Глава 14

План крепко уснуть и не открывать глаза как минимум до рассвета был, конечно, хороший, но на деле оказался трудновыполнимым. Почти невозможным! А всё из-за моего соседа. Нет, если бы Бриан просто храпел, я бы стерпела. Накрыла голову подушкой и так или иначе уснула бы.

Но всё оказалось намного сложнее. Всю ночь Торнвил метался на постели, крутился юлой, что-то бормотал и даже стонал. Несколько раз, испугавшись его стонов, в которых было столько боли, что мурашки ползли по коже, я порывалась подойти к парню, узнать, всё ли в порядке. А потом вспоминала, что не умею вот так сходу набрасывать иллюзию, и оставалась в кровати, надёжно спрятанная одеялом.

Слушать его стоны было невыносимо. Затих Бриан только под утро. Мне к тому времени спать уже не хотелось. Отвернувшись к стене, долго смотрела на прорезавшую её трещину и думала о том, что точно такая же трещина, только глубже, прорезала нашу с братом жизнь.

Во что вляпался Риф? Что пообещал тому громиле? Из-за него сбежал или есть ещё какая-то причина?

Жаль, Ронан выбросил письмо. Я бы многое отдала, чтобы его прочесть.

И что там с Эскорном? По идее, уже должен был вернуться. Что, если первым делом он бросится проведывать шиари Ноэро, а не в академию? Боюсь, Морри не выдержит генеральского штурма, и тогда уже точно случится катастрофа.

Столько вопросов…

Я вся аж взопрела под одеялом от переживаний. Чувствуя, как рубаха противно липнет к коже, беззвучно простонала. Как же я проживу-то без ванной?

Полмира бы отдала за возможность искупаться.

Обернувшись к кадету и удостоверившись, что тот продолжает крепко спать, на цыпочках впотьмах прокралась в туалет. В крохотном помещении было не развернуться, а в раковине размером с напёрсток даже сложно помыть руки.

Нет, она мне точно душ не заменит.

Но хотя бы у Бриана был отдельный туалет, пусть и крохотный. Вообще, удивительно, отчего это для него такие почести? Насколько поняла, остальные кадеты жили группами по четыре-пять человек, а тут свои личные апартаменты. Или скорее каморка, но всё же.

В мутном зеркальце с отколотым краем отражалась совсем не отдохнувшая за ночь Лайра. Даже в тусклом свете керосиновой лампы цвет лица совершенно не радовал. Синяки под глазами светили сигнальными огнями, а слипшиеся от пота пряди заставляли тяжело вздыхать.

Боюсь, никакие чары тут не помогут, а надевать чистую униформу на грязное тело… От столь незаманчивой перспективы я поморщилась и, тяжело вздохнув, приступила к созданию иллюзии.

Пора было надевать личину брата.

Когда вернулась в комнату, застала Бриана сладко сопящим в кровати с вальяжно раскинутыми руками. Справившись с желанием швырнуть в него подушкой, чтобы так сильно не блаженствовал, выглянула в окно. Первые лучи, смешавшись с ночной тьмой, постепенно превращали её в предрассветные сумерки. Кальдерок ещё спал. По крайней мере, снаружи не доносилось ни звука, а значит…

А значит, я вполне могу по-быстрому искупаться.

Ну а что? Уверена, все ещё вчера помылись, после занятий, и никому не придёт в голову посещать душевые в шесть утра. Зато я сразу почувствую себя лучше, прогоню остатки сна и верну себе силы.

Вооружившись одеждой брата – всё чистое, аккуратное, – спустилась на этаж ниже и быстро, чуть ли не бегом добралась до душевых. В просторном помещении, резко пахнущем дешёвым мылом, не было ни души.

Оставив вещи на лавке, быстро разделась. Вооружилась серо-коричневым куском мыла, обнаруженным в плетёной корзинке, и, чувствуя себя почти счастливой, забралась в одну из лоханей, самую дальнюю. Вода оказалась холодной, но, может, оно и к лучшему. Усталость как рукой сняло, и сонливость вмиг испарилась.

Выключив воду, чтобы не тратить зря драгоценную жидкость (неизвестно, сколько там её в баке со вчерашнего дня осталось), вся хорошенько намылилась, потянулась к крану и… вдруг услышала чьи-то шаги.

Ма-мо-чки!

