– Как вы меня достали! Все нервы вымотали. Тылки! Чурки вы долбанные! Задолбали! И на заводе то же самое. Стараешься сделать, как лучше – как положено. А у вас везде круговая порука. Бабка за дедку, внучка за бабку, кошка за внучку. Намертво прицепились! Вы разумные вещи не воспринимаете. Хоть кол на голове теши.

Тылки не помедлили с ответом.

– Разумные вещи – это когда человек всю жизнь на заводе отработал и на хорошем счету был, грамотами награждался, на доске почета висел, а тут раз – и пошел вон! Куда в Утылве после пятидесяти пойти?

– Нельзя вечно почивать на лаврах. Нет вечных заслуг. Даже СССР не вечен… Значит, на доске почета висел? Вот и довиселся! Чего хотите-то? В рыночных условиях предприятия конкурируют. Издержки надо сокращать. Лишние работники не нужны. Не я это придумала. Вы сами на новые порядки согласились!

– Мы?! Нас спрашивали?

– Вы! И почему кто-то должен спрашивать? Строй свергают без спроса! Разве вы протестовали? В ГКЧП записывались? От капиталистических акций отказывались? За советскую власть против белоказаков стояли насмерть? Шкурники! Даже хуже – чучела не кошачьи, а безмозглые! Тихо бурчали по углам – или это не вы бурчали, а ваши сытые желудки после продажи акций? Все, что происходит – с вашего согласия. Сейчас везде так делают. Называется оптимизация. И как бы вы не кричали, не наскакивали, ничего противопоставить не можете. Вся страна так живет! – у Варвара выплеснулась искренняя злость, но она тут же постаралась слукавить, перевести на женский лад. – Ничего вы не сделаете. Меня в виновники не назначите. Правильно господин Сатаров говорит: костер – это средневековье. Да и не позволит Генрих Прович со своей подругой – давней, верной и чрезвычайно полезной – сотворить что-нибудь эдакое. Он и сам мужчина хоть куда – приятный, цивилизованный. Пусть итальянский костюмчик истрепался. Пусть и олигарх. Ну, такой галантный… – Варвара иронично глянула на светловолосую женщину рядом с Генрихом. Лариса, испугавшись, спряталась за мужское плечо.

– Эй! – грубо прервала Ирэн Варварины речи. – Ты туда не смотри. Ты на меня смотри. Я – твой главный враг!

– Ты? – вспыхнул синий взор. – Футы нуты! Да я тебя размажу! не потрудившись нисколько. Оставлю красное пятно. Р-рэволюс-сионэрка! Кошка драная!

– На себя посмотри! Трудишься без устали. Директор-ом (-шей). Гадости людям делаешь. Не оценили твои труды? выгнали? Захотел олигарх и сделал!

– Зато вы мне ничего не сделаете! Воины! Защитники Утылвы! Тьфу! Людишки бегают, мельтешат, грозятся: вот сейчас, вот мы… уже вот-вот… а нас-то за шо? Ни за что! Просто потому, что вы – НИЧТО. Что с вами, что без вас… Правда, Генрих Прович? Обойдется комбинат без тылвинских кривошипных ножниц. За границей закажете. Мороки меньше. Не надо голову забивать ихними проблемами – теплыми квартирами, яслями, садами, школами, клубами, горячей водой, тротуарами, туалетами. Вот чем принужден заниматься частный бизнес! В ущерб эффективности. Если вы еще так не думаете, господин Сатаров, то уже близки к этому. Или каюк вашей металлургической империи… По-другому надо рассуждать – да, жестоко, цинично, но… КДБП!

– Это она ругается или что? Жаргон сейчас такой? Кэдэ… куда? бэ или пэ? Я иной раз не понимаю внука – словно на разных языках разговариваем. Русские ведь мы оба! – продребезжал сухим горлом дед Цыбин.

– Поздравляю, – ядовито процедила Варвара. – Народили щенков. У ворпаней большое пополнение. Серьезные времена настали. Детки вас и не спросят. А кого спрашивать-то? Неудачников! Правильно, старче? – прямой вопрос к светлоликому Щапову. Тому сказать нечего. Ведьма знала, как ударить больней. Она безжалостна – что заслужил (и даже не заслужил), то и получи! Сегодня раздавалось направо и налево. Всей Утылве хватит.

