Надо отдать Уильяму должное – он очень ловко выгнул спину и увернулся от направленных в его сторону алых губ.

– Довольно разговоров, – расплылся в мягкой улыбке Анхель. – Развлеките его, девочки, пока у него из ушей от напряжения дым не пошёл.

Возмутиться Уильяму не дали: женщины тут же перехватили его за запястья и потянули к неожиданно возникшей перед ними лестнице. Ступенька появлялась из воздуха, стоило каблукам проституток коснуться их, и исчезали, когда ноги Уильяма неловко переходили на следующую.

– И сделайте все, что он захочет! – крикнул вслед троице Анхель, прежде чем вернуться к поданному барменом новому стакану виски.

– Александр!

Кто-то дёрнул его за локоть, и наваждение тут же испарилось, вместе с образами давно умерших людей.

Алекс обернулся, тупым взглядом уставившись на переминавшуюся перед ним Мэри-Кейт Калверт. Подросток неловко мялась, то и дело оглядывалась, и что-то в ней казалось Александру неправильным. Высокие каблуки, глупый начёс на голове, напомнивший о восьмидесятых, и яркий макияж, прибавивший Мэри-Кейт несколько лет жизни. Она не выглядела взрослой, но, кажется, этого образа хватило, чтобы проскользнуть мимо зазевавшейся охраны.

Сжав пальцами переносицу, Алекс шагнул навстречу Мэри-Кейт, нависая над ней, и недовольно сжал губы.

– Опять ты? Я уже сказал, что ничем не могу по…

– Я видела сестру! – не дав ему опомниться, выпалила Мэри-Кейт. – Она здесь, в городе!

Александр опешил. Он смотрел на девушку перед собой, гадая, что она могла принять, чтобы увидеть мёртвую сестру, а заодно перебирал в голове все, что он выпил за этот вечер. Двое людей, увидевших призраков, уже не было глупым совпадением или фантазией экзальтированной любовными романами девицы. От выпитого алкоголя мозг работал слишком медленно, но и этого было достаточно, чтобы Куэрво тряхнул головой и с подозрением исподлобья покосился на Мэри-Кейт.

– Что? Но… – он хмыкнул. – Этого просто не может быть.

– Я бы не примчалась, если бы не видела ее собственными глазами. Нужно срочно послать за ней кого-нибудь, – затараторила Мэри-Кейт, будто ее время было ограничено и высказать всю необходимую информацию она должна была именно сейчас и именно в этом месте. – Или приставить следить, пока она снова не исчезла. Или может быть нам поехать и поговорить с ней. Или?…

– Хорошо. Стоп. – Алекс остановил ее жестом, глубоко вздохнул и, бросив взгляд на веселящуюся без него компанию, спросил единственный беспокоящий его сейчас больше призраков вопрос: – Кто тебе сказал, что меня можно найти здесь?

Мэри-Кейт стушевалась. Она отвела взгляд и уклончиво повела головой.

– Это неважно, – уже значительно тише пробормотала девушка, теребя в руках маленькую женскую сумочку ужасного неоново-малинового цвета. – Теперь вы поможете мне вернуть мою сестру?

– Мэри-Кейт. – Александр шагнул на неё, заставив неловко отступить на несколько шагов. – Кто тебя ко мне послал? Кто сказал, что ты найдёшь меня именно в этом клубе и как ты прошла мимо охраны?

Мэри-Кейт колебалась. Она бегала взглядом по клубу, не останавливаясь ни на ком дольше нескольких секунду, а затем, не глядя на Александра выдавила из себя настолько негромко, что пришлось податься вперёд, чтобы расслышать хоть что-то из ее слов:

– Мистер… Мистер Маккензи. Он попросил пропустить меня и сказал, что у него есть еще дела на этот вечер, – Мэри-Кейт взмахнула рукой, сделав ею какой-то непонятный выпившему Александру жест, – поэтому он не сможет поговорить с вами лично о моей просьбе.