Звуки звучали всё ближе, всё громче, в унисон с рваными ударами моего сердца. Шаги тяжёлые, уверенные – так может ходить только мужчина. Военный.

Не стоило даже надеяться, что это шейра Милнз решила с утра пораньше заглянуть в мужскую душевую.

И я снова запаниковала. Совершенно забыла, что на мне иллюзия (впрочем, перед неопознанным кадетом не хотелось светить даже ею), и наверняка успела поседеть от страха. В голове пойманными птицами заметались мысли: что делать?! Броситься к одежде или попытаться быстро смыть с себя пену? Прыгнуть за лохань или…

Неожиданно в коридоре раздался глухой, угрожающий клёкот, а в следующее мгновение я услышала знакомый с раздражёнными нотками голос:

– Ты что вообще такое?! Отстань, дрянная птица, пока не отправил к кухарке на вертел!

Эшви!

Крутанув кран, обрушила на себя потоки воды, смывая липкую пену, после чего метнулась к оставленному на лавке полотенцу. Когда Ронан вошёл, глухо ругаясь на моего спасителя, я уже успела укутаться в махровое полотно. Отвернувшись от входа, быстро натягивала штаны, мысленно взывая к духам, чтобы от нервного потрясения иллюзия вдруг не рассеялась.

– И ты здесь, – буркнул кадет, заметив меня, забившуюся в самый дальний и самый тёмный угол, а потом возбуждённо воскликнул: – Погоди! Это ведь у вас, Ноэро, хранитель-урод!

Я даже застыла от его слов и на какую-то секунду забыла, что надо скорее одеваться и убираться отсюда как можно дальше.

– У Эшвара просто необычная внешность, – выцедила, стараясь заглушить злость на Сандера.

А в ответ услышала возмущённое:

– Твой урод с необычной внешностью на меня напал!

У-у, гад! Не Эшви, конечно. Он моя палочка-выручалочка, пусть и с непростым характером.

– И правильно сделал, что напал, – бросая полотенце на лавку и тут же натягивая на себя рубашку, мстительно заметила я. Обернуться к кадету всё ещё не решалась, но судя по тому, как зашуршала одежда, Ронан стал раздеваться.

Непорядок.

– Он клюнул меня в ногу! – обиженно выдал парень.

– А надо было в зад. Но, видимо, побрезговал, и я его понимаю.

– С каких это пор ты стал таким острым на язык, Риф? – мрачно проговорил Сандер.

Я с силой сжала губы, чтобы больше с них не сорвалась ни одна опрометчивая фраза. Схватила мундир, мокрое полотенце, начищенную до блеска обувь, а потом обернулась, с трудом подавив желание зажмуриться. Ронан уже успел избавиться от рубашки и теперь стягивал с себя штаны. Одновременно с кальсонами. Видимо, не хотел терять время.

А я не хочу смотреть на всё это!

– Не буду мешать, – вдоль стены, на неё же глядя, двинулась к двери.

– С тобой всё в порядке? Ты со вчерашнего дня какой-то… странный.

– Хорошо тебе искупаться, – ляпнула полнейшую глупость и, больше не задерживаясь, метнулась в коридор.

До комнаты Бриана неслась не останавливаясь, мысленно ругая себя за любовь к чистоте. И Ронана тоже. Помыться ему с утра пораньше, видите ли, приспичило, а меня всю колотит!

Эшвар не появлялся, и его присутствия я не чувствовала. Как и присутствие Санаи. В отличие от простых людей чаровики способны ощущать фамильяров, даже когда те остаются невидимы человеческому глазу. Вчера, например, забирая вещи Рифа, я уловила незримое присутствие хранителя кого-то из дружной троицы, но кому именно он принадлежал и что из себя представлял, сказать не могла.

«Урод»… Это ж надо было так назвать милаху Эшвара. Наверное, потому и не показывается. Обиделся, ушёл и теперь где-нибудь тихо страдает. Главное, чтобы страдал недолго. Фамильяр нужен мне здесь. Без него и его помощи я точно долго не продержусь.

Когда вернулась, застала Бриана, старательно заправляющего постель.

– Доброе утро, – улыбнулась парню и задумалась, стоит ли спрашивать его о минувшей ночи.

Наверное, нет. Вдруг Бриан уже рассказывал Рифу о своих беспокойных снах, и получится, что у Ноэро провалы в памяти. Да и не моё это дело.

