Неминуемо погружаясь в нездоровую дрему, Дива прижалась к плечу Рёрика. Как ни странно, но она даже не была в обиде на него за эту шутку с ночным лесом. Ведь, оказывается, он все-таки не собирался скармливать ее волкам. А это был бы для него удобный выход! Выносить ее проказы было под силу лишь батюшке Гостомыслу!

****

Вольна сидела в своей избе и смотрела на улицу через приоткрытые ставни. Стояло лишь раннее утро, но сна в этой горнице не было.

На столе в большом горшке позировала окрошка, приготовленная Радой по излюбленным рецептами новгородским. Помимо овощей, в блюдо были покрошены свинины, курятина и тетерева. Но Вольну не занимало изысканное кушанье. На ее прекрасном лице, словно вспышки молний, застыли недовольство и безнадега. Нечесаные волосы красавицы были собраны в грубый хвост, небрежно стянутый тесьмой. Такой неопрятной Вольну видели немногие. Кажется, подобное она позволила себе всего несколько раз в жизни.

– Пасмурно сегодня. Как-то темно и тоскливо…Осень совсем близко…– заговорила Вольна с Радой, протирающей закопченную сажей печь. Отношения между ними с каждым днем становились все более доверительными. – Нега всю ночь не было…Представляешь?

– Да поняла уже, – отозвалась Рада, полоща тряпку в деревянном ушате.

– Я думала, эту вертлячку бросят в лесу и забудут о ней, как о дурном сне. А вместо этого ничего непонятно: Нега нет, Прохора нет, никого нет, я не знаю, что и думать…Знаешь, я сначала обрадовалась, егда вчера завидела, как ее в лес увозят…Но теперь уже не знаю, так уж ли то хорошо…– Вольна казалась огорченной. На ее лице разлилась бледность, которая образуется лишь от бессонной ночи, проведенной в тревогах.

– Ну так, может, князь отправился возвращать золото? – предположила Рада.

– Бросили ее в лесу и уехали за золотом? Хм, хорошо бы, – вздохнула расстроенная Вольна. – Но нет, не думаю. Я так поняла, что разбойники ждут выкуп за этого Есения не сегодня, а через несколько дней…Могу ошибаться, но…– Вольна не успела договорить, как вдруг запнулась и уставилась в окно.

Рада даже обернулась, дабы выяснить, что заставило красавицу замолчать на полуслове. А Вольна тем временем привстала со скамьи и подалась вперед, опершись на подоконник. Удивленно распахнув синие очи, Вольна нахмурила лоб. Ее лицо исказили складки изумления. Рада тоже перевела взгляд на улицу. Открывшаяся картина была, и правда, необычна. Вдалеке шел князь. Он нес на руках Диву. Она обнимала его за шею, уложив голову ему на плечо. Казалось, она дремлет, а может, просто отдыхает.

– Ты видела?! – в гневе заорала Вольна, когда княжеская чета скрылась из виду.

Рада видела, но не была удивлена. Она с самого начала не поверила, что Диву бросят на растерзание волкам. За что можно карать безобидную княгиню? Никаких сплетен о том, что князь недоволен супругой, не блуждало, лишь только то, что выведала Вольна у Арви про какое-то святилище, средства на которое княгиня вроде потратила. Заумь несусветная! Коли б так, все давно бы знали об том! Про храм, положим, она, Рада, слышала. Но ведь та же самая Вольна утверждала, что почтенные Аскриний и Бойко помогали княгине в этом начинании. А с этими двумя стариками все ладно, головы им не срубили и на кол не насадили. Так за что тогда наказывать Диву? Да и внешне все как обычно. Вечор Ендвинду из терема княгини унесла кормилица, сие правда. Но в этом ничего особенного нет. Мать отсутствует. Что же малышке одной всю ночь голодной быть? А когда накануне Рада украдкой спросила у Миравы, где княгиня, та ответила, что Дива уехала с князем. Может, на прогулку, может, еще куда; разберешь их разве, князей-то…

– Что же это?! – взвилась Вольна в гневе. – Сей подонок Арви заверил меня, что с этой щукой покончено! Он сказал, что ее бросят в лесу на съедение диким зверям! Что ее кабаны раздерут! А тут…На руках…Да как он может! – Вольна задрожала от ревности, на сей раз подразумевая Рёрика.

– Надо было сразу у князя справиться, а не у Арви, – отозвалась Рада, улыбающаяся украдкой.

– Я спрашивала, а он только осклабился в ответ, – Вольна была уже очень зла. – Я и решила, что это значит: «Да!».

– А вон и сам тиун, – Рада указала в окно. Вдалеке, и правда, в направлении княжеских гридниц шел Арви. – Надо поговорить с ним, пусть объяснится.

– Сейчас он мне все растолкует! – Вольна вскочила с лавки, наспех укуталась в платок и прыгнула в лапти, поскольку обуваться в кожаные черевички у нее времени не было.

Ветер хлестал кожу, заставляя глаза слезиться. Вольна быстро нагнала сонного тиуна. Он обернулся на ее окрики и остановился, дожидаясь, пока она добежит до него.

– Что все это значит?! – зашипела Вольна, указывая на терем Дивы.

– А что такое? – нарочито удивился Арви. На самом деле он отлично понимал, что она имеет в виду. Вчера он забавлялся, обнадеживая ее пустыми надеждами, что, мол, Диве последний день остался среди живых. А сегодня, напротив, он вознамерился напугать ее тем, что Рёрик с Дивой – пара хоть куда. И князь очарован женой! Надо подвигнуть Вольну на грубый ревнивый выпад или и того хуже…Нет, Арви не на стороне Дивы. Его задача – выжидать удобного часа, чтобы избавиться от них обеих. А пока пусть грызутся. Умиле это нравится.

