Волк повернулся. Напряглись мускулы под выцветшим белым мехом. Голова зверя оставалась опущенной. Единственный глаз его остановился на лежавшем на земле человеке.

Такое безраздельное внимание обладало громадной силой, подчиняя себе того, на кого было направлено. А волк, бродя в пределах Хаоса, накопил невероятную силу.

Он мало помнил о других мирах, существовавших вне Хаоса. Он ничего не знал о смертных, поклонявшихся Хаосу, словно богу. И теперь, глядя на этого смертного, волк уловил крупицы иного знания. Ощутил неведомые возможности, таившие в себе выбор.

Тем не менее волк медлил. Мир, откуда явился смертный, был полон своих опасностей. Необходимость принять решение (по сути, выбрать одно из многих, теснившихся в его мозгу) вызывала дрожь во всем теле хищника.

Зверь подошел к бездыханному человеку ближе, потом еще ближе. Волчий глаз остановился на лице незнакомца.

Дар. У этого смертного – истинный дар. Отметина судьбы. Волку вдруг почудилось, будто он заглянул в зеркало и увидел там свое отражение. Не просто нечто похожее, а именно собственное отражение, вплоть до мельчайших подробностей. Такой возможностью он пренебречь не мог.

Но зверь все еще не мог решиться. Колебался до тех пор, пока в памяти не встала давнишняя картина. Неподвижная, потускневшая от времени… Этого оказалось достаточно. Круг замкнулся. Совершить все остальное для волка не составило труда.

Первым, что увидел его единственный глаз, было небо, голубое и безоблачное. Шрам на месте второго глаза отчаянно чесался, как будто внутри завелись личинки червей. Человек осторожно ощупал свою голову. Шлем уцелел, даже забрало не помялось. Там, где шлем заканчивался, в шею впивались острые камни.

Молодой мужчина лежал неподвижно, стараясь вспомнить все, что с ним приключилось… Перед ним разверзлось темное пространство, в которое он и прыгнул. Нет, его туда швырнуло. Кажется, он был верхом, а в руках держал лук. Человек вспомнил звук порванной тетивы. Следом в памяти всплыло какое-то зыбкое, противное чувство, охватившее… их обоих. Ну да, он разделил его со своим другом. Как же того звали? Ах да, Паран. Капитан Паран.

К Току-младшему медленно возвращалась память.

«Локон! Уродливая деревянная кукла, в которую переселилась душа кадрового мага. Он подстерег нас с Параном в засаде. – Тока вдруг обдало волной страха. Кое-как он сумел перевернуться на бок. – Худ побери! Это же не равнина Рхиви. Где я?»

Вместо травы во все стороны тянулось поле, усеянное осколками черного стекла. Над ними неподвижно висела серая пыль. Слева, примерно в двухстах шагах, нарушая унылое однообразие местности, виднелся невысокий курган.

В пересохшем горле саднило. Глаз жгло. Над головой сверкало беспощадное солнце. Ток закашлялся и заставил себя сесть, ощутив под ягодицами острые обсидиановые кромки. Совсем рядом лежал его лук, сделанный из рога. Протянув руку, юноша пододвинул оружие к себе. Он вспомнил, что колчан остался привязанным к седельной сумке. Где-то теперь его верный виканский жеребец? Кроме ножа у пояса да лука, у него ничего не было. Ни воды, ни пищи. Да и от лука, похоже, теперь толку мало. Жилы тетивы растянулись и потеряли былую упругость.

«Плохо дело. Выходит, какое-то время я болтался… неведомо где. Только вот где?»

Малазанец напряг память. Похоже, Локон зашвырнул его внутрь магического Пути, в котором отсутствовало время. Да, получается, что так. Ток не ощущал ни сильной жажды, ни особого голода. Сейчас его больше заботило плачевное состояние лука. Даже если бы у него был полный колчан стрел… тетива все равно превратилась в кусок бесполезной веревки. Она высохла, а воск, которым Ток постоянно ее покрывал, расплавился на солнце и впитал в себя обсидиановую пыль. Нечего и пытаться снова ее натянуть – она попросту лопнет. Но чтобы крепкая, добротно смазанная тетива пришла в такое состояние, должно пройти несколько дней. Даже недель. Однако тело почему-то не соглашалось с доводами разума.