– Я тебе не сильно ночью мешал? – словно прочитав мои мысли, спросил Торнвил.

– Совсем не мешал, – широко улыбнувшись, соврала я. – Я так вчера устал, что спал как убитый.

– Это хорошо. – Кадет вздохнул и тоже улыбнулся. Как мне показалось, немного виновато, а закончив расправлять складки на покрывале, сказал: – Пойдём. Если опоздаем на поверку, накажут.

Проводил её, как и вчера утром, полковник Клерт, временно замещавший Эскорна. В этот раз я поприветствовала военного, как и остальные кадеты, красиво отдав ему честь. По крайней мере, мне лично казалось, что я всё делаю правильно. А уж как оно со стороны выглядело…

– У меня для вас плохие новости, отряд, – обведя нас внимательным взглядом, сказал полковник. – Генерал Эскорн был тяжело ранен при исполнении задания.

Я резко вздохнула, почувствовав, как глубоко в сердце что-то остро кольнуло. Ранен? Но как же… Должно быть, полковник Клерт шутит. Эскорн ведь не из тех, кого можно просто взять и ранить. Да ещё и тяжело. Насколько тяжело? Что вообще происходит?

И почему у меня сердце колотится…

– Выжить – выживет, – тем временем продолжал военный. – Оборотника одной пулей не возьмёшь, пусть и метили в сердце.

В сердце… Колени предательски дрогнули, а воздуха в лёгких стало ещё меньше.

– Скоро он к нам вернётся. – Полковник помедлил, прежде чем добавить: – Если, конечно, на то будет воля императора.

Ещё одна пауза и будничный голос:

– Ну а теперь к действительно плохим новостям! Пока Эскорн отлёживается в госпитале, мне придётся продолжать с вами нянчиться. Сегодня боевые искусства буду вести я. Идите завтракать и возвращайтесь. Посмотрим, что вы из себя представляете.

Не знаю, что напугало меня сильнее: новость о ранении Вейнанда или перспектива, что уже через какой-то час я стану девочкой для битья. Ну то есть мальчиком, но результат будет тот же: мне будет больно.

Бриан говорил, что терпеть не может боевые искусства. И что-то мне подсказывает, что я с ними тоже не подружусь.

Сказать, что я волновалась, – это не сказать ничего. Даже сидеть спокойно не получалось. Я ёрзала на месте, бросала по сторонам взгляды и всё думала о том, что мне совсем не хочется обучаться искусству боя.

Уж лучше в подземный полигон призывать огонь.

– Почему они на тебя так смотрят? – подавшись ко мне, шепнул Бриан.

В отличие от меня он с аппетитом уплетал всё, что имелось на тарелке, явно собираясь очистить её до блеска и таким образом упростить задачу Орли.

Я проследила за взглядом кадета и невольно поёжилась. Громила из тёмного коридора и тот другой тип, который пялился на меня вчера за завтраком. Оба не сводили взгляды, как будто намекая, что полуночное свидание было не последним и мы ещё встретимся.

– Самой бы хотелось знать, – тихо пробормотала я, отворачиваясь.

– Самой? – вскинув брови, переспросил Торнвил.

Джар побери эргандарский язык!

Пришлось прикидываться дурочкой. Вернее, опять же дурачком.

– Что «самой»?

– Ты сказал: «самой бы хотелось знать».

– Я сказал «самому», – произнесла так уверенно, что даже себе поверила. – Ты просто не расслышал. Здесь очень шумно.

Будущая гордость империи молчать за столом или вести негромкие светские беседы, как требовалось по этикету, не собиралась. Кадеты галдели, гремели посудой, смеялись, если не сказать ржали.

Чувствую, от обилия мужчин в этом зале меня скоро начнёт подташнивать.

– Будь с ними осторожен, ладно? – обеспокоенно сказал Бриан. – Эти уроды способны на многое.

И я точно не хочу знать, на что именно.

После завтрака у нас было минут пять на смену одежды. Я переодевалась в туалете, просто не смогла заставить себя раздеться перед соседом. Не сковывающая движения свободная одежда, мягкая обувь, увы, большая мне по размеру. Просить у коменданта новую пару форменных сапог и ботинок, которые бы пришлись мне по ноге, не рискнула.