Темнеющая весна (страница 28)
Дрожь Анисии не ускользнула от Игоря. Он с оценивающим удивлением оглядел ее, но ничего не сказал. Анисия с аналогичным недоумением смотрела на него, беспрестанно ерошащего закрученность волос на затылке.
– Разве тебя не разыскивает полиция? – спросила она, так не желая этого.
– Я уже был на допросе.
Странно, но он не высказал раздражения от выжидания в ее словах и покладисто добавил:
– Весомых улик против меня нет.
Он помолчал.
– Теперь мое подозрение уже не кажется мне идиотским.
– Какое подозрение? – просипела Анисия.
– Что Полина не проигрывала все деньги, а отдавала их каким-то организациям понятной направленности. А Виктор мог узнать об истинной природе своей невесты. И ей пришлось от него избавиться. Вот и сцепились они там на смерть. Но не мог я вернуться… – пробормотал он совсем еле слышно.
Анисия отвела глаза, не находя в себе силы даже закатить их, как любила делать раньше.
Игорь заходил по квартире. Анисия силилась представить, какого ему, лишенному наследства, в прах проигравшемуся, подозреваемому в убийстве любовницы… Он более не мог рассчитывать на удачную партию. Слухи о его крахе расплескались молниеносно, заляпанные фантазией безделья. Да еще и Полина! После всех издевательств в мире этом она решила добить его в вечности! Он пропал… В юнкеры, в унизительную муштру, насмешки дам! Или выклянчивать подачки Павла… А вот не дождется!!
Прежде Игорь олицетворял для Анисии мир сладостного саморазрушения и оттого кристальной смелости. Прежде… ей в какой-то момент так хотелось послать все к дьяволу и позволить Игорю проводить ее в мир без границ, чтобы избавиться от сцепленных ног за пределами своего особняка. Но она все терпела, все силилась быть удобной, читаемой, занимательной. Все старалась сохранить незамутненное сознание. Но не легче ли было бы залепить глаза по примеру прочих? Допустить, что они с Игорем едва ли не единственные друг друга понимают… Эту сочную, привлекательную мысль разрубил проблеск Алеши. То, что подумалось как кристальная истина, тут же оборотилось ложью.
– Что с Инессой?
– Горячка! Нарывы.
Не хотелось Анисии думать о том, что должна чувствовать эта цветущая женщина, ощущая, как ее недавно такой крепкий организм, заточенный на долгие плодотворные годы, изъедает чужеродная хворь. А ведь, выживи она, все равно недолог будет век, когда суставы не пожирает плесень артрита. Обычно рьяно разводящая руками темные стороны жизни, в этот раз Анисия была не в силах улыбнуться и сделать вид, что не испытывает ужаса. Многие годы она игнорировала чужое нездоровье. Теперь стало нереально не сосредоточиться на нем. Жалость к Инессе разбавлялась чувством куда более хтоническим – ужасом перед мирозданием, которое едва не впервые предстало перед Анисией в своем неописуемом безразличии. И понимании, что она сама жива лишь благодаря случайности, которая отнюдь не всегда будет к ней благосклонна.
54
– Как… – пробормотал Игорь, воровато посматривая на иссыхающее возвышение под одеялом.
– Самоотверженно ухаживала за каким-то больным, а потом не сделала ничего для профилактики, – гневно выкрикнула Анисия.
Анисии не хотелось вспоминать, что рассказала ей горничная, Маня. Та самая, из-за которой Инесса так справедливо распекала Анисию в свое время. Будто Инесса намеренно пошла с милостыней в дом, где бушевала скарлатина…
– Не из-за того ли, что Полина ей пренебрегла? Изящный и трусоватый способ. Я в нем мастак.
– Что ты несешь? – резко спросила Анисия, не понимая, как ее собственная воспаленная догадка появилась и у иного автономного существа.
Игорь умолк, не решаясь дальше развивать мысль.
– Врач… врач был?
– Прописал порошок… – скривилась Анисия.
Анисия в оцепенении смотрела на игру теней в и без того темных глазах Игоря. Она не могла понять, сожалеет ли он о безвременно потухающей жизни, так и не достигшей покоя, или же продолжает собственное неугомонное бурление. Продолжая в упор не замечать ничего кроме своих горестей.