Но Ирэн сейчас (и всегда) тоже сам черт не брат (вот и Варвара с ворпанями раздружилась). И ведьма не сестра. Однако некое сходство между красавицами имелось. Родство душ диворов? Очень вероятно. Вообще-то, до сих пор не выяснилось, кто такая Варвара. Строго говоря, она ни к ворпаням, ни к корыльбунам не относится. Сама по себе. Потому чувствовала свою неуязвимость. И бравировала этим. Подбоченившись в понявистом затрапезе, повторила.

– Ничего вы мне не сделаете. Никто не сможет. Кишка тонка. Нет такого человека – ни взрослого, ни молодого, ни старого тылка. Был Гранит, но и его нет… Выискались храбрецы в Утылве! Ваше лучшее воинство на Кашихе спит под звездой с лучами. Подобных больше не народилось.

– Иду! Уже иду, дорогая, – отозвалась Ирэн, пересекая невидимую границу.

– Стоп! Стоп! Мы не на Западе. Не в Средиземье. Мы у себя дома. И если здесь к месту или не к месту цитируют Толкиена, то… – подал голос начитанный Лешка, а Ирэн закончила его мысль.

– То следи за своими словами. Или предсказаниями – книжными, не своими. Я – не воин. Я – женщина. На мне юбка – красная, если что…

– А что? Было бы по-честному, – загалдели тылки. – Баба с бабой…

– Она сумасшедшая! Самоубийца! – ахнул Юлик. – Давеча младший Сул со старшим назгулом и ужас, летящий на перепончатых крыльях ночи… Никогда не буду читать Толкиена!

– Ты не читай, Юлик, ты бегай…

Лешка хотел остановить Ирэн, но та лишь покачала головой и улыбнулась твердой спокойной улыбкой: дескать, ничего плохого не случится, автор же обещал. Ирэн была абсолютно уверена. Возможно, что-то знала. Или пусть угадывала – угадала правильно.

Зато Варварина уверенность не довлела абсолютно. Поведение, ей не свойственное. Прежде всего, почему она столь обезоруживающе откровенна? Откровенность обезоруживала саму ведьму. Раньше она была другой. Какой? Появление госпожи Пятилетовой всегда эффектно. Соответствовало высокому статусу исполнительного директора ТыМЗ. Брючный костюм из роскошного серого джерси с вплетенной блестящей ниткой люрекса выгодно облегал Варварины формы. Атласная синяя блузка в тон глазам, россыпь жемчужных пуговиц. Большая серебряная брошь аграф с растительным орнаментом – переплетение листов, стеблей – приколота к жакету, слева на груди. Серебряные обручи в ушах, кольца на пальцах. Маникюр вишневого цвета. Густая синева на веках. Макияж в стиле вамп. Красивая ведьма! Колдовская власть у нее. При своем природном росте (даже без экстремальных шпилек) Варвара выше большинства мужчин. Разъезжала по Утылве на белом Мерседесе. Шла по коридорам заводоуправления, гордо неся голову и хищно вонзая в пол свои шпильки со стальными набойками. Великолепная картина! На собрании сидела, закинув ногу на ногу и закатив синие очи к потолку. Делала великое одолжение простым смертным. А теперь? Что уцелело от былой роскоши? Ведьма предстала народу, обряженная в ситцевый затрапез. Пошла на непосредственный контакт – даже на физическое столкновение. Одна перед толпой – без прикрытия. Как все изменилось. Вмешалась более могущественная магия и явила Марай. Ведьма уже не так всесильна – вернее, не так бесконтрольна. Она чувствовала, что ей не позволено вытворять, что захочется – например, взять и «размазать» толпу надоедливых тылков. Почему нет? Потому что НЕТ.

Ураган изрядно потрепал чащу из синих цветов ядки, которая выросла, но не преодолела улицы Синецветной – не пересекла невидимой «красной черты». Предел поставлен недвусмысленно. Как и для рыже-коричневой волны ворпаней, что ночью сопровождала с горы Рвановскую буханку с обретенным дивором. Тогда свора ворпаней кинулась в погоню – добежала ровно до дороги – до короткой улицы К. Солина – и встала. Не просто встала – дальше ей не позволили проникнуть. Опять предел.