Если Александр Куэрво и понимал что-то в этот момент, то только то, что не имеет ни малейшего понятия о том, что происходит. Он еще раз обернулся, оглядев место, где еще несколько минут назад перед ним стоял его дед с кузеном и Уильямом Беллом. Неожиданно простое дело приобретало слишком много поворотов, о которых Александра Куэрво никто не предупредил. Казалось, Алан Маккензи наслаждался с ним игрой в «кошки-мышки», то подкидывая подсказки к разгадке, то задавая только больше вопросов, на которые Алекс не мог ответить в силу своей некомпетентности

Увы, с призраками он никогда не имел дела.

И все же внутренний голос, проснувшийся от выпитого алкоголя, шептал, что это хорошая возможность засунуть свой нос как можно дальше в дело Алана Маккензи и раскопать на него не только связи с преступностью, но и что-то более значимое, что-то, что…

Александр тряхнул головой: ему рано было об этом думать. Сейчас его клиентом был не Алан Маккензи, а растерянная и смущённая Мэри-Кейт. И сделав глубокий вдох, он заключил с самим собой сделку, о которой наверняка еще пожалеет.

– Хорошо, Мэри-Кейт Калверт. Я подумаю, что смогу для тебя сделать.

***

– Ну, привет!

Эйлин жмурилась, словно от яркого солнечного света, хотя вокруг неё была темнота. Жгучая давящая темнота, расползающаяся под рёбрами там, где еще недавно не было зияющей дыры и хватало еще одной пары из костей и хрящей. Дышать было больно. Эйлин едва могла сделать даже слабый вдох: грудь сразу сковывало спазмами, отдающимися в кончиках пальцев покалыванием. Руки дрожали, даже лёжа колени подкашивались, и Эйлин, скрежетая зубами, поднялась на кровати, свесив ноги с края. Она цеплялась дрожащими пальцами за металлический каркас, вертя головой и ища слепым взглядом своего собеседника, но слышала в установившейся тишине только хлюпанье капель по полу да тихие шаги.

И худшим было то, что она абсолютно ничего не видела. Как бы Эйлин не напрягалась, как бы не пыталась сосредоточиться на голосе рядом с собой, она видела вокруг себя лишь темноту, в которой тонуло все, до чего чуткий слух Маккензи мог дотянуться.

– Ты?.. – Эйлин сглотнула. – Твой голос. Я его знаю.

Он был совсем рядом. Этот знакомый голос, раздававшийся теперь не внутри ее мыслей, не донимающий ее круглые сутки, а около неё, прямо над ухом.

Кровать ощутимо прогнулась, когда владелец голоса опустился рядом с Эйлин, уверенным движением заправив ей волосы за ушко.

– Да, наконец-то судьба выдала нам шанс увидеться вживую. – Эйлин не видела его, но ощущала каждой клеточкой кожи, как владелец этого голоса улыбается прямо в ее щеку. – Не скажу, что я ждал этого момента все эти годы, и все же не могу не радоваться предоставленной возможности. Нейт Калверт к твоим услугам, Эйлин Маккензи. Приношу глубочайшие извинения за доставленные неудобства, пусть и не жалею об этом ни секунды.

По голосу Нейта действительно можно было с уверенностью сказать, что он не жалел ни об одном мгновении, которое потратил на разговоры с Эйлин, глупые шуточки и попытки вывести из себя высокопарными фразами, словно он был высокообразованным придурком из колледжа.

Впрочем, сейчас Эйлин было немного не до того, чтобы выяснять отношения с внезапно обрётшим плоть и кровь собеседником. Она едва могла сидеть на краю кровати, но, надо было отдать Нейту должное, он поддержал ее, когда Маккензи попыталась спикировать носом в отдающий холодом и сыростью пол.

– Где я?

– Кажется, – задумчиво протянул Калверт, растягивая каждую гласную, – мы снова в центре Ордена. Я нахожу это весьма ироничным. Сбежать вдвоём, чтобы снова оказаться здесь. На самом деле я должен был находиться в соседней камере, но благодаря природному обаянию и некоторым тайным китайским учениям, – Нейт рассмеялся, – шучу, благодаря собственным способностям мне удалось убедить охрану в том, что нам жизненно необходимо находиться не дальше метра друг от друга. Забавно, правда? Я всегда старался быть от тебя как можно дальше, а теперь сам поспешил уничтожить стену, что могла бы нас разделять. Не скажу, что они были сильно против. Это входит в их эксперимент. И, знаешь ли, достаточно некультурно не смотреть на разговаривающего с тобой собеседника. Только если ты не… Ты меня не видишь?

