Для себя щебечет птица,
Есть я, нет ли – всё равно,
Дуб растёт, в полях пшеница,
Так заведено давно.
Осторожно я ступаю,
Не нарочно мну траву…
Часть всего – я, это знаю,
Просто так вот я живу.

В этом храме, в этом доме…
Кто-то так давно решил…
Ни за что другое кроме
Чтоб и не благодарил.

«Отроком я Славу повстречал однажды…»

Отроком я Славу повстречал однажды,
Знать хотел я правду: что к ней всех влечёт?

Возразила Слава: «Я сама решаю,
Взять кого с собою и кого любить,
Но, как все на свете женщины,
Я тоже делаю ошибки – выбор мой не точен».

«Это ж больно очень», – я сказал наивно,
И она, нахмурясь, подтвердила: «Да!
Но зато я часто становлюсь Легендой,
А Легенда – вечна,
Слава – никогда!»

И ещё сказала хитрая старушка:
«Никого не слушай!
Кто в меня влюбился, даром пропадёт…»

Длинная дорога,
Звёзды судят строго.
Промелькнула Слава…
Права ли – не права?!
Правду кто поймёт?..

«На пустыре за гаражами…»

На пустыре за гаражами,
Где мы решали каждый спор,
Мне время выдало скрижали,
По ним живу я до сих пор.

Прошли года, мы разбежались
По разным городам земли,
И нас дворовые скрижали
В дороге длинной берегли.

Во время общих новоселий,
Вступая в новые года,
Забыть мы детство не сумели,
Оно ведёт нас, как звезда.

Там было мусорно и нище,
Но вновь уйти туда готов,
Там было проще всё и чище
Пустых раскрашенных дворов.

Теперь живём под номерами
Мы, как казённый инвентарь,
Статисты в обречённой драме,
Где каждый – века золотарь.

Я верил, что отцы закрыли
Кровавым драмам длинный счёт.
И наконец поднимут крылья
Нас всех в обещанный полёт.

Но место стёрто, где, бывало,
Консервной банкою гремя,
В турнире двор на двор играла
Команда первая моя.

«Я был с рожденья меченым…»

Я был с рожденья меченым
И прожил незамеченным.
Мне не устроят выставку,
Не предоставят зала,
Карьеру я не выстроил,
Не шастал сам по свету,
Судьба меня таскала,
Я на неё не сетую,
Но не терплю вокзалов.

Не вознесён успехами,
Не привлечён к наградам,
Я не мелькал, не кланялся,
А тихо прожил рядом,
Не отступал от вечного,
Не уничтожен смехом,
И жаловаться нечего,
Мне повезло, конечно,
Я счастьем не обкраден.

Полны орбиты звёздные,
Смешны награды поздние,
Даны мне радость творчества,
Чтоб неудачи рвать,
И можется, и хочется
Обыденно, без почести
Существовать во времени
Картинами пророчества,
Чтоб годы не считать.

«Чем привлекает тишина …»

Чем привлекает тишина —
В ней нота каждая слышна.
Что было гулом, проявилось
И в тишине остановилось.
Пчела добралась до цветка,
Синички звон, стук молотка,
Дробь дятла, фырканье ежат,
Шаги на просеке трещат,
Звук электрички вдалеке —
Всё умещается в строке,
Которая пришла ко мне
Бесшумно в сонной тишине.
И колесница чуть скрипит,
В которой солнышко катит…
И греет нас бессчётно лет.
Бесшумно льётся жаркий свет.

«Темноты боится город…»

Темноты боится город.
Тишины мотор боится.
Тупики страшны дороге.
Пустоты боится сердце.

Оттого бывают в мире
Бури, смерчи и метели,
Наводненье и пожар,
Потому что в самом деле,
Если выход не найдётся,
Всё взорвётся, оборвётся,
Напряжётся и прорвётся.

Только сердце остаётся
Одиноким и пустым.

«Город маленький обычный…»

Город маленький обычный,
Деревянный и кирпичный,
С переулками кривыми,
Каланчой и домовыми,
Сонный и неторопливый,
С призаборною крапивой,
Всюду непросвет зелёный,
Храм, недавно подновлённый,
Кепку снявший онемелый
Вождь, навек окаменелый…

С палисадами, геранью,
Будто ясный мне заранее
Город, хоть и в первый раз
Вижу я его сейчас…

Посмотрел и уезжаю,
Но, по правде, точно знаю:
Захочу сюда вернуться,
Чтоб душою прикоснуться.

«Не верь про славу никому …»

Не верь про славу никому —
Сам всё узнай о ней.
Она приходит лишь к тому,
Кто равнодушен к ней.

Чем эту женщину прельстить?
Над ней и власти нет,
Она вольготно может жить,
И что ей звон монет?!

Вся жизнь, похоже, ей игра,
Беспечна и вольна,
Ни зла не знает, ни добра —
Победа ей нужна.

Кто ж отвернётся от неё,
Коль всё ж её прельстит,
Потом неверие своё
Ничем не возместит…

«Мне ассонансы – выстрелы в шестёрку…»

Мне ассонансы – выстрелы в шестёрку,
Но полной рифмы тягостен диктат
Порой, пора в строфе уборку
Начать немедля, а не наугад.

И строк пустых рифмованных заплаты
Убрать сейчас же – мусор на костёр,
Чтоб не мешал докучливый кудлатый
Поэзии базарный разговор.

Когда стремятся из души и сердца
Подсказанные Господом слова,
Для них открыта потайная дверца,
Лишь им одним заметная едва.