Ток встал. Его кольчуга, казалось, срослась с пылью и не хотела с нею расставаться.

«Я что же, до сих пор нахожусь внутри магического Пути? Или меня выбросило назад?»

В любом случае нужно было куда-то идти. Не помирать же здесь, среди безжизненной стеклянной равнины! Надо выбираться. Конечно, если вообще есть куда идти…

Ток побрел к кургану. Пусть он и не слишком высокий, с вершины можно будет хоть что-то увидеть. Подойдя ближе, юноша заметил и другие курганы, отстоявшие друг от друга на равном расстоянии. Это даже обрадовало его. Среди них обязательно найдется главный. Тот, что будет больше и выше остальных.

Мимо первого кургана Ток прошел не останавливаясь. Судя по ямам, здесь успели побывать грабители. Однако затем что-то заставило бывшего вестового развернуться и подойти к кургану поближе. Там он присел на корточки возле одной из ям и стал всматриваться в наклонный проход, ведущий вниз. Насколько ему удалось разглядеть, стенки прохода целиком состояли из обсидиановой толщи. Все курганы, которые прежде приходилось видеть Току, либо были земляными, либо состояли из плотно уложенных камней. Этот же напоминал купол храма.

– Не нравится мне все это, – произнес малазанец.

Он сел и в очередной раз воскресил в памяти цепь событий, предшествующих его появлению здесь…

С чего же все началось? Наверное, со смертоносного дождя, излившегося из базальтовых недр Семени Луны. Огонь и боль. Этот дождь лишил Тока глаза и изуродовал лицо, которое прежде можно было бы даже назвать красивым.

Что было потом? Потом он ехал по равнине куда-то на север, где столкнулся с баргастами из клана Ильгресов и спас адъюнктессу Лорн. Вместе они вернулись в Крепь. А дальше начались сплошные неприятности. Лорн резко взяла его в оборот, напомнила, что он – курьер когтей. А ведь когда-то он и впрямь был их посыльным.

«Посыльным? – мысленно усмехнулся Ток. – Только не надо врать себе, дружище. Ты был шпионом когтей. Но ты ушел от них, и, как думал, навсегда. Стал разведчиком в армии Дуджека Однорукого. Ты считал, что навеки расстался с прошлым. И все было хорошо, пока на твоем пути не появилась адъюнктесса…»

Току вспомнились осада Крепи, загадочное исчезновение колдуньи со странным именем Рваная Снасть. Кажется, они вместе с капитаном Параном отправились ее искать. А дальше…

– Боги, неужели все это было со мною? – воскликнул Паран.

Боги не ответили ему, зато память подсказала, что Локон сыграл с ним злую шутку. Деревянная кукла расправилась с человеком, как с мухой, но не прихлопнула окончательно, а бросила в недра жуткого магического Пути.

«Где я сейчас и нахожусь, – мысленно подытожил Ток. – Довольно! Хватит уже пускать слюни и охать. Ты воин или тряпка? Тогда изволь рассуждать как солдат. Никаких опрометчивых действий. Думай, как тебе выжить в здешних местах. Да уж, гостеприимными их никак не назовешь».

И юноша вновь пошел к центральному кургану. Невзирая на пологие склоны, высота его втрое превышала человеческий рост. Подъем стоил Току новых приступов кашля. Но усилия его были вознаграждены. Вершина являлась как бы центром большого колеса, по ободу которого располагались остальные курганы. В трехстах шагах от их кольца сквозь дымку проступали очертания серых холмов. Слева виднелись развалины каменной башни. Небо за нею было отвратительного кровавого цвета.

Ток поднял голову к солнцу. Когда он очнулся, оно стояло несколько ниже. Теперь же солнце висело прямо над ним, позволяя сориентироваться. Получается, ближайший холм лежал на северо-западе, а башня находилась значительно западнее.

Взгляд Тока вновь привлекло красноватое сияние, поднимавшееся за башней. Сияние не было неподвижным; оно ритмично вспыхивало и угасало, подобно биениям сердца. Малазанец почесал шрам, окружавший пустую левую глазницу. В мозгу сразу же вспыхнула радуга цветов.

«Боги, опять магия. Еще немного, и я ее возненавижу».