Эйлин сглотнула сухую слюну, поморщившись от того, как расцарапанное горло защипало.

– Нет. Я не вижу ничего.

– Сэ… кюрьё.⁵²

– Любопытно? – щеки Эйлин вспыхнули, и она обернулась на голос, едва не столкнувшись с Нейтом лбами. – Я для тебя всего лишь очередная любопытная игрушка?

– О, – Нейт, кажется, немного отклонился назад; Эйлин почувствовала это по изменившейся просадке матраса под ней, – мадемуазель Маккензи понимает по-французски? Ты открываешься для меня с неожиданной стороны, Эйлин.

– Я учила его в школе, – насупившись, буркнула она. – И понять настолько простые фразы смогу.

Она хотела отвернуться и показать всю степень своей обиды на Нейта, но смогла только недовольно промычать, повертеть головой и в итоге устало вздохнуть, поняв, что сил на нужное выражение лица у неё едва ли хватит. Эйлин ощущала каждой клеточкой, что Калверт это понял – а торжествующий смешок парня заставил Маккензи заёрзать на краю и вновь обернуться к нему, тряхнув спутавшимися от влаги волосами.

– Чего ты хочешь?

– У тебя… – Нейт осёкся, словно не хотел ей ничего рассказывать, но затем вздохнул и хлопнул ладонями по коленям. Кажется, по звуку, на нем были джинсы. – У нас очень большие неприятности. И боюсь, ни ты, ни я, в одиночку с этим справиться не сможем. Удивительно, но ты мне нравишься, Эйлин Маккензи. Даже не ожидал этого. К тому же, как бы не было прискорбно, но тебе уже очень скоро понадобится моя помощь.

– О чем ты?

Спросить, почему Нейт был так уверен в своих словах, Эйлин просто не успела.

Как и засомневаться в них.

Лёгкая боль в висках нарастала с каждой секундой, пока не заполнила собой каждую клеточку мозга Маккензи. Переносица ныла – Эйлин казалось, что она не может дышать, жадно хватая ртом воздух. Череп трещал и, кажется, не фигурально. Во рту металлическим привкусом отзывался собственный кашель, а губы слипались с каждым выдохом. Кожа чесалась – Эйлин хотелось вцепиться в неё ногтями и сорвать с себя, снять липкий от пота слой, но, когда она дотронулась до собственных запястий, обнаружила, что все руки испещрены тонкими липкими ранами. Они разрастались прямо под ее пальцами, горели и пенились. Легкие пузырились, взрываясь в носу, как газы от быстро выпитой газировки, а горло саднило. Эйлин кашляла, но каждый выдох лишь сильнее царапал раздражённую гортань.

Желудок скрутило. Невидимая рука ударила Эйлин под дых, и Маккензи скрючилась на краю кушетки, сплёвывая на пол горькую, похожу на лакрицу, слюну. Глаза саднило от слез. Захотелось чихнуть, но вместо этого Эйлин только содрогнулась и попыталась повалиться вперёд.

Сделать этого ей не дал Нейт.

С силой сжав Эйлин за плечи, он вернул ее в вертикальное положение, а затем спрыгнул с кровати – продавливающая матрас тяжесть исчезла, – и в два шага оказался перед Маккензи. Лёгкий ветерок обдал ее горящее в лихорадке лицо. Эйлин качало. Она цеплялась ослабевшими пальцами за острый металлический край, чувствуя, как кожа ладоней расходится под ледяным холодом металла, но не могла их разжать. Тихие голоса в голове нарастали. Они укутывали Эйлин плотным коконом, не давая услышать такой близкий голос Нейта. Они кружили вокруг неё, топотались на месте нескончаемым гомоном и взрывались семенами кукурузы на сковородке.

А затем чужие ладони мягко взяли Эйлин за лицо, приподнимая его. Удивительно – руки у Нейта были не такие, как у сестры. Нежные и бархатистые, они скорее напоминали ей музыканта или художника, не державшего в своей жизни ничего грубее лакированного древка кисточки.

– Прости, – он скользнул подушечками больших пальцев по мокрым от слез щекам Эйлин, размазывая по ним липкие горячие дорожки. – Сейчас так будет лучше для тебя.