– Неужто ты думаешь, что можно вот так случайно взять и заразиться? Да и кому – Инессе! Которая в жизни никому и корки хлеба не подала, – все же сказал Игорь немного погодя.
– Из-за… отвержения общества? – каркнула Анисия. – Ерунда!
– Для тебя. Для других это единственное, что у них вообще есть.
– Не слышала ничего унизительнее.
– Я ее понимаю… Она так и не смогла себя очистить. И решила навредить.
Оба погрузились в молчание, наполненное лихорадочной работой инстинкта, порабощающего ум.
– Да не могла она! Она слишком цельная, слишком себя любила… – взвизгнула Анисия.
Игорь отчеканил:
– Сломанные только вид делают, что себя любят.
– Глупость какая-то, – прошептала Анисия и отошла к окну, будто ожидая найти там какое-то подспорье. – Муж ее умер, все наладилось. Полину она разлюбила…
– Разлюбила Полину?
– Так она мне сама говорила…
– И что? Даже если так… она не была, что ли, потрясена ее смертью?
– Я не говорила этого…
– Мы других не читаем, а только видим, что хотим. Напыщенно заявляем, будто в других сведущи.
Анисия ошеломленно смотрела на него. Поймала желание росточка прежнего провала в очарованность кем-то. Роскошь для приближающихся тридцати лет. Но ведь это не его слова… Слишком высокопарный слог для этого отрывистого, обрушенного в себя человека. Это ее слова. Она их когда-то ему говорила!
– Я всегда считал тебя близким по духу человеком, – будто прочитав ее мысли, заявил Игорь. – Ты меня понимала.
– Я просто тебя слушала.
«Проявляла исследовательский интерес», – чудь было не добавила она.
– В отличие от Полины. Блуднице все надо было сосать из меня. Жаль ее… – тяжело признался он. – Но как же она меняя отравляла…
Анисия даже повела головой, чтобы ее ухо оказалось ближе к Игорю.
– Ты… ты освободился от нее сам? – прошептала Анисия в двойном страхе спугнуть его откровенность и услышать честный ответ.
– Анисия… были люди, имеющие на нее больший зуб, чем я.
Анисия вновь подумала о Всемиле, о его трудноописуемых играх.
– Да хотя бы Агата. Думаешь, ей не хотелось устранить причину развода ее дочери?
– Там совсем все было не так.
– Неужто?
– Недолюбливать кого-то – не значит его убить.
55
Игорь, утомленный этим философствующим допросом, как-то встряхнулся, будто припомнив что-то. Пряча нагноившийся взгляд, он до натужного непринужденно произнес:
– Ты… вот что. Иди прогуляйся. На тебе лица нет.
Анисия с подозрением глянула на него.
– Вот еще. Никуда я не пойду.
– Ты не понимаешь, Анисия! Уйди! Уходи! – прорычал он и начал наступать на нее.
Анисия вжалась в стену.
– Что… что ты хочешь с ней сделать? – пролепетала она, рисуя себе самые разухабистые вероятности.
Игорь в какой-то агонии замер. Анисия едва ли не впервые увидела человека в настолько неприкрытой откровенности, без шекспировских масок.
– Я разорен, Анисия, это единственный мой шанс…
– Это не по-человечески, остановись. Ты пожалеешь…
Анисия обездвиженно смотрела на взмокшие пряди, уродливо прилипшие ко лбу Игоря, будто надеясь, что кошмар разрешится без ее вмешательства.
– Я заберу ее только на пару часов. Тут недалеко. Тебе-то что от того?! Ничего не будет. Выздоровеет – так заживем с ней, я ее любить буду, – уговаривал он Анисию, пришепетывая, сбиваясь. – А если нет… То тогда точно все равно. Ты-то ее денег не увидишь! Что тебе за дело?
Анисия издала какое-то дерущее потустороннее гарканье. Игорь зажал ей рот своей казавшейся прежде изящной ладонью со срезанными полукружьями заусенец. Анисия начала бороться с ним, Игорь со всей силы ударил ее о стену. Анисия упала.