Столько соображений, догадок, таинственных совпадений – возможно, не все, но немалая их часть крутилась в Лешкиной голове. Умный предводитель местной ячейки понимал, что воевать – это, прежде всего, думать.

А Ирэн не думала – действовала, как ей подсказывали чувства. Подцепила соперницу для начала.

– На этот раз без фокусов? Без чпоков? Просто и честно. Похоже, колдовство твое кто-то отменил. И синецветную рощу хорошенько проредил. Не листья уже, а жалкие ремки. Ну, удивила, устрашила. И на этом все. Ты теперь не сильней нас.

Варвара не смеялась серебристо. И не отпускала обидных замечаний. Она даже совершила некие приготовления. Одним рывком освободилась от своего непрезентабельного облачения – разодрала и отбросила ситцевые тряпки. Под затрапезом оказался надет рабочий комбинезон – не морщась, он облегал крутые бедра и бюст. Синяя ткань комбинезона – гигроскопичная, повышенной прочности, износостойкости, устойчивости к загрязнениям. Серая футболка х/б, с буквами АТ (Агрохозяйство Тылвинское). Варвара что, после увольнения с поста исполнительного директора ТыМЗ к Сыродю нанялась – в качестве кого? Ошеломительная карьера… Так или иначе, но рабочая одежда больше приспособлена для физического противоборства – можно махать конечностями без стеснения. И Варвара не стеснялась – приняла угрожающую позу: слегка подсела, одна нога в плотной синей штанине выдвинулась вперед, вес тела (судя по росту немаленький) перенесен назад, руки согнуты в локтях, кулаки сжаты, подбородок опущен. Прям боксерская стойка. Варвара сверлила синим взглядом перед собой.

Очередное представление. Костюмированная драма. Смена туалетов сколько раз на дню. В каком виде снова покажешься? Совсем в непотребном? – последнее, чем успела уколоть Ирэн перед боем.

Две фигуры сблизились вплотную. И началось! Никакие эффектные (или эффективные, болевые) приемы они не использовали. Это была всего лишь женская драка. Махали руками, цепляли, что попадалось, рвали, хлестали. Применяли колени, локти, ногти. Вдруг Варвара отшатнулась – на ее лице вспыхнули красные полосы.

– Я тебя малость приукрашу, – пообещала Ирэн. – Как ты наших. Придам очарование… Щечки слишком белые. Не румянишься совсем? А еще в моде татуаж… Вот так! Сейчас ты больше на человека похожа. Да, почему-то кровь красная, а не синяя…

– Ах, ты!..

Варвара вцепилась в волосы Ирэн. Захватила щедрый пучок и дернула изо всех сил. Каштановая прядь – заслуженный трофей. У Ирэн от боли потекли слезы. А ведьма мстительно заверила.

– И ты тоже будешь красавица. Лысая. Голая черепушка! Никто не позарится.

– Это на тебя Лешка не посмотрит. Нужна ты ему!

– Никуда не денется. Все назад возвращаются.

Говорили негромко – выплевывали слова с шипением и слюнями. Предназначалось только для ушей соперницы. Народ воспринимал лишь картинку – живую и весьма энергичную. Даже эротичную. И этого довольно.

– Дай! Дай ей, как следует! А-у-у! О-о-у! Бо-о-укс! Бокс! – толпа стучала, орала и улюлюкала.

Всегда сдержанная, красивая и мудрая Дюша, подняв над головой руки, потрясала кулаками. Последние дни дались ей с трудом – истерзалась за младшего сына Костяню. Тут же разгоряченное скопление людей и эмоции подействовало оглушительно на самую разумную женщину Утылвы. Она явно «слетела с катушек». Сегодня тылки куда-то летят…

Кричали все. Басил Николай Рванов. Разевал сухое горло дед Цыбин. Ему певуче вторила сноха Наталья Матвеевна. Звонко чихал Витька Пятнашков. Визгливым вокалом блистала Людка Кулыйкина. Заходился в кашле как в речитативе Григорий Жадобин. Звенела чистыми голосами молодежная ячейка. Тылвинские старушки – ровесницы и старше бабы Лиды – организовались греческим хором и мощно вели свою партию. Дедушки – просто дедушки, не из Совета ветеранов – явно уступали. С возгласами подкидывал фуражку над головой охранник Роман Халилов. Кто как мог. Орал полуголый мужчина в одном пиджаке.