– Здоров ваш командир, – скривилась на лицо Варвара. – Если чегой-то у него есть – или же нет – то трусость есть, а совести как никогда не бывало. Бросил своих товарищей. Умирать он бросил!

– Силы очень не равны. Вот командир приказал отойти… Чтобы избежать разгрома.

– Чтобы спасти свою жирную задницу! Не делай огроменных глаз, Сашка. На теле Кортубина ни царапинки. Зато сердце как у загнанного зайца трепещет… Почему вы не пошли в штыковую атаку, не сблизились с противником и не скинули его с горы? Не последовали плану командира?

– Командир приказал…

– Он приказал, а ты и рад исполнить. Помогал командиру по склону взбираться. Подсаживал его. Товарищ Кортубин быстро бегать не умеет – ноги эдакую тушу не носят. Не надорвался, Сашок? Он же тяжелый как чугунный истукан. И встанет истуканом в своей шинели на площади Труда! Желаешь вместе с ним в веках запечатлеться? На постаменте в качестве послушного питомца – приваженного кота. Не выйдет!

– Я доложу командиру, – пригрозил Сашка. – Пусть решает, как с тобой поступить. Конечно, ты девушка. И помощь раненым бойцам оказываешь. Но отряду нужны беззаветно преданные бойцы.

– Я не боец. И тылкам говорила, что я – женщина. И ничего вы, мужики, мне не сделаете. Что вы сейчас можете? Быть ранеными или убитыми. Или паникерами, предателями. Но, конечно, с бабами воевать легче.

Варвара словно издевалась – била в самое больное место. Прямой наводкой из танка.

– Жили-были когда-то на свете два хуторских приятеля – два майора. И дружили крепко. Ты ведь Граниту даже уступил Калинку. Несмотря на любовь к ней. Или нет? Как назвать половое влечение к классово чуждому объекту? К дочери тылвинского богатея Калины Чиросвия. Да тем же извращением, как и половое влечение к крокодилу, к орангутангу. В заповедях революционной морали скоро все по полочкам разложат! Объект должен привлекать не только шириной своих плеч или бедер. Ну, у вас обоих – у Гранита и у тебя – плечи что надо, а какие у Калинки бедра – худые палочки… Скажешь, она сама выбрала? Но ты не боролся. Или нет – боролся с буржуазными предрассудками внутри. Не представляю, как ты выдержал… Или представляю. В тогдашнем революционном понимании. Половая жизнь – не твоя личная функция. Побеждать (и привлекать) должны социальные, классовые достоинства. Должно быть классовое понимание красоты! Это и про девичьи бедра в том числе. А ревности, как грубого собственничества, не должно быть. Революционная мораль! как в чугун отлита: если уход от меня моего полового партнера связан с усилением его классовой мощи, если он (она) заменил (а) меня другим объектом, в классовом смысле более ценным, каким же антиклассовым, позорным становится в таких условиях мой ревнивый протест. Прям дух перехватывает – да, майор? Конечно, такой же майор, но по линии НКВД более ценен! Если очень обидно или сомневаешься, апеллируй тогда к товарищескому, классовому мнению и стойко примирись, если оценка произошла не в твою пользу. И она – оценка-то – именно так произошла. Калинка выбрала Гранита. Но какой ты правоверный коммунист, Агап! Уступил Калинку другому объекту – с большей классовой мощью. А ты слабый, гонимый…

– Я – майор бронетанковых войск. Я – солдат, а не… не… – Мобутя просто не находил слов.

– Что – не? Не майор ты. Не орел… Если же попробовать изменить? Чтобы и после все изменилось. Чтобы снова не сделать этот безнадежный круг и не вернуться сюда, на помойку. Не пришлось бы столько бегать. Как заяц только – не ворпань.

– Моя жизнь прожита. Устал повторять. Я ни о чем не жалею! Слышишь? Даже о том, что узел с рыбой тогда на кладбище потерял. Потерял – и потерял. С концами. Можешь взять себе. Пожарить рыбки.

– Ошибка, – Варвара не унималась. – Твоя жизнь еще не прошла. Она начинается здесь и сейчас. И шанс изменить… Шанс исполнить свое предназначение. Ты же майор! Твое дело – воевать, командовать танком. Сражаться в предстоящей войне. Которую ты пробегал, профукал. Это сложно постигнуть? Чему-то ведь тебя учили два года в бронетанковой школе в Горьком? Долбили в танк и танком!

