовестная особа. Без вас поняла. Одинаково носит ситцевый затрапез и вечернее платье – синее, с открытым верхом, с тюлем и стразами. Но истинную натуру не спрячешь. Что она наплела!

– А что именно? – полюбопытничал Иван.

– Ничего! Это наши женские дела… – Тая сразу замкнулась и замолчала. Беседа увяла.

– Мама, ты напрасно волнуешься. Уже без толку. Сегодня все закончится. Обязательно хорошо. И тогда мы поедем домой – ты, я, папа, Владка. Все будет хорошо!

– Сыночек, мне не вынести…

– Как твое самочувствие? Давай я помогу. Хоть сумки подтащу к выходу. А ты не утруждай себя. Посиди, даже полежи. Пойдем, мам. Тебе надо поспать. Время пролетит быстро…

Иван вместе с Таей нырнул в бабылидин подъезд, наверху хлопнула деревянная дверь. Машутка уселась на лавочку во дворе дожидаться своего приятеля. Знала, что без Вано ее чудесатый план обречен на провал (провалиться всем вместе с Пятигорьем в тартарары – в подземный мир Энгру, определиться на жительство там – а че? тоже решение проблемы). Машутка, конечно, не интеллектуал в юбке в сарафане, но Лешку Имбрякин убедить сумела. Он остался с ячейкой на площади ее прикрывать. Только все будет напрасно, если у Машутки не получится, а без Ивана стопроцентно не получится. Девчонка сидела, болтала ногами и больше нервничала.

– А он может вообще не прийти. Не спуститься из квартиры. Ему и так хорошо. Никто не подряжался решать ваши дела – за вас, тылков. Он – не Грицан и не Гранит, – произнес серебристый голос.

– Это ты… вы… ой… Но вы же сейчас на площади стоите, с нашей ячейкой выясняете… Вы где? Нигде… Понятно, проекция.

– Я счас тебе покажу проекцию! Нахалка! Ославила меня в Утылве, что я головы откусываю. Вот откуда пошла глупая байка! Девушка молчать должна и слушать!

– Много чего должна. Шить должна и вышивать крестиком. В платке ходить. Пришивать лямки от всех сарафанов на свете. Могу вам сарафанчик или юбку…

– Заткнись! За шитье тебя все равно не усадишь. Бедная твоя мать!

– Не трогайте вы мою маму!

– Не трону. Ее тронешь – такое наслушаешься… Я тебе сказать хотела.

– Ну, и чего?

– Того! Не верь ему. Своему парню. На тебе все равно не женится. И потом быстро утешится. А вот что с тобой будет… Все Грицкины девки плохо кончают. Ну, не в том смысле. В этом самом вы шалеете от него… Калинка, ошалев, не стала заморачиваться ни сватовством и кольцами, ни свадьбой и белой фатой. Все отдала любимому Грицаньке – девичью честь, жизнь свою. А тот, не будь дураком, попользовался да сбежал.

– Устаревшие взгляды. Свадьба сейчас не главное.