Вскоре Току стало не до рассуждений о чародействе. На северном склоне главного кургана он заметил глубокую яму с неровными краями, отливавшими каким-то странным блеском. Подножие окружала груда тесаных камней со следами красной краски. Постепенно до юноши дошло: яму вырыли отнюдь не грабители. Некто, исполненный яростной, неукротимой силы, вырвался из недр гробницы.

«Ох, сдается мне, в этих прóклятых местах даже покойникам не лежится спокойно. – Чтобы подавить нахлынувшее беспокойство, Ток негромко выругался. – Ты солдат или нет? – опять спросил он себя. – Неужто забыл, что видел вещи и похуже? Да вспомнить хоть того жуткого т’лан имасса, сопровождавшего адъюнктессу Лорн. Ходячая мумия, Худ его побери. Глаза, которые почти не видны в глубине глазниц. Холодные, без малейшего проблеска жалости. Но для этой мумии баргаст был все равно что дикий кабан для охотников-рхиви. Один удар – и баргаста не стало».

Ток разглядывал яму, а мысли продолжали крутиться вокруг адъюнктессы Лорн и ее бессмертного спутника. Они намеревались выпустить из заточения злобную, неукротимую силу. Неужели им это удалось? Ведь узника не просто заточили под толщей вулканического стекла. Его темницу окружили плотными кольцами охранительной магии.

«Наверное, окажись я на месте этого существа, мне бы тоже в голову не пришло плясать от счастья и целовать своих освободителей. Если пленник провел там тысячи лет… представляю, какой злобой и ненавистью ко всему успел пропитаться его разум».

Ток вздрогнул, что вызвало новый приступ кашля. Да уж, мир полон тайн и сюрпризов, однако приятных среди них найдется немного.

Обойдя яму, бывший вестовой Второй армии спустился с кургана и направился к развалинам башни. Вряд ли пленник гробницы стал здесь задерживаться.

«Я бы на его месте опрометью бросился прочь отсюда».

Как давно его освободили? Оглядываясь по сторонам, Ток не сумел отыскать никаких подсказок на этот счет. Однако нутром чуял, что с того момента прошли годы, если не десятилетия. Странно, но малазанец совершенно не испытывал страха. То, что угрожало здешним унылым местам, давно их покинуло.

В нескольких десятках шагов от развалин башни Ток едва не споткнулся о труп, который скрывал тонкий слой пыли. Поднявшись облаком, пыль набилась юноше в рот, заставив его отплевываться.

Мертвец был рослым, крупным в кости человеком. Под палящим солнцем его жилы усохли и приобрели коричневый оттенок. Мужчина был почти голым – кожа и мех его одежд истлели до жалких лохмотьев. Ток пригляделся к шлему на голове покойника и понял, что это череп какого-то рогатого зверя. Один рог был сломан, причем, похоже, очень давно. Рядом с трупом валялся запыленный двуручный меч.

«Худ меня побери! Да ведь это тот самый неупокоенный воин!»

– Что ты здесь делаешь? – хмуро спросил у него Ток.

– Жду, – едва слышно ответил т’лан имасс.

Ток порылся в памяти:

– Погоди… я же тебя знаю. Ты – Онос Т’лэнн из клана Тарад.

– Теперь меня зовут просто Тлен. У меня нет клана. Я свободен.

«Свободен? И как же ты распорядился своей свободой, мешок с костями? Валяешься здесь, в этой стеклянной пустыне?»

– Где адъюнктесса Лорн? Где мы находимся? – на одном дыхании выпалил Ток.

– Далеко.

– Я задал тебе два вопроса. На который из них ты ответил?

– На оба.

Малазанец скрипнул зубами, борясь с искушением как следует лягнуть т’лан имасса.

– Ты можешь выражаться яснее?

– Попробую.

– Говори! Я жду.

– Адъюнктесса Лорн погибла в Даруджистане два месяца тому назад. Мы с тобой сейчас находимся на развалинах древнего города Морн, в двухстах лигах к югу от Даруджистана. Если желаешь знать время суток, солнце недавно перевалило за полдень.

– Говоришь, перевалило за полдень? Благодарю, я как раз намеревался об этом спросить.

Току не доставляло особого удовольствия разговаривать с т’лан имассом, чей возраст исчислялся сотнями тысяч лет. Вряд ли его можно задеть язвительными словами, но вот самому малазанцу подобная дерзость могла дорого стоить.