За минувший год Тая выносила и родила ребенка. Вполне благополучно. Девочку назвали Лидой в честь тылвинской бабушки. Дочь Максима – несомненно. Достаточно увидеть ее круглые карие – как спелые вишенки – глаза. Смуглые щечки. Волосы темные, густые, волнистые – ох, и косы вырастут! Пухлые ручки в перевязочках. Девочка крепенькая, спокойная. Лежала в слинге тихо, не оглашала незнакомый двор плачем.

Это третья Таина беременность. На женщине сказалась – даже приукрасила ее. Фигура после родов не выглядела идеально подкачанной, спортивной. Линии поплыли, живот обмяк и больше не впечатывался в позвоночник. Тая не комплексовала. Узкие брюки сменила на просторную тунику и длинную струящуюся юбку. Босоножки на низком каблуке. Волосы, отросшие за год, собраны резиночкой на затылке. Лицо не то, чтобы пополнело, но посвежело, и сейчас – простое, не накрашенное – смотрелось даже моложе. Следовало ожидать. Грудь увеличилась, отяжелела от молока. Неудобно носить кофточки с открытыми плечами или тесным декольте. Многое стало не просто неудобным – ненужным, неважным.

А что важно. Тая сама занималась ребенком – купала, играла, гуляла, укладывала спать. Елгоковы не нанимали няню в помощь. Постоянная забота позволила Тае пережить этот год. Сын Иван уехал и не обещал скоро вернуться. Дочка Влада (уже не единственная принцесса в семье) по-прежнему влюблена в тылка Лешу Имбрякина. И вела себя не легкомысленно и капризно, предусмотрительно подготавливала ходы – рыла и рыла к объекту своего обожания. Леша поступает в Кортубинский политех – значит, и Владе запотемилось туда же. Не сейчас, а через два года. Хотя со школьной успеваемостью туго. Родители были ошарашены проснувшимся дочкиным прилежанием в учебе. И это модница, заядлая тусовщица, наследная принцесса! Поездка в Утылву волшебным образом повлияла. И конечно, когда Лешка навещал маму в Сатаровском особняке, там обязательно оказывалась Влада, которая с умильным видом просила разъяснить ей что-нибудь из математики или физики. И щебетала: Леша, какой ты умный! Нормальные женские фокусы…

Да все теперь нормально. Наша история сперва лопнула махоньким пузырьком, затем разошлась кругами до самых дальних углов Пятигорья, затронула чудесатые вещи, побывала даже на Марае и вернулась в исходную точку. С чего же началось? С печального события в небольшом рабочем городке с простецким названием Утылва. Здесь похоронили старую бабушку Лидию Грицановну Чиросвий. Все тылки (и не только они) ощутили тяжесть невосполнимой утраты и как-то пытались пережить. Плохо ли – хорошо: рассудочно или безумно, косо или прямо, красиво или коряво и т.д. Так или иначе, но надо жить дальше. Тылкам надо избавляться от ощущения, что они брошены. Кем? бабушкой? Смешно. Прошлого не вернуть. И бабу Лиду тоже. И не смешно, а страшно. Слишком многое случилось в Пятигорье. Чем страшней, тем чудесатей. Люди справились, пережили. И сегодня вспомнят дорогого человека, без которого не произошло бы ничего – или произошло бы совершенно по-другому, или действительно НИЧЕГО бы не было.

Максиму Елгокову в этот день во дворе по улице Коммунальной было хорошо. После бесконечных командировок, колоссального объема работы, груза ответственности, жесткого тайм-менеджмента, когда все силы сосредоточены на главном – все силы высосал модернизационный проект КМК. И лишь сегодня Максим почувствовал, как отпускает. Его словно коснулась по лбу пушистая белая лапа. Лоб разгладился, и запорхали разные несерьезные мысли – и что? если это не касалось профессиональных задач, проектов и контрактов, то так ли уж все несерьезно? Ясно, легко, свободно. Максим, привстав, качнулся на пятках, расправил плечи и глубоко вздохнул. Усмехнулся про себя – он не опасался, что острые кошачьи когти вопьются ему в спину. Кефирчик сегодня добрый, когти спрятал. Все на своих местах – все в порядке, как бывает, когда сказка заканчивается.

Сегодня – Х мая 2009 года (ровно год назад – день в день – умерла баба Лида) в поселке готовились поминки. Годовщина. Но пока еще рано – есть время до обеда. Скоро вынесут и накроют столы. Придут люди. На такое мероприятие не требуется приглашений. Являются все, кто желает помянуть добрую бабушку. И можно быть уверенным, что соберется масса кашкукского народа.