«Пишу я, чтобы быть…»

Пишу я, чтобы быть,
Живу я, чтобы жить.
Ни часа не сберечь,
Не повторить ни дня,
Не сбросить века с плеч,
Не загасить огня.
Из пройденных дорог
Считать своей одну,
Чтоб встретить вновь росток,
Прожить ещё весну.
Чтоб ремесло познать,
Движенья повторять,
Чтобы строку понять,
За ней вернуться вспять.
И правил не спеши
Усвоить никаких,
Свободою дыши —
И сам напишешь их.

«Вот луг предо мной на закате…»

Вот луг предо мной на закате.
Ложится холодный туман.
Луна по-над крышами катит.
И хочется верить в обман.

Что вот оно – счастье земное!
Я тихий нашёл уголок,
И всё, что тянулось за мною,
Былого туман уволок.

Покажется, что не вернуться
Ни болям, ни бедам моим,
И если назад оглянуться —
Там только пожарища дым…

Но так непременно случится,
Как было со мною всегда:
Прошедшее будет сочиться,
Как в старую лодку вода.
Я буду дышать этим дымом,
Болями и прошлой бедой,
Потерей, порушенным домом,
Всем тем, что тащу я седой.

И если забуду об этом
В слепом напряжении жил,
С каким же останусь ответом:
А чем же на свете я жил?!.

«Песчаная коса…»

Песчаная коса
И волосы твои,
Такие же пшеничные,
Кудрявые, как сад,
Как место земляничное
В нехоженом лесу,
Над волнами летят
Размётанными прядями
Над счастьем на весу,
Возможным и не краденым.

Волна к твоим ногам:
То ластится, то пенится —
Ни мига не отдам,
Ни ягоды, ни колоса
Ни морю, ни годам.
Ни локона, ни волоса.

Загладят след ступней,
Что будут здесь замечены,
Но будет счастье с ней
Мне неоплатно вечное.

«Однажды, одолеть не в силах искушенье…»

Однажды, одолеть не в силах искушенье,
Я в рифму две строки в тетради записал…
Не воплощал мечту, не исполнял решенье…
Беспечно и легко играть словами стал.

Рождения строки я тяжести не ведал,
Послушны и просты казались мне слова,
И стал над ними я одерживать победы,
Но подчинять себе их мог едва-едва.

И всё хранил в себе. А суд чужого мненья
Меня не волновал. Меня влекла борьба, победа над собой.
Я тяжелее всё выигрывал сраженья,
Награды оценив удавшейся строкой.

Нанизыванье слов на мысль – что игра!
И мир возник другой: любви, невзгод и грусти,
Где в душу, чтобы быть, чужих пустить пора
И навсегда войти в тот мир, но если пустит.

А там награды нет, но лишь смириться надо,
Что каждый раз решать, кто ты, и бесконечен спор,
Сомненье лишь твой друг, Фемида и отрада,
И что поэтом быть – не хлеб, а приговор.

«Фото сохраняет лики, стены …»

Фото сохраняет лики, стены —
Всё, что время рушит
Безвозвратно…

Память сохраняет запах,
Тембр, звук походки,
Ласки и привычки…

Полотно хранит эпоху,
Взгляд, художника волненье
На столетья только, может быть,
Это всё неоценимо и неукротимо,
Но, увы, оно подвластно тлену…

А стихи навечно высоко
Сохраняют в океане звёздном
Сущее нетленными словами.

«Запахами мир наполнен…»

Запахами мир наполнен,
Жизнь идёт сквозь них неспешно.
Детство флоксы мне напомнят,
Хвои запах и черешни,

Запах ландыша был долгий —
Мамы и жены любимой,
Эти запахи, как догмы,
От любви неотделимы.

Запах ворвани, креозота,
Рельсов, станций старых, новых,
Запахи махры и пота,
Сапогов войны кирзовых.

И предательства и дружбы
Часто запахи терзают,
Верстовыми, что ли, служат
По ночам и со слезами?

Их в коллекцию не сложишь,
Не запрёшь в чулан по банкам,
Но найти их можно всё же
В памяти по полустанкам.

Там они – как часовые
Лет, потерь, побед, свиданий,
Для меня они живые,
И со мною непрестанно.

Сколько ж запахов с годами
В закоулках душ усталых,
Только что бы было с нами,
Если вдруг бы их не стало…

«Где теперь душа твоя, не знаю…»

Лёше Садовскому

Где теперь душа твоя, не знаю…
Как нам по душам поговорить?!
В мире равнодушных замерзаю…
Но жива связующая нить.

В час, как сердце биться перестало,
Кошка родила тебе котят,
Птица в дом впервые залетала,
Души бродят, где они хотят.
И с тобой мы повидались ночью —
Ты же говорил, что смерти нет…
Только получилось кратко очень —
Ранний в дни июньские рассвет.

Помнишь, как мне горло власть сдавила,
Ты один советчик верный был.
Понял я тогда, с какою силой
Ты её бежал и не любил.

О себе писать не разрешая,
Память для чего хотел стереть?
Все твои поступки воскрешают
Жизнь твою и попирают смерть.

Мы ж вчера с тобою говорили,
Что же делать. Как теперь мне быть?
Как душе скорей расправить крылья,
Чтобы по душам поговорить…

«Ты всю жизнь на одной ладони…»

Ты всю жизнь на одной ладони
Прочитала: и былого след,
И того, что душу только тронет,
И чего ещё в помине нет.

Может быть, проверить строго надо
Всех твоих фантазий торжество,
Но какая мне была услада
Видеть праздник счастья твоего.

Никаких сомнений и агоний,
Никого терять и провожать…
Жалко мне, что только две ладони
Я могу тебе для счастья дать.

«Правда – или так хочется…»

Правда – или так хочется
Мне,
Звуки от одиночества
В тишине.
Кажется, мне сочувствует
Дом необжитый мой,
Прячется что-то чуткое
Тишиной.
В старый халатик кутаной
Прямо ко мне
Ходит память беспутная
В тишине.