– Она жива! Они вернулись вдвоем! Ты сказал, что он бросит ее в лесу! – Вольна чуть подтолкнула Арви в плечо своей изящной ручкой в знак наглядности своих переживаний. Было видно, что ей плохо от неопределенности и бессонной ночи. – Ты сказал, ее сожрут волки!

– Да как можно поверить в подобное? – деланно удивился тиун.

– Ты что же, обманул меня?! – выпучила глаза Вольна. Он что, издевается над ней?!

– Я не обманул. Я лишь думал, что в своей проницательности любимая женщина князя сумеет отличить невинную шутку от истины…Как можно уверовать в то, что правитель расстанется со своей супругой…– загадочно бросил Арви, пожав плечами.

– Чего это значит?! – Вольне показалось, что у нее испортился слух. Совсем недавно этот же Арви утверждал, что Дива пустое место. Для князя, мол, главное, чтобы она хлопот не доставляла и улыбалась, когда они совместно появляются на людях.

– Я говорю, что правитель с самого начала не собирался оставлять ее в лесу ни в коем разе, – тиун ощерился плутоватой улыбкой.

– Тогда зачем ее туда потащили?! – лицо Вольны выражало растерянность.

– Вероятно, наш князь хотел проучить ее. Ибо это уже не первая ее выходка. И с каждым разом княгиня превосходит саму себя, чем, кстати, невзирая на побочные трудности, дивит правителя, – подчеркнул Арви с восторженной улыбкой, будто он сам является первым почитателем Дивы.

– «Проучить»?! – Вольна начала понимать, что, действительно, это был лишь урок.

– Ну да, ясное дело, что никаким волкам он не бросил бы ее на съедение. В это могли поверить только два человека…– Арви усмехнулся, намекая на саму Вольну и, естественно, Диву.

– Да что же тут такого удивительного! Нег не святой, а душегуб и деспот! Так что следовало ожидать от него именно этого! Сколько еще и, главное, зачем терпеть ему эту девку?! – Вольна была на грани срыва.

– Ответ на этот вопрос, боюсь, уже нам очевиден…Новые обстоятельства…– загадочно констатировал Арви.

– Что еще за обстоятельства?! – Вольна даже напугалась. Ее точеные плечи опустились.

– Ну, во-первых, она мать его возлюбленного дитя, – загнул Арви утонченный мизинец, перечисляя обстоятельства.

– Дитя-девчонки никчемной! – подчеркнула Вольна.

– Любовь родителей нередко бывает безусловна. Тем более у нашего почитаемого князя уже имеются наследники мужского пола, – выронил тиун. – Обеспечив преемственность, правитель может любить всех своих детей без всяких причин.

– Что значит «наследники»? – не поняла Вольна. – Ты имел в виду моего сына?

– Именно так, – Арви утвердительно прикрыл глаза. – Возвращаясь к разговору о Диве…И да, она есмь мать его возлюбленного дитя, пусть не являющегося крошечным княжичем, но маленькой княжной…

– И что с того?! Теперь из-за этого ей нужно все прощать?!

– А во-вторых, – загибая безымянный палец, продолжил Арви, не обращая внимания на возмущенные вставки собеседницы. – Видимо, наличествует нечто незримое, что удерживает князя от того, чтоб отправить ее к Велесу. Есть, значит, еще что-то…

– И что же это? – Вольна вновь нахмурилась, и ее прелестное лицо стало походить на сушеную сливу. Так и происходит старение. Вольна знала это и никогда не позволяла себе морщиться. Но сейчас она уже не владела собой. Ее кожа собиралась в напряженные складки, мышцы под которыми стягивались, словно струны.

– Порассуждаем. Князь бросает все дела. Берет с собой лучшую часть дружины, самых надежных людей, и отправляется с ней в лес…Что ж, у владыки забот других нет? – Арви умолчал о том, что наряду с тем, чтоб сторожить Диву, дружина разведывала окрестности, осматривая, нет ли где следов тех Изборских разбойников. – Если б так она была ему безразлична, как предполагаемо, ну отправил бы Прохора да Надежу. Пусть бы присмотрели за своей княгиней-землячкой от его лица…А он – ан нет! Сам пошел! Дабы в случае чего лично ее защитить и, вообще, рядом быть! Не доверил ее никому! Даже верному Прохору, который ему, почитай, сейчас заместо Трувора…Ни малейшему риску не хотел ее подвергнуть! Ночь не спал, глаз не смыкал…– сгущал Арви. – Да и вот еще обстоятельство: он не придал это ее плутовство с храмом огласке. Молодцев взял неговорливых. Так что они лишь помогли своему князю разобраться в его затруднении, молча и без вопросов. А сегодня уже забудут об этом навсегда и словом нигде не обмолвятся. Ее честь не пострадает. А если б он прям так равнодушен к ней был, то на что ему прикрывать все ее гадкие увертки? Пущай бы все знали, какая она скверная! Никто бы не пожалел ее, даже если б он решил ей шею собственной секирой перерубить. Ведь женщине предписано быть смиренной! Так что никто бы его не осудил, если б он наказал непокорную жену, чинящую своему супругу одни неприятности…

– Башмак Локи! Ты прав! – за то время, что Арви размышлял, Вольна серела, глаза ее затухали. – Но ты же говорил, что она ничего для него не значит!