По христианской традиции надлежало посетить кладбище с утра, но для путешественников – для Таи с грудным ребенком и для старой Юлии – дорога из Кортубина далась нелегко. Потому решено проведать покойницу на следующий день. Панихиды не было. Баба Лида не стала верующей, воцерковленной даже на склоне лет – она не обидится. И при жизни не обижалась.

Поминки состоятся. Материальные затраты – вообще, не проблема. Нашлись желающие их покрыть. Например, ближайший родственник покойницы М.М. Елгоков. Он заранее позвонил своей хорошей знакомой – бывшей жиличке двухэтажки на Коммунальной, 6, Г.В. Авдониной. Передал, что это (денежное участие) для него очень важно и никаких отказов не примет – он единственный племянник! Дюша в ответ изворачивалась – пык-мык. Она и сама хотела отдать долг признательности соседке, но выслушав Максима, согласилась – племянник ведь. Уговорились, что по приезде кортубинца, скажут исчерпывающую сумму, а он заплатит.

– Да, да, – заверила Дюша, но решила кое-что оставить за собой.

А еще заявляли о своих родственных правах Кулыйкины. Тут же молодая чета Колесниковых (Сергей и Тамара). Навязывался друг юности Б.С. Васыр – директора ТыМЗ просто так не пошлешь.

Накануне Максиму позвонил его брат Генрих. Сказал, что жена хотела поехать, но помешали обстоятельства. Ей скоро рожать, да и неважное самочувствие не позволит три часа трястись по скверной дороге. Визит придется отложить на несколько месяцев.

– Незачем тебе объяснять, Макс… И что? все равно едешь? С женой и ребенком? Как они?

– Непременно еду. Нормально. Я очень хочу вновь побывать в Утылве. Вспомнить все и всех… Кстати, Юлия огорошила, что едет с нами. У нее проснулись силы. Активность булькает – прямо брызжет через край. И ворчит беспрерывно, цепляется…

– Терпи. Я понимаю. Сам бы отложил все дела. В конце концов, конец света не наступит. Энгру отодвинул его. А я не Энгру – отложить роды у моей жены не могу. Мы сейчас как на иголках… Но я ничего не забыл. Ту сумасшедшую историю. Буйство красок. Как мозг взрывается пузырьками… Я чего звоню, Макс… Ты поедешь на годовщину бабушки. Очутишься в сказочном месте… – Генрих вздохнул от нахлынувших воспоминаний.

– Да, едем мы, едем. Я тебе говорил уже. И не отговаривай меня, прошу. Не могу. Я специально приурочил командировку в Германию к этому сроку. Только вчера прилетели. Через Москву. Вещи покидали, а завтра в Утылву. Перенести нельзя. Я и с Дюшей созвонился. Юлия приготовилась поехать. Отыграть невозможно.

– Так я не отговариваю. Ты и впрямь замотался по командировкам. Я ни слова не скажу… Наоборот, хочу попросить… Интересует меня один человечек…

– Ну, если смогу… Человечек? Тылок?

– Нет, тыловка.

– Ай-ай. Генрих, ты ведь женат. И скорым отцовством хвастаешь.

– Очень остроумно. Но я по другому поводу. И не для себя. Для Дэна.

– Новость! А что Дэн? Как там мой племянник в Москве поживает?

– Великолепно поживает. Ты меня спроси!.. Отвечаю! Звонила Светлана. В последнее время не единожды. Теребит меня.

– Сорятся, что ли? Естественно. Дэн – взрослый парень. Пора мамочке прекратить его опекать.

– Да съехал Дэн на квартиру. Получил от меня деньги на съем и оторвался. Самостоятельности сейчас – во!.. Слишком хорошо живет.

– Это как? – не понял Максим.

– А так. Словно с цепи сорвался. На полную свою волю. Учебу забросил.

– Все как у всех. О девушках думает. Или ты хочешь, чтобы не думал? О ком тогда? Ох, если не о девушках…

– Дэн не думает. Вообще, голову не утруждает. Меняет подружек как перчатки. Сегодня одна, завтра другая. Снял с руки и бросил. Казанова, блин! Не было в нашем роду… Ты знаешь, я не ханжа. И не против первого, второго, третьего раза. Но удовольствие – это не когда по-стахановски… Наверное, спермотоксикоза опасается, избавляясь так.