– Не сложно. Но для того, чтобы изменить…

– Надо всего лишь не лезть безрассудно. С самого начала, – гнула свою линию Варвара. – Не лезть на Марай. Сюда. Не рисковать зря.

– Наоборот. По твоей же логике. Чтобы изменить последующие события надо изменить исходный вектор. Куда все пойдет. Нужно изменить исход боя. Победить в этот раз.

– Здорово! – чуть не захлопал в ладоши Иван. – Мы не должны проиграть. Комиссар не должен погибнуть. И для этого вмешаемся…

– Вы… э…, – Варвара застыла с открытым ртом, пораженная таким логическим поворотом. Вгляделась в лица спорщиков. Так и не поняв, издеваются они или говорят серьезно, махнула рукой. – Да идите вы! куда хотите… Ну, добавится еще несколько черепов… Некогда с вами лясы точить. У меня раненые…

Покачивая крутыми бедрами, Варвара скрылась в кустах. Ее понява прошелестела по кончикам стеблей, зазеленившись. Все стихло.

– К раненным она пошла, как же! И у всех ранение в голову… – пробурчала под нос Машутка и уже собралась съязвить, что у тех, кому голову откусили, раны не болят, и ничто их не беспокоит. Составляя в уме хлесткую фразу, замерла от осенившей идеи.

– Куда она пошла? – спросила девчонка и, не дождавшись ответа, закричала. – КУДА ОНА ПОШЛА?

В глазах Ивана что-то промелькнуло. Парочка сообразила почти одновременно и кинулась в ту же сторону.

**********

Случилось невероятное. Ведьма ослабевала. Ее колдовские чары словно уходили в дырку. Ирэн сразу почувствовала перелом в поединке, и над площадью взлетел ее торжествующий крик. Толпа радостно поддержала: наш верх будет!

Ирэн усилила натиск. В исступлении она колотила соперницу, по чему попало. Остановиться не могла. Варвара отвечала слабо и как-то замедленно, и Ирэн предугадывала ее движения и выигрывала. Этого тыловке показалось мало – улучив момент, перекатилась и оседлала ведьму сверху, возобновила удары. Ярость бушевала внутри обладательницы красной юбки – словно в груди раскрывался красный цветок редивей. Она била-била-била, приговаривала.

– Ну, ты дождешься у меня! За все, за все…

Голым коленом сдавила Варварину грудь. От чудовищного напряжения Ирэн трясло. Неизвестно, что произойдет – то ли победит, то ли ее сердце взорвется, то ли собственный дивор улетит на Марай. Как разительно отличалось нынешнее состояние Ирэн от вялой немощи, что она влачила последние дни. Варвара прекратила сопротивляться. Руки и ноги обессилили. Под белой кожей вспухли синие вены. Глаза закатились. Ну, не может ведьма задохнуться? Она же не человек. И что? Все человеческое ей чуждо?

Ирэн было не остановить. Если бы она остановилась, то умерла бы в то же мгновение. Все чувства, мысли, позывы сосредоточены на одной цели – извести врагиню. Ирэн душила ее коленом и сама задыхалась. Варвара хрипела страшно – эти задушенные звуки перекрывали шум на площади. Человек так хрипеть не может. И все равно это ужасно!

Толпа в растерянности затихла, и ведьмин протяжный хрип стал совершенно нестерпимым. Люди инстинктивно брались рукой за горло и сосредоточенно вдыхали и выдыхали, испытывая затруднение.

– Пусть прекратит! – первые нервные выкрики, которые росли. – Пусть немедля прекратит! Невыносимо слушать и чувствовать… Мы не бесчувственные истуканы!

Лешка Имбрякин тоже не мог больше сохранять хладнокровный нейтралитет (быть бесчувственным). Он что-то чувствовал (и немало!) к двум драчуньям. Наконец вожак молодежной ячейки непосредственно проявил себя – он сам, а не ребята. Устремился на поле боя, почти срываясь на бег. Люди настороженно наблюдали, как он пересек красную черту – и ничего не случилось – ни толчков, ни трещин на асфальте. Лес из синих цветов продолжал колыхаться. Темные крапины зрачков в синих лепестках метнулись к юноше, расширились и так застыли. Лешка прошел абсолютно спокойно, если не считать отчаянного взгляда Влады, что уперся ему между лопатками.