Игорь подбежал к Инессе, огляделся, развернулся вокруг своей оси, схватил одеяло, бросил его на пол, вывернул карман с погрязшей в нем рукой, постоял, отдышался, вытер лоб. Подбежал к Анисии, поднял ее и бережно отнес в кресло. Убедившись, что она постанывает, он принялся платком лихорадочно оттирать места, где дотронулся до нее, ликвидируя собственную грязь, которой и не было.
В каком-то безумии Игорь схватил Инессу, пребывающую в беспамятстве, и, прокричав Проньке, прислужнику, чтобы отворил дверь, снес ее до двуколки. В этой лихорадке сознание его работало как никогда четко. Он знал, что изобличенный им в мужеложстве отец Сергий слишком дорожит своими приходом и положением. Другого шанса не будет. Конечно, выйдет скандал. Но никто уже ничего не сделает после.
Прибыв на место, Игорь кричал и барабанил в дверь, пока не показался сам Сергий. Игорь втащил тело Инессы, завернутое в шерстяное одеяло, в церквушку.
– Она… мертва? – ошалело спросил Сергий, с которого даже глубоким вечером не слетела его припудренная утонченность.
– Она невеста моя. Мы бы венчались завтра. Она хотела… Хотела уйти моей женой.
– Она в беспамятстве, – произнес Сергий, с трудом понимая, к чему клонит его незваный гость.
– Я обесчестил ее. Пусть перед богом она будет чиста. Это ваш долг перед прихожанами, отец. Да и сами вы… человек страстей, должны понять.
Сергий долю секунды колебался в невысказанном поединке с этим помешанным, с прискорбием вглядываясь в его замутненные глаза.
Игорь видел, что священник не верит в то, во что он сам уже уверовал, и это даже оскорбило его. Но Сергий на то и был человеком, выходящим победителем из заведомо проигрышных обстоятельств, что решил избежать неудобства обеих втянутых в это сторон.
– Но нужны свидетели, – уравновешенно поведал он, хотя даже внешняя благопристойность здесь была уже излишней. – Иначе никто не поверит.
– Но запись-то будет!
– Записи может оказаться недовольно перед толпой родственников.
– Пронька! – осенило Игоря. – Поди сюда!
Их связывал частый в подобных отношениях безмолвный сговор.
Утром город потряс очередной скандал. Всемил и Агата, ничего не зная наверняка, утверждали, что Игорь венчался с полумертвой Инессой. Пронька и Маня, разжившиеся несколькими золотыми рублями, твердо высказывали более благопристойную и романтическую версию событий, ровно как и отец Сергий, пользующийся всеобщим уважением. Страсти кипели несколько дней, пока Игорь и Всемил с женой не достигли какого-то консенсуса, о котором распространяться не стали.
56
Анисия с трудом разлепила глаза посреди бесконечной февральской ночи, начавшейся уже в полдень. Ей снилось, что пришла Полина, а Игорь убил ее за разглашение какого-то секрета.
Путаясь в собственной памяти, Анисия нестойко ворвалась в квартиру Алеши.
– Что с тобой случилось?! – ахнул он, увидев ее в порванном в платье и с грязным лицом.
Анисия с трудом справлялась с моросящей дрожью.
– Я… Я должна скрыться.
Алеша потерянно улыбнулся.
– Мы еще ничего не сделали.
– Игорь… Похитил Инессу! Прямо из дома! Он хотел убить меня, чтобы никто не узнал, – обессиленная, Анисия повалилась в кресло.
Алексей с бархатным терпением отпоил ее чаем и всунул в рот козинак.
С минуту они сидели молча. Алеша выглядел уставшим и неожиданно пресыщенным. Он только подбадривал Анисию своей недоговаривающей улыбкой, которая вслед за недоумением будила досаду. Но сегодня она обожала эту улыбку, каждую морщинку припухлости бессонницы. Затем Алеша, наконец, заметил:
– Думаешь порой о красивом платье, деньгах, собственном здоровье… И вопрос всегда один: «К чему вообще все это?» После этого вопроса уже ничего и не хочется.
Анисия, опасаясь выпасть из разговора, закрыла изнутри двоившиеся глаза. Она поняла, что не помнит, как добралась сюда. Но благодатное действие чая и сахара все же немного смазали ужас произошедшего.