– Дэн? Ты про Дэна? Нашего умненького ботанчика?.. Что делать будешь, папаша? Не вразумить мальчишку, в котором взыграл самец. Подожди – перебесится.

– Подождать? Надорваться можно, потакая инстинктам. Дэн от природы не Геркулес. Его сила – в мозгах. Только отключил их. Но ты прав – говорить бесполезно.

– А я об чем! Мой уехал на край света. Я ему тоже говорил… Присылает по емейлу короткие сообщения, фотки скидывает. Запутались, в каких странах Вано побывал и куда собирается… Главное – когда домой… Ничего я не смыслю в его делах. Один год у сына пропал. Восстановится ли он осенью в институте… Дэн хоть учится…

– Ага. Постельные дисциплины проходит… И надавить авторитетом я не могу. В связи с чем вопрос: кто может?

– Ты ко мне обратился? Я не столь высокого мнения о своих способностях повлиять даже не родного сына – не говоря о Дэне…

– Успокойся. Не ты. Не я и не Светлана. Никто из семьи… Но теплится одна надежда. Подобное лечится подобным. И есть в Утылве человечек, которого я хочу сюда выдернуть. Дэна после сессии (сдаст или не сдаст) планирую увидеть здесь. Пусть он и девушка встретятся. Авось, чего выгорит у них…

– С тыловкой?

– Я сам женат на тыловке и не жалею. У тебя любимая тетушка – тыловка… Конечно, о женитьбе Дэна рано загадывать. Или уже поздно? Может, зря я тогда сыну внушал… Может, забыл он ту девушку… Ее Лесей зовут. Она – твоя родственница. По тылвинской линии. Да они все там родственники. Нифонтовы Лесиной семье тоже родня. Вот Лариса по-родственному пригласит их – трех сестер с родителями.

– Почву зондируешь? На случай, если сватами станете?

– Ничего не предполагаю. Лишь бы послужило вразумлению Дэна.

– Ясно. Более чем. Моя роль заключается?

– Ты же сформулировал. Прозондировать обстановку. Посмотреть, как у них там и чего. Как живется девушке Лесе. После мне расскажешь.

– Сделаю, Гера. Проведу разведку. Вернусь из Утылвы и доложу подробно.

– Директору (ой, правильно – генеральному директору) завода – типу в кепке и с носом – привет передай. Выцарапал у меня все обещанные заказы и сверх того. И главному местному коммунисту-ворпаню Владимиру Игнатьевичу тоже здравствовать… Интересно, как памятник на горе? отремонтировали? Вспомню белые крылья над Утылвой – и тотчас же сердце (или дивор?) из груди выпрыгивает. Вообще-то, подозреваю, что нередко мой дивор путешествует. Снятся тогда красочные сны… Макс, закажи от нас цветы на бабушкину могилку.

– Тут полно цветов, которые просто растут. Например, роскошные красные редивеи. Дикие тюльпаны в Богутарской степи… А у бабушки во дворе целая клумба в виде стрекозы… Сколько цветов нанесут на кладбище…

– Извините… Ведь вы – бабылидин племянник? На поминки приехали?

К компании Елгоковых приблизилась невысокая шатенка с бледным невыразительным лицом. При ходьбе она слегка прихрамывала и привычно робела.

– Он самый. Племянник, – с огромным удовлетворением подчеркнул Максим. – А вы… Вы – Леся?

– Да-а…

У девушки случился натуральный испуг. Не доходя до племянника, она вытянула руку и вот так – на расстоянии вытянутой руки – решилась вступить в разговор.

– Велено передать…

– Чего передать? – Максим уставился на бледную руку – что там? даже мелькнула шальная догадка – синий дивор?

– Галина Викентьевна ключ велела передать. От ее квартиры на первом этаже. Там лучше устроиться. Дюша сейчас живет в Чагино и здесь почти не бывает. Она все приготовила к вашему приезду.

– Почему не у бабы Лиды? – спросил Максим. – В прошлый раз мы великолепно провели время. А сейчас что? Цела бабушкина квартирка-то? Кефирчик не разнес?

– Как можно…

– Почему нельзя?.. Вот этот синий диван – я помню его. Бабушкины вещи выбрасываете?

– Одно же старье – Леся начала оправдываться. – Никому не глянется, не пригодится.

– Как не пригодится? – Максим шутки ради грозно нахмурил брови. – А мне? вдруг пригодится? будет нужно очень.