Разумеется, одному мужчине не справиться с двумя женщинами, потерявшими человеческий облик. Нужна помощь – она подоспела вовремя. Из-за крыльца управы выскочили Клобы в синих сыродиевских штанах (не зря они сидели там, в убежище – дожидались своего часа). Братья подбежали к двум фуриям – разъяренным, истерзанным, с хрипом хватающим воздух, окровавленным. И подлые ворпани не набросились на Ирэн, дабы выручить свою синеглазую напарницу (или даже не напарницу, а босса – непонятна их иерархия в подземном царстве). Ведь Клобы-то в нашей истории до определенного момента были у Варвары на побегушках. А тут, вообще странно – все (Лешка и братья) действовали странно. Не сговариваясь. Вполне разумно – необходимо быстрее развести, растащить соперниц, иначе они друг дружку поубивают. Произойдет непоправимое. А ведь автор обещал хороший конец!

Лешка взял на себя (буквально) драчунью полегче – просунул руки подмышки Ирэн, обхватил ее. Встряхнув, приподнял. Женщина ничего не понимала, кричала, плевалась и лягалась, стараясь зацепить, а лучше ударить того, кто сзади (а сзади-то любимый племянник!). Лешке помог Клоб – тот, кто младше, с золотистым пушком на щеках. Общими усилиями – Лешка за руки, Сул за ноги – отнесли Ирэн к крыльцу.

Старший Клоб – матерый ворпань – занялся второй противоборствующей стороной – когда-то блестящей госпожой Пятилетовой. Но даже он не рискнул поднимать ведьмино длинное, тяжелое тело. Он поволок ее к зарослям волчавника (вытянутые ноги в грубых ботинках чертили след – две полосы в пыли), усадил, привалив к древовидному столбу. Кстати, за всеми этими манипуляциями незаметно, что один из братьев получил недавно тяжелую травму, скатившись кубарем в кусты. Представлялись, значит (дескать, перебинтованные, больные и несчастные). Обычные фокусы ворпаней.

Драка прекратилась. Все стихло. Поникли синие цветочки. И директорша (простите, экс-) полулежала – полусидела, пребывала в полуобморочном состоянии. Желая помочь, Клоб откинул с ее лица спутанные черные космы. Брови нахмурены, глаза закрыты. Щека расцарапана и испачкана в грязи. Грудь под серой футболкой вздымалась и опадала. Лямка от рабочего комбинезона оторвана с мясом и болталась на спине. Ноги в синих штанинах раскинуты, металлические подноски у ботинок выворочены наружу. Плачевное зрелище. Чары рассеялись как предыдущее цветное марево над Утылвой. Эта несчастная страдалица – не прежняя коварная ведьма.

Однако народ взирал без сочувствия – недобро так, выжидательно. Все еще не закончилось. Да, Варвара сейчас не способна ни нападать, ни защищаться. Более того, сама стала легкой добычей. А значит, у тылков появился шанс. Для чего?

– Другого случая не будет, братцы, – мысль озвучена, как бы брошен намек. – Что хорошего мы от директорши видели? Зато плохого излиха…

– Чего предлагаешь? Додушить ее под шумок? Никто не против… Эй, Поворотов! Защищать ведьму станешь? Исполнишь свой долг? Служба безопасности, едрит тя… Обеспечивай безопасность начальству!

Глаза многих присутствующих обратились на гиганта в сером костюме, подпирающего мощным плечом стену. Напрасно шеф СБ ТыМЗ надеялся, что его никто не заметил. Широкая физиономия враз постарела, посерела, наморщилась – как растрескалась картошка после зимовки. Вид был ужасным, и чувства – ясными и тоже ужасными. Поворотов ясно сознавал, чего хотел – всего лишь сохранить свою должность, но даже минимально не хотел рисковать. А кто тогда должен рисковать? Охранникам не скомандуешь – слушать не станут. Самому пойти? Да бока намнут запросто. Хорошо, если только бока.